Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Государственные болванчики содрали с него пояс, маску и халат, оставив в окровавленных штанах и серой теплосберегающей майке с чёрными точками, зашвырнули его, связанного по рукам и ногам, в джип, после чего, по-видимому специально, наступили ему на бороду. Адам зажимал сцепленными между собой ладонями рану на боку, она, по оценке доктора, была достаточно серьёзной, но оказывать ему медицинскую помощь никто намерен не был. В этом была ещё одна причина спокойствия Хоппа — это было спокойствие будущего мертвеца.

Бронированный автомобиль нёсся по городу, причём Хопп доподлинно знал куда. Набившиеся в него деревянные солдаты безликого Урфина Джюса, именуемого Евразийским Союзом, обменивались своими деревянными мыслишками, когда многозначительно важно, когда нелепо хохоча. Иногда даже обращались к нему.

— Зачем вам был нужен плазмомёт? — с высоты сидений спросила у него чёрно-зелёная фигура, та самая, которой в их так называемом «Сценарии» была отведена одна из ведущих ролей.

— Мы хотели сжечь Палача. Прямо там, в герметичной кабинке, — охотно поделился Хопп. — Так чтобы бесследно исчезли и он, и все следы его связи с нами.

— Вот видишь, что значит настоящие театралы! Можно было просто его пристрелить, но зачем такие банальности? — обратился его собеседник к кому-то из своих. — Хотя, не нам их судить. Мы обставили его уход не менее драматично!

Пара болванчиков поглупее затряслись и защёлками челюстями в приступе веселья. В деревянности эсэсбешников и была причина их победы. План заговорщиков был рассчитан на существ с куда более живым воображением.

Хопп не был вдохновителем заговора, просто исполнителем. Когда его наставник, которому он был обязан всем, что у него есть, решил объявить всему миру войну, Адам не обязан был ему помогать, но и отказать не мог. В отличие от двух других своих компаньонов, его мотивацией были отнюдь не меркантильные интересы, хотя он постоянно требовал у Араба и Варга всё большие суммы на «возрастающие расходы на исследования». Не потратив на них ни одного кредита, Адам всё переводил семье, обеспечив близким безбедное существование на пару грядущих десятилетий. Однако, в этом безумном театре нашлось кое-что и для самого Хоппа. Он тешил своё любопытство. А чем всё это кончится? Разум неутомимого исследователя имел возможность принимать самое непосредственное участие в грандиозном социально-экономическом эксперименте. Сумеют ли они, воспользовавшись несовершенством общественных отношений и сочетанием разрозненных факторов уничтожить развивающуюся компанию? Получится ли у них заставить отдельные личности и группы существ с различной степенью сложности организации, действовать как единый деструктивный механизм? Причём так, чтобы каждая из его отдельных частей не догадывалась о своей связи с другой?

Эксперимент провалился, но, как и любой другой, дал неоценимый опыт. Оказалось, что в куда более многогранном социуме могут возникнуть неожиданные связи между самыми, что ни на есть непохожими, существами! Выяснилось, что мыслящий субъект может действовать, руководствуясь самыми, что ни на есть несуразными, мотивами, возникшими в его черепной коробке под влиянием непредсказуемых факторов! Жизнь удивляла медленно умирающего ученого новыми открытиями. В конце концов, что есть жизнь, как не нескончаемый эксперимент?

И сегодня он успеет увидеть ещё один. Ему снова было интересно. Найдут ли они то, что скрыто прямо у них под носом? А если у них это получится, сумеют ли справиться с тем, что их там ждёт?

За огромными окнами актового зала Управления ветер срывал с деревьев пожелтевшую листву. Близящийся к полудню день являл собой смешение двух сезонов: он был по-летнему солнечный, однако по-осеннему холодный. Пристроившийся у подоконника капитан Арафаилов, поёживался, но вовсе не от прохлады. Сегодня ему предстояло отчитываться о результатах работы, проделанной в этом городе. И докладывать нужно было не привычной Собориной, а самому Магомеду Ибрагимовичу. Как ни пытался Фар игнорировать угрозы начальницы о разочаровавшемся в нём генерале, мысль о его гневе, подобно проклятым приснопамятным паразитам, забралась в сознание рептилоида, и упорно не желала оттуда исчезать. Потому Арафаилов, несмотря на раскрытое дело «любителей театра», испытывал некое подобие волнения. Он пришёл в актовый зал раньше остальных, в уединении еще пару раз перечитал доклад, внеся несколько изменений. Тем временем в просторное помещение шумными толпами вваливались его коллеги и расползались по местам построений.

Судя по появлению временных руководителей в парадных полумундирах, пора было и ему занимать свое место в толпе разнополых и разновидовых существ с блестящими бордово-золотыми оригиналами значков, прицепленными поверх вышитых на чёрных жилетках дубликатов. Правда, торжественная атмосфера значительно портилась следами побития на большинстве лиц и морд. Вдобавок к этому, не очень парадно смотрелись торчащие из-под формы серые лонгеты, укрепляющие переломанные кости сотрудников. Шею самой Кировой, занявшей почётное место справа от строя, стягивал высокий бандаж, ещё один фиксировал сломанное запястье подполковника. Операция «Ледяной замок», по большому счастью, прошла без погибших, но по травматизму побила все рекорды. К пострадавшим во время её проведения присоединились те, кто получил повреждения во время штурма Управления Квирином, и получилось войско отступающих по русской зиме французов.

Офицеры и сержанты потихоньку отходили от гибели шефа, и атмосфера в организации снова становилась непринуждённой. Пожалуй, даже слишком для визита столь высокого начальства. Проходя мимо затихающих отделов, недалеко от опергруппы Фар услышал произносимое нарочито громким шёпотом описание интимного времяпрепровождения с лейтенантом Стрелец. Судя по метнувшемуся туда презрительному взгляду бельчихи, показной прелюбодей откровенно врал. Ближе к начальству по рядам сновал Меркушев, предлагая скинуться на водку в канистрах для поминок Толоконникова, которую он обещал достать прямиком с виноразливочного завода. Вот это было совершенно ни к чему! Даже Альтом, обладающий инстинктивным чутьем на время, когда нужно держать закрытым свой зубастый рот, понимал, что сегодня именно такой день. Генерал человеком не являлся и доставшихся от людей в наследство слабостей не понимал. Он за одни разговоры о пьянстве на рабочем месте хорька на каторгу сошлёт!

Протиснувшись поближе к временной начальнице, Арафаилов вежливо тронул её за локоть:

— Галина Ильинична, объясните, пожалуйста, тем, кто в бронепоезде, что нельзя в присутствии генерала разговаривать без его разрешения, — кивнул Ящер в сторону хорька, — А так же улыбаться, зевать и вообще смотреть куда-либо, кроме условной точки над его головой.