Николай Бахрошин - За пять минут до

– Ох, молодец Кома! – восхитился я. – Значит, вашей конторе он тоже стучит?

Мангалов, разумеется, не ответил. Сделал непонимающее лицо.

Если присмотреться, не такой уж он молодой, несмотря на пухлощекую моложавость. И, похоже, его уже обходили с очередным званием. Задание с самого верха – его шанс.

Спасать нас из языческого плена смысла, разумеется, не было, они бы нас и так отпустили. Но у меня возникло стойкое ощущение, что лучше спастись добровольно. Майор Мангалов, засидевшись в скальской командировке, с азартом вступил в игру. Что ж, товарищ майор, поиграем…

– Словом, я предлагаю вам свою помощь. Так сказать, взаимовыгодное сотрудничество… Разумеется, обмен информацией и все прочее… Как вам такое предложение? – оплетал меня словесами рыцарь плаща и кинжала. Особенно мне понравилось «все прочее». Многообещающе. Артист! А что, роль участкового Шестипальцева ему вполне удалась.

Нет, не оскудела наша земля талантами. Артист Храпов, артист Мангалов, сценарист Закраевский… А скоро появится режиссер Варгун и поднимет местную самодеятельность на небывалую высоту.

Я доверчиво посмотрел на него:

– Вы знаете, Валерий Николаевич, хорошее предложение. Мне нравится. И в знак, так сказать, нашего сотрудничества хочу попросить вас о небольшой услуге…

– Что угодно! – великодушно согласился Мангалов. – В разумных, разумеется, рамках.

– Дело в том, что в доме Игоря Владимировича Меринкова, зятя мэра Гаврилюка, есть небольшая коллекция древностей. Там находится некий артефакт… Нет, ничего особенного, никакой исторической и художественной ценности этот предмет не представляет. Простой, грубый камень, примитивная обработка. Но он мне нужен. Ради общего дела. Думаю, вам с вашими ловкими лейтенантами, будет совсем не сложно его изъять…

Мангалов чуть заметно нахмурился:

– Как он выглядит?

– Такой, знаете, каменный, сантиметров двадцать длиной. В виде фаллоса, – объяснил я как можно сдержаннее.

– Член?! – опешил майор.

– Некоторые так называют.

Мангалов зачем-то глянул в сторону Евы. Красавица прохаживалась у машины с Жорой и Толиком. Они заинтересованно посматривали, но слышать нас не могли, далеко.

– Вам нужен каменный член? Это что, шутка?

– Уж какие тут шутки, – вздохнул я. – Хотите, могу нарисовать. Чтоб не ошиблись.

– Я догадаюсь, – сухо отрезал майор. Опять не удержался, стрельнул глазами на девушку. – Полагаю, Альберт Петрович, объяснения последуют?

– Обязательно! – пообещал я. – Только не сейчас, позже. Время дорого.

Из леса Бабай и Вано выходили долго. Вроде бы шли по следам колес и все равно где-то запетляли. Надышались привольным лесным кислородом до звона в ушах, накормили всех местных комаров, промокли до колен и стоптали ноги. Мысли о переселении на природу Бабая больше не посещали.

На асфальте дело пошло живее. Вано тормознул ушастого мужика на расхлябанном грузовичке, тот за пятьсот рублей согласился подбросить их в Скальск. Сунулся было с вопросами, но Бабай почти рявкнул на него, напомнив о непростой судьбе любопытной Варвары. Ушастый понял и вопросов больше не задавал. Хотя косился, явно гадал, кто такие. Да пусть хоть треснет от любопытства, получил свои бабки – отваливай!

На базе их встретил Шайба. Даже похудел с лица. Терминатор. Восполняя потерю нервов, он уже жевал кусок колбасы.

– А, ты здесь… Небось бегом бежал всю дорогу? – усмехнулся Бабай.

Шайба с ходу начал оправдываться, мол, знаешь, босс, что-то не так пошло, неожиданно… Бабай лишь махнул рукой. Потом. Сначала в душ, коньячку, пожрать чего-нибудь… Нет, сначала коньяку. Много!

После третьей рюмки подряд звон в голове стал стихать. Бабай задумался, что делать дальше. Когда не делать нельзя, а делать нечего…

За окнами смеркалось, когда на базу начали подтягиваться остатки «хвардии». Акула, Шара, Голимыч – больше никого, видел он. Остатки разбитого войска.

Надо признать, давно ему так не вставляли – по самое Ватерлоо! По-хорошему, надо построить банду… коллектив, да накрутить фитиля с огоньком ради боевого задора… Или не сейчас, позже…

– Бабай, к нам гости! – В комнату, где он сидел, всунулся испуганный Шайба.

Послать Шайбу куда следует он не успел. Здоровяка тут же отодвинули, как пыль со стола смахнули. В комнату вошли Закраевский, его урод Вася, с ними почему-то Леха Федоров.

В первые мгновения Бабай даже почувствовал облегчение – большой босс здесь, теперь пусть сам думает. Это у него голова на плечах против нашей капусты. Но ситуация скоро перестала нравиться. Все трое смотрели на него и молчали. Слишком многозначительно.

– Северу Семеновичу мое почтенье! – нарочито бодро провозгласил Бабай, отсалютовав рюмкой.

Поставил коньяк. Встал, приветствуя большого человека. Развел руками – располагайтесь, мол, чем богаты…

Нет, молчали. Смотрели. Совсем недобро…

– Опять пьешь, Бабай? Говорил тебе, не пей – козленочком станешь. А потом – козлом! – вдруг заявил Леха Федоров. Нахально так.

«А что это мы такие голосистые стали? С чего вдруг на старших хайло раззявили?..»

Север чуть заметно повел рукой. Леха немедленно стушевался, отступил, преданно выпучив глаза.

«Так, так, интересно…»

– Что же мне с вами делать-то… пан Вошебойский? – задумчиво спросил олигарх. Негромко, будто сам с собой говорил. Но в комнате сразу стало тихо. Отчетливо было слышно, как мечется у стекла растерявшаяся муха-дура.

Сначала Бабай почему-то подумал про муху, а уж потом что Север назвал его Вошебойским. Знает! Всегда все знает… Только тут он почувствовал, что внутренности скатались в комок и съежились где-то внизу живота.

– Гы, – отчетливо проскрипел Вася.

– Думаешь? – глянул на него Закраевский. – Нет, не сейчас. Просто убить – слишком легко. Легкая смерть – дар, так говорили когда-то… В наши времена как-то подзабыли это искусство – заставить человека умирать медленно. Торопимся всё, в спешке живем, в спешке умираем. А ведь какие мастера были, как отшлифовали искусство казни – месяцами могли держать человека на одной тоненькой ниточке надежды. Ведь она долго живет – надежда, очень долго. Так, Антон Игоревич?

– Я отдам… – глухо, с усилием выдавил Бабай.

– Отдашь, – кивнул олигарх. – Ты даже не представляешь, что ты мне отдашь. Столько отдашь, что тебя больше никогда не будет. Ноль останется, пустое место. – Он вдруг пристально глянул на Бабая и прищурил жуткие глаза. Лицо дернулось судорогой брезгливой усмешки: – Ты знаешь, Вася, а ведь он всерьез думает кинуться на меня и прямо здесь задушить.

– Гы, – оскалился Вася.

– Да, согласен, идея бравая, но дурацкая. В его духе, – подтвердил Север. – Впрочем, можешь…