Майкл Салливан - Эра Мифов. Эра Мечей

«Наверное, заболела».

Болела Роан редко, зато тяжело. Он вспомнила последний раз и с запозданием осознала свою ошибку.

«Гиффорд!»

В темноте ей привиделось лицо друга с такой знакомой улыбкой – точнее, перекошенной ухмылкой, за которую мальчишки прозвали его гоблином. Когда Роан валялась в лихорадке, он приносил ей суп. Пожалуй, лучший суп, какой ей доводилось пробовать, а значит, готовил его не Гиффорд. Хотя он умел многое, такой суп мог сварить только один житель далля. Следовательно, Гиффорд ходил к Падере, хотя он никогда не обращался к старухе. Они не ладили, что всегда удивляло Роан, ведь эти двое были самыми лучшими людьми в мире.

Ради Роан Гиффорд шел на любые жертвы. Однажды он решил раздобыть меду к ее дню рождения, и пчелы искусали его до полусмерти. Из-за больной ноги поиски меди для Роан в ямах возле реки были для него не просто мучительно тяжелы, но еще и опасны. Зачем он это делает? Мило, конечно, только Роан чувствовала себя виноватой. Она терпеть не могла хворать из-за той боли, которую это причиняло Гиффорду.

«Сейчас Гиффорд лежит под навесом, избитый и весь в крови из-за меня, потому что я не смогла перестать думать. И в то же время нельзя сказать, что я думала». Роан вовсе не обольщалась на свой счет. Люди вроде Персефоны рассуждают намного лучше, чем она. Остальные не только понимают, что нужно делать, но и когда. С этим у Роан всегда возникали проблемы. Хотя Мойя говорила, что она не виновата, просто так жизнь сложилась, Роан знала: люди, хорошие люди, вечно ее оправдывают.

Гиффорд не искал ей оправданий – он лишь отказывался замечать ее недостатки и неудачи. А ведь их было много: взять хотя бы скобки на ноге Гиффорда, из-за которых он упал в грязь, или швырялку для копий, оказавшуюся бесполезной. Гиффорд видел в Роан только хорошее, вот в чем проблема. Его избили, потому что он отказывался признать очевидное.

«Роан, ты никто! – Голос Ивера всегда звучал хрипло. – Тебя не зря назвали Роан – «никто». Потому твоя мать и выбрала такое имя. Она знала, что ты ни на что путное не сгодишься. Для нее ты была обузой, как и для меня, и ты станешь проклятием для любого, кому будешь дорога. Вот кто ты на самом деле – обуза и проклятие».

Разве можно верить в себя, когда есть столько доказательств обратного? К примеру, происшествие с Гиффордом. Перед глазами так и стояло его избитое лицо.

«Ты станешь проклятием для любого, кому будешь дорога».

– Роан? – окликнула Брин, чей силуэт виднелся на фоне светящегося камня. – Ты проснулась?

Она кивнула, затем поняла, что это глупо, и сказала:

– Да.

– Хорошо. Я к тебе уже подходила, только будить не стала. Все равно я тогда еще не закончила.

– Уже подходила? Сколько я проспала?

– Не знаю. Вроде долго. Достаточно, чтобы я успела разобрать пару табличек. Я поняла, что тут случилось. Я расскажу всем, и ты тоже обязательно послушай!

– Ладно.

Роан выпрямилась и помассировала лицо, пытаясь избавиться от сонливости. Каменный пол украл тепло ее тела и заставил мерзнуть. Девушка растерла руки и ноги, слегка согрелась, встала и побрела к остальным. Идти было тяжело, словно она набрала вес, поэтому Роан с удовольствием опять села, опустившись между Мойей и Персефоной, чуть ей улыбнувшейся.

Арион безотрывно глядела на заделанную трещину. Безволосая фрэя сгорбилась, скрестила ноги, руки положила на колени, веки прикрыла. Пол между лодыжек был закапан черной кровью, падавшей из ее носа. Изнуренными выглядели все. У Персефоны и Мойи под глазами темнели круги, они даже сидели с трудом.

– Хорошо поспала? – спросила Мойя.

Роан задумалась и покачала головой.

– Отдохнуть не удалось.

– Похоже, Арион нужно много энергии, чтобы удерживать дверь, – сказала Персефона.

– Наверное, она погрузит нас в сон, когда придет время. Может, так и лучше, – добавила Мойя.

Подошла Брин с табличками в руках.

– Давайте расскажу вам, что я узнала! – Девочка положила камни на пол перед ними и опустилась рядом с Роан.

– Сури ждать не будешь? – спросила Персефона.

– Она уже знает.

– Где она?

– Заучивает то, что написано на столе. – В зеленом свете Роан заметила под глазами Брин такие же черные круги, как и у всех. Хотя ее личико осунулось, Брин не терпелось поделиться тайной. – Так вот, я изо всех сил пыталась прочесть таблички. Многие слова, увы, непонятны. Они лежат в обратном порядке, то есть первая табличка – в самом низу, верхняя – последняя. Поэтому история начинается с конца.

– История? – переспросила Персефона.

– Все таблички рассказывают историю того, кто здесь сидел.

– Древний? – уточнила Мойя.

– Никакой он не Древний. Насколько я поняла, звали его Три. По-видимому, его убил собственный брат. Они не поделили женщину. Оба любили ту, которая была… истинной? Что-то вроде того. Про женщину я пропустила…

– Убил? – удивилась Мойя. – Как он мог умереть и в то же время находиться здесь? Так не бывает.

– Знаю-знаю. – Брин смущенно пожала плечами. – Просто послушайте! Итак, этот Три – то есть Древний – попал в ловушку, вроде нас. Выбраться сам он не мог.

– Однако выбрался, – отметила Роан.

Брин кивнула.

– Ему помогли гномы. Как сказано в табличках, Три услышал стук молотков и позвал на помощь. Они подошли, но открывать камеру не стали. Он умолял их, а они боялись. Думали, там сидит Уберлин.

– Кто-кто? – спросила Мойя.

– Лукавый, – ответил Потоп. – Древние легенды гласят, что он принес зло в наш мир. Уберлин – худший враг всех и вся.

Брин кивнула.

– Ну так вот, Три знал много всяких штук и предложил гномам ценный дар. Он понял, что они пользуются каменными орудиями, и сказал, что поделится с ними тайной металла под названием медь.

– Погоди-ка, – перебила Мойя, – разве гномы не знали меди? Ведь из нее Роан сделала свой топорик? – Она посмотрела на Роан, и та кивнула.

– Это было ужасно давно, – объяснила Брин.

– Людей тогда не было и в помине, – заявил Потоп.

– А вот и нет! Были, – заявила Брин. – Мне встретилось упоминание о трех народах.

– И каких же?

– Детей Феррола, Детей Дроума и Детей Мари.

Услышав последнее имя, Персефона улыбнулась. Брин улыбнулась ей в ответ.

– Полагаю, что на других табличках об этом говорится гораздо подробнее. Их очень много!

– Сколько ты уже прочла? – спросила Персефона.

– Только две. Еще я помогла Сури разобрать то, что начертано на столе.

– Итак, возвращаясь к нашей истории… – Мойя зевнула, потом посмотрела на Арион. – Ты сказала, что этот узник попросил гномов выпустить его на свободу и?..

– Ну да, – кивнула Брин. – Гномы захотели попробовать его дар и ушли надолго. По возвращении они заявили, что он никуда не годится, потому что медь слишком мягкая.