Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Я так и думала, что по этой причине.

— Неустановленное лицо либо лица пытались убить тебя в твоем родном континууме, предположительно с целью устранить свидетеля. Я была шокирована, когда узнала, что покушение на твою жизнь не составляет здесь преступления, поскольку наши ведущие юристы не признают тебя реальной.

— Я такая же реальная, как вы.

— Безусловно. Однако люди, которые на тебя покушались, без колебаний убили бы тебя или кого-либо другого здесь, сейчас и когда угодно. Люди такого сорта — моя забота. — Ярко-голубые глаза, очень холодные. — Однако и ты — моя забота. Я за тебя отвечаю, но в несколько другом смысле.

— Почему?

— За мои грехи, наверное. — Она улыбнулась, но ее улыбка не успокаивала. — Тебе следует знать, что Зубов нарушит экономику твоего мира.

— Она уже и так в жопе, — ответила Флинн и тут же пожалела, что не выбрала другое слово.

— Я ее представляю, так что да, ты права, хотя я говорила о другом. Мне не нравится то, чем занимаются континуумисты, включая Зубова, хоть я и нахожу это крайне увлекательным. В определенном смысле ты реальнее меня.

— Как так?

— Я настолько стара за счет такого числа искусственных ухищрений, что сама не ощущаю себя вполне реальной. Однако, если ты согласишься мне помочь, я помогу тебе, насколько в моих силах.

— У вас есть мужской вариант этой штуки? Периферали?

Инспектор подняла нарисованные брови:

— Ты хочешь мужскую?

— Нет. Я не хочу быть единственной, кто здесь был и все видел. Мне нужен человек, который подтвердит мои слова, когда я вернусь и расскажу, что тут происходит.

— Я уверена, что Зубов сможет это устроить.

— Вы ищете того, кто отправил серый рюкзак ее убить, верно? И гада, который вывел ее на балкон?

— Именно так.

— Я дам показания. Когда дело дойдет до суда. При любом раскладе.

— Суда не будет. Только наказание. Но все равно спасибо.

— Только вторая перифераль мне все равно нужна. И поскорее. Договорились?

— Считай, что ты ее получила, — сказала Лоубир.

Другие эмблемы зажглись, слух заполнили чипсайдские шумы, и теперь к ним добавился низкий перезвон церковных колоколов.

— Мы закончили разговор, — объявила Лоубир. — Спасибо, что привезли ее сюда. До свидания!

Чипсайд сжался до размеров бляшки, уменьшился еще, исчез. Флинн заморгала, глядя через стол на Льва. Было ясно, что он ее видит и Уилф тоже, а вот странный взгляд Тлен упирался в голую полированную стену.

— Да, инспектор, я даже знаю, кажется, где ее можно взять. Да. Конечно. Я поговорю с мистером Зубовым. Спасибо. — Она повернулась ко Льву, теперь уже видя его. — Спарринг-партнер вашего брата. Ваш отец держит его в Ричмонд-Хилле, чтобы периодически напоминать Антону о прежних выходках?

— Более или менее так, — ответил Лев, косясь на Флинн.

— Попросите прислать его в машине. Он нужен Лоубир здесь.

— Зачем?

— Я не спросила. И вы бы не спросили. Она сказала, что нам нужна мужская перифераль, как можно скорее. Я вспомнила про ту.

— Да, наверное, так проще всего. Для кого она? — Лев глянул на Флинн.

— Туалет в хвосте машины? — спросила она.

— Да.

— Извините меня. — Флинн встала.

В узком совмещенном санузле за дальней комнатушкой она закрыла за собой дверь и посмотрела в зеркало. Расстегнула черную рубашку, нашла лифчик, которого раньше не чувствовала, и груди чуть больше своих. Не ее, и это успокаивало. Как и маленькая черная родинка над левой ключицей. Именно ради этого и понадобилось смотреть, осознала Флинн, застегивая рубашку, хотя понимание пришло задним числом.

Интересно, хочет ли перифераль пи́сать? Флинн прислушалась к своим ощущениям и решила, что не хочет. Она пьет воду, сказала Тлен, но не ест. Тот, кто ее стриг, не посрамил Карлоту.

Флинн открыла дверь и вернулась в комнату, которую Недертон тогда давно выдавал за офис «Милагрос Сольветры». Уилф и Лев ушли. Тлен стояла у окна и смотрела наружу.

— Куда они ушли? — спросила Флинн.

— Наверх. Недертон и Оссиан будут ждать перифераль. Надеюсь, тебе понравится челюсть.

— Челюсть?

— У нее довольно выступающая нижняя челюсть. И очень высокие скулы. Своего рода сказочный славянин.

— Ты знакома с ней… с ним? — Флинн не знала, как правильно сказать.

— Я ни разу не видела ее с человеком-оператором. Только под управлением облачного ИИ от производителя. Она принадлежала брату Льва.

— Брат Льва умер?

— Увы, нет, — ответила Тлен.

Ладно, подумала Флинн.

— Она спортивная? Как эта?

— Очень. И даже непропорционально спортивная.

— Отлично, — сказала Флинн.

— Что ты задумала? — Тлен сузила глаза, так что остались только верхние зрачки.

— Ничего такого, о чем не знала бы Лоубир.

— А ты быстро разобралась с субординацией.

— Скоро перифераль будет здесь?

— Примерно через полчаса.

— Покажи мне, как позвонить Мейкону, — сказала Флинн.

Прихожая в доме Льва была заставлена предметами детского обихода. Миниатюрные резиновые сапожки, целая вешалка ярких дождевиков, беговел, напомнивший Недертону о мусорщиках, разнообразный инвентарь для битья по мячу и сами мячи, много. Несколько потерянных кубиков лего нервно елозили в нижних слоях, словно яркие прямоугольные жуки.

Недертон и Оссиан сидели на деревянной скамье, лицом к этой выставке. Ближайший к Недертону конец скамьи был чем-то вымазан, судя по виду — чуть подсохшим вареньем. Спарринг-партнер Антона должен был приехать с минуты на минуту, и Оссиан отверг предложение ждать снаружи.

— У нянь от нее родимчик случался, — заметил Оссиан непонятно о ком или о чем.

— От кого?

— Да от коляски. — Оссиан указал рукой на вешалку с дождевиками. — Завуалирована.

Теперь Недертон различил очертания сложенной прогулочной коляски, мимикрирующей под то, что сейчас за ней, то есть под бежевую стену и клетчатую подкладку пальто.

— Дедушка выписал ее из Москвы сразу после рождения девочки, — продолжил Оссиан. — Везли дипломатической почтой. Иначе бы не пропустили.

— Почему?

— В нее встроена орудийная система. Два ствола. Впрочем, не огнестрельных. Стрельба ведется очень короткоживущими ассемблерами. Вернее, дизассемблерами. Они отыскивают мягкие ткани и разбирают их на молекулы. Видел ролик, где такое показывали на половине говяжьей туши.

— И что происходит?

— Остаются кости. Коляска автономная, самонаводящаяся. Имеет собственную систему оповещения об уровне угрозы.

— А кто может представлять угрозу?

— Русские киднепперы.

— Она это делает, когда в ней ребенок?

— Ребенку она показывает панд, чтобы не было психологической травмы. И едет домой в режиме боевого отступления, бросив нянь к чертям собачьим.