Эдуард Геворкян - Правила игры без правил (сборник)

Нащупав на резиновом плоту карман с ампулой, я хорошенько стукнул по ней кулаком. Мягкий ком подо мной вздулся, расправился и задеревенел. Недолго думая, я осторожно столкнул его в воду, лег на рейки и оттолкнулся от берега. Вода подхватила плот и понесла его. Я вжал голову как можно ниже, хотя понимал, что большой опасности не должно быть, иначе здесь не держали бы плот. Интересно, а для чего его хранили?

В темноте ничего не было видно. Течение убыстрилось, я обнаружил, что постепенно сползаю головой вперед. Следовательно, подземная река уходила вниз. Сколько я ни шарил вокруг себя, весел не обнаружил. Впрочем, сейчас они мне были ни к чему. Я ничего не мог предпринять и просто лежал на дне плота, стараясь не думать о пропастях в конце пути, решетках на выходе и прочих дешевых ужасах из низкопробных боевиков.

Течение замедлилось, а встречный ветер перестал трепать волосы. И тут же в глаза ударил свет.

Река вырвалась на поверхность в ущелье. Подняв голову, я обнаружил, что плот несется на трос, низко, почти у самой воды натянутый между берегами. Ухватился за него и притянул себя к неширокой отмели из крупной гальки.

Плот я вытащил на берег и закидал листьями — на всякий случай. Пройдя немного по течению, наткнулся на широкую тропу. Посреди нее валялся разбитый длинный ящик с рассыпанными вокруг стреляными гильзами. Я пожал плечами и пошел дальше, туда, где, по моим расчетам, должна была находиться дорога.

А через несколько шагов обнаружил, что меня ждут…

Левую руку я немного отлежал, и она затекла. Я осторожно вывел ее из-под себя и пошевелил пальцами.

Терпение истощалось. Конечно, единственный шанс — это ночь, темнота, но лежать в грязи за компанию с дождевыми червями мне опротивело. Ничего не предпринимая, можно расслабиться, потерять бдительность — и вот тебя уже волокут в холодильник за ноги, и директор Юрайда говорит приличествующие моменту слова о высоких целях и неизбежных жертвах.

Лучше всего заползти глубоко в кустарник, найти место посуше. Влажные листья не шуршали, но ползать по ним было тяжело. Я прополз несколько метров и взмок. Если меня здесь не прихлопнут, то пневмония доконает наверняка.

Шорох слева! Я замер в нелепой позе, а рука так и осталась на воротнике, вытаскивая свалившуюся за шиворот веточку.

Из-за кустов вылез невысокий, но крепкий плечистый парень, и не клюшка для гольфа была у него в руке, и даже не «ганза», любимая трещотка наемников, а компактный «дюрандаль», восемьдесят четыре малокалиберных дисбалансированных жала. Они входят в тело под углом и рвут ткани в клочья. Впрочем, хватит и одного попадания. Например, в мое тело. Холодная ярость захлестнула меня: мало того, что они балуются самоделками, так еще заполучили новую модель, лишь недавно начавшую поступать в армию.

«Вот оно, оружие, — полыхнуло в мозгу. — Действуй!»

Когда он отвернулся, я рывком прополз несколько метров, подобрался ближе, прикрываясь кустами, и прыгнул. Он обернулся в тот момент, когда я летел на него в прыжке. Реакция у него была мгновенной, но я опередил его на долю секунды, выбив ногой вскинутый «дюрандаль». Коснувшись земли, я крутанулся на одной ноге и пнул его в бедро. Он полетел в заросли. Ну, тут мне снова пригодился галстук. Вытянув его из кармана, я связал руки подростку.

С оружием в руках я чувствовал себя дураком вдвойне: не надо было отказываться от него при выезде в школу, уповая на Закон о Возмездии, а главное, дело принимало иной оборот. Многозарядная трещотка в моих руках так и взывала к силовым акциям.

Что ж, подумал я, если меня и пристрелят, то хоть паду с оружием в руках. При исполнении. Я чуть не выругался вслух от раздражения на самого себя. Напыщенный дурак, на кой черт тебе оружие! Если им понадобится быстро с тобой покончить, то они подвезут минометы и перекроют ущелье. Славно порезвятся, а заодно и технику опробуют.

Подросток очухался и теперь жег меня ненавидящими глазами.

— Если пикнешь, уложу на месте, — прошипел я, погрозил зачем-то пальцем и стал продираться сквозь кусты к реке.

Тропинка шла к полигону, директор что-то говорил о ней, идет она от школы и тянется через все ущелье.

Едва я отошел на несколько шагов, как юный негодяй заорал диким голосом: «Сюда, Пит, Хачи, скорей сюда!» У меня хватило здравого смысла не возвращаться, хотя пара оплеух привела бы крикуна в чувство. Я прибавил ходу и свернул вправо.

Идти было трудно. Податливая масса раскисших листьев вязко пружинила. Скользко. Я мог в любую минуту кувыркнуться с пяти-шести метров вниз, на камни, вылезшие из воды.

Послышались возбужденные голоса, по камням зацокали пули. Я метнулся вперед, но тут же сошел с тропы и полез наверх. Они кинутся по тропе, а я залягу наверху и пережду.

Сумерки сгустились, но видимость в ущелье еще хорошая, солнце снизу подсвечивало облака. Темное небо и странно белеющие облака, словно приклеенные.

Голоса и стрельба остались внизу. Я прислонился к дереву и перевел дыхание. Здесь кончался кустарник, за ним стояли редкие тощие березы на открытом пространстве, а метрах в тридцати начинались скалы.

Я добрался до скал и, прижавшись к нагретому за день камню, застонал от блаженства. Тепло…

В скалах были широкие расщелины. Хорошее убежище. Отсюда была видна противоположная сторона ущелья, заметны искореженные, разбитые в щепу деревья, большие черные проплешины.

Нашли место для полигона, злобно думал я, протискиваясь между глыбами. Я ободрал руку, но пролез в колодец, образованный рухнувшими сверху огромными камнями. Здесь было темнее, чем снаружи, но сквозь щели можно еще разглядеть кустарник внизу и подходы к расщелине.

За длинным обломком я обнаружил углубление, в котором и разместился. «Дюрандаль» жал мне бок, я выставил его перед собой. Получилась отличная стрелковая ячейка. Если полезут в щель, то по одному можно перебить батальон пехоты. Но не воевать же с детьми?! Правда, детки уж больно способные. Ну а как же, не просто сопливые пацаны, а высоко ценящееся в обитаемой Вселенной пушечное мясо.

Если бы пушечное мясо, затосковал я, если бы они были жертвами обмана! Так ведь нет, они знают, на что их специально и со вкусом натаскивают. Не удивлюсь, если кроме лекций по искусству им и литературу соответствующую тщательно подбирают, стишки на ночь читают про мужество и отвагу. Не пушечное мясо, а кровь и плоть войны, единственная убивающая сила, пользующаяся большим спросом. Золотари и вышибалы нужны всем! Но как нас встретят в космосе? Брезгливо зажав носы или что там у них. Космос… Да кто рискнет пустить нас дальше Луны, нас, убийц по призванию?

А кто сможет нас остановить, мелькнула горделивая мыслишка, но тут же сам понял — кто! Им объяснят, что надо! Во имя нашего же блага. Лучшие надзиратели — это бывшие рабы.