Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Кирова грустно усмехнулась и закатила глаза.

— Арафаилов, не переживай! Знаю я, кто такой Магибир Скаброс и с чем его едят. Мне Соборина всё объяснила куда доходчивее, чем ты.

— А, вы лично знакомы с моей владетельной госпожой?

— Ну а почему, как ты думаешь, сюда прислали именно тебя?

— Понятно! — задумчиво протянул Фар. — Полагаю, что мадам Леаль тоже входит в ваш близкий круг?

Кивнуть Кирова не могла, но Ящер и по взгляду всё понял. Молодец чайка! Отправила подчинённого на другой конец страны, а сама имела возможность контролировать каждый его шаг! Трижды прав был Нуаре: самолюбие самца это редкостная дрянь, не позволяющая видеть дальше собственного носа. Только почувствовал себя важным, возгордился величиной собственных свершений, а оказывается, что был лишь инструментом в умелых руках трёх властных самок! И вся твоя заслуга заключается способностях, которые они оптимальным образом использовали!

Между тем Галина Ильинична вняла предостережению капитана. Повернув плечи в сторону хорька, она рявкнула с высоты приподнятого бандажом подбородка:

— Лейтенант Меркушев! В строй вернись и разговаривалку выключи, а то уйдешь работать на свой хвалёный винзавод!

— Пожалейте, он там сопьётся и сдохнет! — выкрикнул кто-то из глубины строя.

— Главное, чтобы успел достать нам водки на собственные поминки! — прохрипели неподалёку от него.

Кирова открыла было рот, чтобы восстановить порядок, но тут в коридоре внезапно заголосили, также внезапно затихнув. Подполковник скомандовала «Становись!», все эсэсбешники замерли на своих местах. В зале воцарилась мертвенная тишина. Она опустилась откуда-то сверху, из-под высоких потолков, окутывая неподвижных существ в черной форме. Фар занял первое место в крайнем ряду, замкнув собой шеренгу руководства. Лишь слегка шелестело огромное знамя, по бордовой поверхности которого гуляли ленивые переливающиеся волны, создаваемые конвективными потоками.

Из коридора донеслось громоподобное «Смирррно!», Кирова повторила команду. От неё по прямоугольным рядам подобно парализующему разряду разошлась волна мышечного напряжения. В миг, когда множество глаз уставились ввысь, на колышущегося золотого орла, в зал, цокая большими когтями на чёрных лапах, вошёл Великий и Ужасный.

Генерал был высоким инсектоидом, эволюционировавшей кавказской жужелицей. Он казался горбатым: вытянутая голова жука с заострёнными жавлами была утоплена в широкую грудную броню с немного загнутыми кверху краями, похожими на наплечники самураев. Внешняя её поверхность, как и спускающиеся по спине овальные надкрылья, имела зернистую структуру и отливала смесью синего и фиолетового. На широких предплечьях верхней пары чёрных рук, размерами в полтора раза превосходящими нижнюю, были выгравированы бордовые орлы. Магомед Ибрагимович бодро прошествовал сбоку от строя к трибуне, поднялся на возвышение, повернувшись к сотрудникам внутренней поверхностью своего хитинового организма. Она была чёрной и отливала металлическим блеском, на грудных пластинах блестели золотые регалии и медали.

Сохраняя каменную неподвижность чешуйчатого лица, Арафаилов мысленно усмехнулся, вспомнив разговор в кафе с Шагдаром незадолго до его гибели. Сбывался кошмар хитрозадого монгола — какой-то обладающий властью жук одним своим видом ввергал в трепет огромную толпу бравых вояк. И он был бы не одинок в своем ужасе. Генерала Скаброса не любили нигде. На бытующее в обществе презрение к его виду накладывалось презрение к любому вышестоящему руководству. Такова уж была природа многих индивидуумов, которые не стремясь ни получать образование, ни упорно работать, либо же не ища других путей к обладанию положением в обществе, почему-то мнили себя достойнейшими из живущих. И любое влияние на них власти их раздражало, каждое распоряжение руководителя априори считалось глупым, а нагоняи за их невыполнение воспринимались как личная обида. А так как в структуру они пришли всё-таки добровольно, покидать её добровольно не собирались, оставалось лишь накапливать злобу и вываливать её в уши таких же неполноценных жертв завышенного самомнения, втихаря, чтобы никто из тех, в чью сторону потоки грязи направлены, их не услышал. А уж если объект сего «праведного гнева» был ещё и «вонючим членистоногим», то тут вообще открывалось раздолье для неприязни. И никто не смотрел на результаты работы этого «навозника с жавлами», и никто не задумывался, что генерал был одним из тех, в чью честь называли во многих городах улицы, тем самым «героем Иркутска». И что этими самыми жавлами он отрывал в своё время головы своим осатаневшим собратьям, не выбирая, самок и детёнышей каких видов спасать от жуткой смерти. Не имело права насекомое командовать, и всё тут! К счастью для общества, всем, кроме самих бестолковых болтунов, было на эту глупую догму глубоко наплевать.

Между тем генерал, разведя в стороны длинные чёрные антенны и две пары усиков с округлыми кисточками на кончиках, начал сеять шок и трепет. Его нейронный репродуктор, встроенный, наверное, ещё в молодости, устрашающе раскатисто хрипел.

— Так, для начала, — произнёс он вместо приветствия. — Все, кто привлечён к делу террориста-республиканца, выйти из строя!

Федотин послушно рванулся с места, миг спустя затопала и остальная опергруппа, расположившись линией в двух шагах от трибуны. Жавлы жужелицы нацелились в лицо Олега Максимовича.

— А почему они у тебя здесь топчутся? Ждут, когда ты из подполковника капитаном станешь? Марш на улицу и в здании до завершения дела не появляться! Ещё раз одного из вас увижу — уволю!

Сохранить самообладание получилось лишь у Норвежки, ну и муха ожидаемо никак не проявила своих эмоций. Таран гневно расширил глаза и ноздри, Федотин вспотел и запыхтел. Тихо скомандовав, он повернулся и пошёл к выходу, за ним строевым шагом отправилась остальная опергруппа. В коридоре звук чеканки превратился в сбивчивый топот, к которому добавился негромкий возмущённый бубнёж. Скаброс продолжил речь:

— Итак, уважаемые коллеги. Поздравляю вас с успешным завершением довольно сложного дела в сфере экономических интересов государства! Хотя, по большому счёту, поздравлять тут вас не с чем. Более того, в свете халатного отношения высшего командного состава, приведшего к потерям в рядах руководства Управления, будет решаться вопрос о реорганизации подразделения, правомочности сделанных назначений и соответствия ряда сотрудников занимаемой ими должности. Но, все эти вопросы мы начнём решать через два часа в рабочем порядке. А пока: который из вас тут наш?

Капитан Арафаилов бодро выдвинулся из ряда прокисших физиономий. Излишний вопрос был очередным актом подавления воли. Мол, я что ещё и различать вас между собой должен? Прекрасно жук знал, кто здесь свой, а кто нет. Наверняка перед тем, как дать Абдельджаффару доступ к информации о промзонах и Себеке, изучил его личное дело четырежды.