Вероника Рот - Знак [litres]

Корабль гудел. Люди паковали вещи, с нетерпением ожидая встречи с детьми и стариками. Но меня охватила глубокая печаль.

И тревога.

Мои сборы были недолгими. Сложить немногочисленные тряпки и оружие. Выкинуть скоропортящиеся продукты, снять несвежие простыни. Акос молча помогал, на его руках еще оставались бинты. Его расстегнутая сумка валялась на столе. Я смотрела, как он складывает одежду и подаренные ему книги, и заметила, что часть страниц загнута. Хотя я давно прочитала каждую из книг, мне захотелось пролистать хоть какую-нибудь из них. Взглянуть бы на то, что его заинтересовало!

Это стало бы чем-то вроде погружения в его внутренний мир.

– Ты ведешь себя непривычно, – произнес Акос, когда мы упаковали вещи и оставалось только дождаться посадки.

– Не люблю возвращаться домой, – ответила я.

В конечном счете это было правдой.

– По-моему, именно здесь – твой настоящий дом. – Акос пожал плечами. – Твоего тут, в каюте, гораздо больше, чем в Воа.

Он был прав. И мне понравилось, как он это сказал. Акос узнал меня, наблюдая за мной, так же, как и я узнала его.

Да, так и есть.

Я нашла бы его в толпе по походке. Я запомнила очертания вен на его руках. Его любимый нож для нарезания ледоцветов.

И я не могла забыть его пряное дыхание, пахнущее тихоцветами и сендесом.

– В следующий раз я займусь своей каютой, – добавил он.

Следующего раза не будет, подумала я, а вслух сказала, принужденно улыбнувшись:

– Точно, так и сделай.

Однажды мать заявила, что у меня – прирожденный талант к притворству. Отцу не нравилось видеть, как я корчусь от боли, и я научилась ее скрывать: мое лицо делалось невыразительным и каким-то плоским, хотя мои ногти впивались в ладони. После посещения очередного лекаря ложь о том, где мы были, срывалась с моих губ стремительно и непринужденно. Умение врать и изворачиваться было в семействе Ноавеков вопросом выживания.

К своему таланту я и прибегла во время посадки: вход в атмосферу, суета погрузочного дока, посадка в транспортники, процессия к поместью, возглавляемая Ризеком.

Вечером я ужинала вместе с братом и Имой. Я делала вид, что не замечаю ни ее руки на его колене, ни смятения в глазах Имы, мелькавшего всякий раз, когда Ризек не смеялся над ее шуткой.

Наконец она вроде бы расслабилась. После ужина, отбросив условности, они сели рядышком. Их локти то и дело соприкасались. Я убила семью Имы, а она стала любовницей моего брата. Наверное, я бы сочла это мерзостью, если бы не понимала, что такое – жажда жизни. Желание выжить любой ценой.

Да, я понимала Иму. Однако теперь мне требовалось нечто большее: спасти Акоса.

Позже я тщетно пыталась внимательно слушать Акоса, объясняющего мне, как распознать силу ядовитого зелья без проверки опытным путем. Я старалась запечатлеть в памяти каждый миг, проведенный вместе с ним.

Совсем скоро мне предстояло справляться с зельеварением самостоятельно. Впрочем, если мы с заговорщиками потерпим сегодня поражение, я, конечно, умру. В случае успеха Акос отправится домой, а в стране, лишившейся владыки, воцарится хаос. В любом случае Акоса я уже не увижу.

– Нет-нет! – воскликнул он. – Не руби как попало, а нарезай ломтиками. Тонкими!

– Я и нарезаю. Это нож, он тупой, как…

– Да я с его помощью смогу нарезать идеально ровными ломтиками твой нос!

Я выразительно подбросила нож и поймала его за рукоятку.

– Неужели? Прямо-таки идеальными?..

Акос засмеялся и обнял меня за плечи. Сердце у меня защемило.

– Не притворяйся, что не способна к изящным движениям, Кайра.

– Подсмотрел, как я танцую, и вообразил, что тебе все про меня известно? – Я скорчила мрачную физиономию и постаралась всецело сосредоточиться на ледоцветах, хотя руки у меня дрожали.

– Мне известно достаточно. Вот, видишь? У тебя получился идеальный ломтик! – провозгласил он и случайно коснулся моего плеча.

Весь остаток вечера я сохраняла в себе воспоминание об этом прикосновении.

Мы закончили приготовление отвара, настало время идти спать.

Дверь за Акосом закрылась. Зажмурившись, я заперла ее на замок. Вернулась к себе, потащилась в ванную и выплеснула снотворное в раковину. Переоделась в удобный, не стесняющий движений тренировочный костюм и обувь на мягкой подошве. Заплела волосы в тугую косу, свернула ее и закрепила так, чтобы никто не мог за них схватиться. Спрятала клинок в заплечные ножны, проверив, что могу его легко выхватить. Я надеялась, что он мне не пригодится, в драке я предпочитала действовать голыми руками.

Отодвинула потайную панель в стене и выскользнула в проход. Дорогу я знала наизусть, но все равно сверялась с зарубками на перекрестках. Наконец нащупала круг, вырезанный на стене, – знак выхода.

И остановилась.

Что я делаю? Собираюсь помочь заговорщикам убить моего брата?

Ризек жил в жестоком угаре, подчиняясь приказам давно умершего отца, тень которого продолжала маячить у него за спиной. Ризек не получал никакого удовольствия от жизни. Люди, подобные моему брату, не рождаются такими извергами, их старательно лепят. Но время нельзя повернуть назад.

А теперь надо разбить Ризека.

Я толкнула дверь и прошла через высокие ковыли к задней калитке. В ковылях мне померещились бледные лица: Лети, Узул, моя мать… Они кивали мне, звали меня, шептали мое имя, звучавшее как шорох травы на ветру. Поеживаясь, я набрала код – год рождения мамы. Калитка отворилась.

В нескольких футах за ней, в темноте, меня ждали Тека, Тос и Йорек. Все в масках. Я жестом предложила им войти на территорию поместья. Они прошмыгнули мимо меня и скрылись в ковылях. Заперев калитку, я поспешила показать им черный ход.

Мы крались к крылу Ризека. Мне почему-то казалось, что события подобной важности не должны происходить в тишине. Впрочем, тишина вполне могла свидетельствовать о судьбоносности нашего деяния. Мои пальцы нащупывали глубокие зарубки, подсказывающие нужную лестницу. Я уклонялась от торчащих гвоздей и переступала через скрипучие половицы.

В конце концов мы добрались до развилки. Налево – моя часть дома, направо – Ризека. Я повернулась к Тосу.

– Третья дверь налево, – сказала я и вложила в его руку ключи от комнаты Акоса. – Думаю, тебе придется применить силу, прежде чем получится его нейтрализовать.

– Ничего, разберемся, что к чему, – ответил Тос.

В этом я не сомневалась. Тос напоминал гору, Акосу при всей его подготовке ничего не светило. Тос, Тека и Йорек пошептались, и диссидент исчез в коридоре.

Мы же направились к Ризеку. Я ступала все осторожнее, памятуя о словах брата, сказанных Акосу, насчет повышенных норм безопасности в его крыле.

Тека дотронулась до моего плеча и скользнула вперед. Присела, прижала ладони к полу. Ее глаза закатились, она тяжело дышала через нос. Встала и, кивнув, шепнула мне: