Сергей Королев - Земля живых [сборник]

– Есть у нас одна работа…

Я не видел Мишеля, но, судя по голосу, стоял он как раз у пробитого пулями сиденья.

– Разовая. С хорошей оплатой. Интересует?

– Смотря что надо сделать…

– Спасти мир.

– Всего-то делов… – развеселился я. – Ну поздравляю, вы обратились по адресу. На самом деле я Томас Калмаку, спасаю миры по вторникам, четвергам и пятницам. Но учтите, в пятницу сокращенный день, работаю только до трех.

– Если это штука, – нарочито ровным тоном произнес Мишель, – то ее суть от меня ускользает.

– Ди-Си Комикс…

– А-а, понятно. Этот пласт вашей культуры прошел мимо меня.

– Ты много потерял, – совершенно искренне сказал я. Нет, конечно, в мире куча людей, которые никогда не пили колы, не ели гамбургер и не читали комиксы. И некоторые продолжают вопить про свою древнюю культуру, даже когда «Бэ пятьдесят вторые» вгоняют их обратно в каменный век.

– Возможно.

Последняя полоска наконец легла на место. Я осторожно подергал кабель – все в порядке, скорчено намертво. Гениальная все-таки вещь армейская «утколента». В одном из полевых лагерей парни скрутили с ее помощью целый дом из бамбука и снарядных ящиков. Еще была байка про коптер, которому примотали отбитый кусок лопасти, но это я уже сам не видел, а поверить в такое сложно…

– Ну а если серьезно, ребята, то спасать мир я не полезу под пули за все деньги мира. За ремонт, конечно, платят поменьше, но сломанные тачки в тебя не стреляют.

– Есть один человек, – Мишель говорил, стоя вполоборота ко мне, словно не со мной болтал, а читал лекцию кому-то еще, в паре метров от машины, – который очень мечтает вышвырнуть иностранцев из Египта.

– Как житель бывшей колонии могу лишь пожелать удачи в его начинаниях! – фыркнул я. – Лайми давно уже пора забыть свои мечты о былом имперском величии.

– Ты не понял. Не просто колониальную администрацию. Вообще всех иностранцев, всех неверных.

– Тогда он просто чокнутый.

Что-то такое я слышал краем уха. Организаций, борющихся за независимость от лайми, у арабов сейчас больше, чем блох на дворняге. Разумеется, какая-то часть из них настолько радикальна, что пугают даже своих. Зато молодежи нравится. Когда в голове и кармане пусто, а кровь бурлит, хочется простых ответов и ясных целей. Убить всех неверных, забрать их дома, машины, женщин… ну или хотя бы попасть к гуриям как воин джихада.

Что без европейцев тут все просто рухнет в одночасье, для их понимания уж чересчур сложная идея.

– Может, и чокнутый, – согласился Мишель. – Но при этом умный, везучий… чертовски везучий сукин сын. И мы знаем, что завтра вечером он должен забрать на берегу важный груз.

– Что за груз такой?

– С которым он сможет пригрозить уничтожением Долины Царей и Луксора. Или даже не пригрозить… Если он чокнутый сильнее, чем думают. Понимаешь, что это значит?

Ну… как бы да. Мир, конечно, после такого не рухнет напрочь, но перекройка пойдет глобальная…

– Все равно не складывается. Допустим, вы узнали про такую сделку. Ну так слейте инфу кому надо. Джеймсу, мать его, Бонду, интерполу, ЦРУ. Пусть сюда скачет вся королевская конница и плывет весь шестой флот.

– Не все так просто, – возразил Мишель. – Мы не знаем, где груз, не знаем, как осуществляется связь. Если информация просочится… а Вахиду слишком часто везет, кто-то явно сделал на него крупную ставку… они просто изменят время и место передачи товара. И все.

