Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Через некоторое время Валун окончательно измотал Германова, тот обессилено рухнул на стул возле ящика с оружием, пытаясь отдышаться. Дождавшись момента, когда опасное ракообразное стало достаточно увлечено своим делам, Гена отложил металлический череп, подошёл к Палачу поближе, облокотившись на ящик. Чёрный пёс молчал, заметивший его Германов вопросительно кивнул.

— За сегодня ни одного грёбаного кредита к нам не пришло, — тихо констатировал мутант.

— Правильно, нам заплатят после завтрашнего дела. Сразу за всё, — уверил Палач. — Выложат столько, что я весь этот город куплю вместе со всеми «собаками»!

— После завтрашнего дела, они уже не будут нуждаться в подобных нам протеже! Ты об этом не думал?

— Я за всех вас уже обо всём подумал! — Алексей надменно улыбался. — У нас будет на руках то, что им очень надо и я им это не отдам, пока я не получу то, что хочу я! Они сами дали себя за яйца схватить!

— А я вот про это хотел и побазарить. — Геннадий наклонился ещё ближе, дыхнув перегаром. — «Легавых» купить будет непросто, какое бы состояние ты не имел. Вот кое-чем другим…

— Только вот Шут-то у нас отхихикался, — покачал взмокшей головой Палач.

— У тебя и без Шута есть, что им дать. Только у одного тебя. — Сэр Баскервиль утвердительно постучал по ящику грязным коричневым когтем.

— Ты сдать их предлагаешь? Гена, да ты чего, братан? — Палач развёл руками и хлопнул себя по коленям, одарив пса таким же взглядом, каким недавно он смотрел на Валуна. — Пока «собаки» сообразят, с какого конца к ним подойти, меня гарантированно завялят!

— Не в них дело! Через них на нас выйдут те, под кого…

Но договорить пёс не успел. Почувствовав сзади движение, он повернул голову и увидел нависший над ним розовый панцирь с чёрными глазками на коротких усиках. Крэ схватил его своими парными левыми руками за ногу и резко дёрнул назад, от чего пёс ударился челюстью о ящик. А канцероид потащил его волоком в спальню мимо остальных замерших в недоумении бандитов, швырнул туда и, захлопнув за собой ветхую деревянную дверь, прижал её своей тушей. В сторону отползающего мимо нар с древними синими одеялами в глубину тоннеля пса, нацелилась клешня с оттопыренным пальцем. Сэр Баскервиль замер, приподнявшись на локтях и яростно оскалив остатки своих зубов. В дверь яростно колотил Палач, требуя прекратить драку. Едва слышимый сквозь стук, зазвучал репродуктор Крэ:

— Думаешь, никто не видит. Думаешь, никто не понимает. Ты подрываешь его авторитет. Хочешь избавиться от других. Кого он привлёк до тебя. Ты хочешь занять его место.

— Я хочу лишь, чтоб с меня шкуру за просто так не содрали! — возразил Геннадий, вставая и отряхиваясь. Он уже понял, что убивать его канцероид не намерен.

— Наши наниматели платят ему. Он платит мне, — прогудел Крэ, опуская клешню. — Ещё раз возразишь ему — оторву ногу.

Бесстрастный тон угрозы делал её не менее, а даже куда более ощутимой. Развернувшись, Крэ вышел за дверь. Тут же в острый край его панциря упёрся кожаный лоб слоновьей головы. Проповедник своими толстыми пальцами вцепился в клешню и верхнюю руку канцероида со всей безумной силой пытаясь развести их в стороны, а ракообразное намотало на нижнюю руку его хобот и с не меньшим усилием тянуло вниз. Две могучие туши вцепились друг в друга, трясясь от мышечного напряжения. Безучастный Синий лишь повернул в их сторону кольчатую голову, выбежавший из спальни Баскервиль бегал вокруг, бестолково вис на их конечностях, приговаривая: «Джентльмены, джентльмены, всё в порядке, конфликт исчерпан!» Палач, сообразив, что орать в такой ситуации бесполезно, отошел в сторону, кивком головы указав на мутантов Валуну. Амфибоид, не менее сильный, чем два повздоривших чудовища, протиснулся между их животами, выпрямился и, разведя в стороны упёртые в их головы перепончатые руки, сумел немного расцепить слона и канцероида. Они отпустили друг друга и разошлись по углам коллектора, один отводимый успокаивающим его псом, другой прикрывающей его жабой. Когда свара улеглась, Палач огляделся по сторонам и спросил: «Слышьте, а где наш шулер-то?»

В это время Валет, не обращая внимания на призывающие его оклики, сидел, обхватив руками колени в полутёмном расширении коридора. Натянув на голову свой серый капюшон, он вытаращил безумные глаза на обрамлённый сырыми кирпичными стенами квадрат земляного пола. В свете синего химического фонаря вдалеке приближался разыскивающий его Палач в сопровождении Крэ, но картёжник не обращал на них внимания. Потому как пред ним, совершенно отчётливо видимый в полумраке, вновь стоял призрак Ромы Трупа. Как шулер ни моргал, не вертел головой, пытаясь стряхнуть наваждение, покойник в багровом плаще всё так же был здесь. Гнойник на месте его вырезанного глаза медленно пульсировал. Не помогли Валету ни процедуры в клинике, ни самовнушение, ни алкоголь. Теперь он видел Рому практически постоянно. Более того, галлюцинации с каждым днём приобретали больший размах. Вместе с видением, шулера преследовал малопонятный шёпот убитого, в который вклинивались другие голоса — тех, кто в разные периоды его жизни на глазах у Валета покинул этот мир. А следом начинали являться и они сами.

Вот и сейчас коренастая фигура начала медленно поднимать вверх свои руки и из земли под её ногами начали вылезать другие покойные, копошась и извиваясь как черви. Пол извергал из себя мертвецов, среди которых было много узнаваемых лиц. Вот, выбросив вперёд как плети руки, на которых среди разлагающихся серо-сизых мускулов проглядывали кости, повернув в сторону Валета лицо, наполовину превратившееся в голый череп, подползал к нему Гаспар в своей грязной клетчатой футболке. Неподалёку поднимался измазанный в земле Шут, подволакивая подрезанную картёжником ногу. Тут была и мать Валета — раздувшаяся старуха с лицом, скрытым спутанной копной седых волос, и давно умерший отец, чья вывернутая набок голова висела на его груди. За ним тащилась идущая откуда-то из земли намотанная вокруг шеи верёвка. Рома Труп гордо стоял среди кучи мёртвых, будто их король, тишину коридора наполняло невнятное бормотание их голосов, оглушая несчастного картёжника. Нет, они являлись Валету неспроста! И не зря на зеленоватом немолодом лице старшего товарища застыло такое суровое укоряющее выражение. Это совесть его посыпалась! Вот она какая у него была, отвратительная и гнилая, как и он сам! Все они доверяли ему, многим из них он был дорог, к некоторым, даже к этому проклятому дураку, он успел привязаться. А он всех их подвёл! Кого предал, кого продал!

Он не сразу понял, что Палач наклонился над ним, тормоша за плечи и что-то спрашивая. Вид разглядывающего его своим чёрным глазком на стебельке Крэ вернул Валета в реальность. Видение исчезло, голоса затихли. Но он знал, что это лишь временная передышка и стоит ему вновь остаться одному…