– И поэтому вы будете спасать мир втроем. Девчонка, старик и…

– …и хиляк-очкарик, – договорил за меня Мишель. – Согласен, расклад не из лучших. Поэтому нам не помешал бы четвертый.

– Красивый закат.

В этот раз я не услышал, как она подошла. Оказывается, даже в армейских ботах можно ходить достаточно тихо.

– Красивый? – я запнулся. Черт, ну да, наверное, для кого-то он был и красивым – для того же Мишеля или еще какого художника с Монмартра и прочих богемных гнездилищ. Того, кто в этом буйстве красных и багровых оттенков видит просто краски.

Да что он знает про цвета!

Напалмовая бомба – это, по сути, просто бочка из тонкого алюминия, которой придали аэродинамически правильную форму, а на торцах воткнули пару воспламенителей. Замок сначала отсоединяет переднее ушко, а затем заднее для того, чтобы бомбу отвело потоком от самолета. При этом они сразу начинают кувыркаться. Так и задумано – чтобы огнесмесь разлетелась как можно дальше. Когда звено «тандерчифов» облегчается в один заход – а они обычно иначе не кидают, никто из «свистков» не любит долго болтаться у земли, – это целое море огня.

Однажды это море вспыхнуло слишком близко – и я в нем сгорел.

– Может, и красивый. Если не знать… не думать, что там, за закатом.

– Почему ты отказался?

– Это Мишель тебя послал?

– Что?! – возмущения в голосе Анны хватило бы на нас троих. – Я сама пошлю кого угодно, Майк. И Мишель никогда бы…

– Извини.

– Но мне и в самом деле хотелось, чтобы ты с нами поехал.

Кажется, она чуть покраснела при этих словах. Или это просто закатные лучи так подсветили.

– Только не говори, что тебе понравилось, как я хватаюсь за талию, – буркнул я, и Анна в ответ звонко рассмеялась.

– Нормально ты хватаешься. «С дол-жной де-ли-кат-ностью», – по слогам выговорила она, явно повторяя чьи-то слова. И пахнешь приятно.

– Пахну?! – Вот здесь она реально сумела меня удивить, уж чего-чего, а пахнуть я должен примерно как бочонок «игола».

– Настоящий мужик и не должен вонять, как цветочная клумба. Мой отец работал с тракторами. Приходил поздно вечером, весь пропахший газойлем… мама ругалась, а мне нравилось.

– Я думал, твой отец был моряком…

– Не все голландцы – моряки… но ты почти угадал. До встречи с мамой он был матросом, мотористом. А дальше… – Анна села прямо на песок, обняв колени. – История, как в бульварном романе. Моряк встретил девушку, влюбился, дезертировал с корабля… его искали, война еще не закончилась, поэтому они уехали туда, где не найдут, в землю обетованную.

– Красивая сказка…

– Да. Только… – голос девушки дрогнул, – финал подкачал. Они жили долго и счастливо… делили радость и горе… а однажды его трактор сожгли вместе с ним. После этого я и записалась в… в общем, стала такой.

– Анна… мне очень жаль, – выдавил я. – Уверен, твой отец был хорошим человеком.

– Майк, ты нам нужен.

– Ты не понимаешь, – вздохнув, я сел на песок рядом, чертыхнувшись про себя, когда ладонь укололо какой-то пустынной травой, жесткой и острой, как щетина оружейного ершика.

– Я тоже дезертир, Анна. Но… твой отец рисковал ради любви, а я просто трус. Я бежал от войны, потому что для меня она стала слишком страшной.

Там… за закатом, где горят джунгли… страх всегда рядом, разъедает душу, словно кислота. Кто-то глушит его выпивкой, кто-то героином. Помню, мы высаживали взвод, который перед погрузкой закинулся весь, а лейтенант, перехватив мой взгляд, устало произнес: « Если бы это помогло моим ребятам слезть с тяжелых наркотиков, я бы скупил всю марихуану и гашиш в дельте Меконга ».