Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Тут, в городе, с Джекманом, с Корбеллом Пиккетом, в Клэнтоне, в Законодательном собрании…

— Томми… — начала она и осеклась.

— Да?

— Все очень сложно.

— Вы с Бертоном лепите какие-то наркотики?

— А ты, сколько мы знакомы, работаешь на Корбелла Пиккета?

Томми наклонил шляпу, сливая с обтянутых полиэтиленом полей дождевую воду.

— Ни разу не видел его в глаза. Ничего не делал для него до сегодняшнего дня. Джекман переизбирается благодаря ему и довольно ясно дает понять, что Корбелла касается, а что нет. И я стараюсь, насколько могу в таких условиях, поддерживать в округе порядок. Поскольку кто-то должен этим заниматься. А если мы в один прекрасный день обнаружим, что Корбелл и вся наркоэкономика отправились в лучший мир, то через несколько недель людям здесь станет нечего есть. Так что тут тоже все сложно и печально, на мой взгляд, но так обстоят дела. Как насчет вас?

— Мы не лепилы.

— Главный приток денег в округ изменился, Флинн, изменился в одночасье. Твой брат платит Корбеллу, чтобы тот давил на шерифа и Законодательное собрание. Довольно долго источник больших доходов тут был только один. Так что извини, если я сделал поспешные выводы.

— Я не стала бы лгать тебе, Томми.

Он глянул на нее, склонил голову набок:

— О’кей.

— Бертона наняла охранная фирма в Колумбии. Тамошние люди говорят, что работают на игровую компанию. Ему поручили управлять квадрокоптером, насколько он понял, в игре.

Томми теперь смотрел иначе, но не так, будто считал ее сумасшедшей. Пока, по крайней мере.

— Я его подменяла, когда он был в Дэвисвилле. Так что теперь мы оба работаем на этих чуваков. У них есть деньги.

— И видать, много, если Корбелл Пиккет танцует перед ними на задних лапках.

— Да, знаю. Очень мутная история, Томми. Лучше, если позволишь, я не буду тебе все сразу объяснять.

— Те четверо в машине?

— Кто-то влип. В охранной фирме. Я случайно видела кое-что, и я — единственная свидетельница.

— Можно спросить что?

— Убийство. Тот, кто послал тех ребят, хотел убрать Бертона, потому что думал, я — это он. И наверное, всю нашу семью, на случай если он кому-нибудь рассказал.

— Поэтому теперь у вас над домом дроны и ребята дежурят в лесу.

— Да.

— А сегодняшние двое?

— Наверное, примерно та же история.

— Откуда приходят деньги?

— От колумбийской фирмы. Им надо, чтобы я опознала убийцу или, по крайней мере, сообщника. А я его видела и знаю, что он виноват.

— В игре, ты сказала?

— Слишком сложно объяснить. Ты мне веришь?

— Наверное. Деньги такие, что за ними стоит что-то недоморощенное. — Томми тихонько побарабанил пальцами по полиэтиленовому чехлу на шляпе. — Так под чем ты спала? — Он поднял бровь. — Косметический прибор?

— Пользовательский интерфейс. Бесконтактный. — Флинн подняла корону, чтобы Томми было виднее, потом аккуратно, вместе с проводами, положила на постель.

— Летаешь? — спросил Томми.

— Хожу. Это как другое тело. Я не спала. Телеприсутствовала в другом месте. Когда это делаешь, то отделяешься от своего тела, так что не можешь ему повредить.

— С тобой все хорошо, Флинн?

— В каком смысле?

— Ты очень уж спокойно рассказываешь.

— Похоже на бред?

— Есть отчасти.

— Все еще бредовее на самом деле. Но если я начну сходить с ума по поводу того, какой это бред, то будет вообще писец. — Она пожала плечами.

— «Легкий Лед».

— Кто тебе рассказал?

— Бертон. Вообще тебе подходит, — улыбнулся Томми.

— То были просто игры.

— А теперь нет?

— Деньги реальные, Томми. Пока.

— И твой двоюродный брат выиграл в лотерею.

Флинн решила не отвечать.

— Встречалась как-нибудь с Корбеллом Пиккетом? — спросил Томми.

— Не видела его с тех пор, как он разъезжал с мэром на рождественских парадах.

— Я тоже лично не видел. — Томми поднял руку и глянул на часы, наверное, еще дедушкины, старинные, показывающие только время. — Но мы оба сейчас увидим. В доме.

— Кто сказал?

— Бертон. Хотя, как я понимаю, инициатива исходит от мистера Корбелла Пиккета.

И он старательно, обеими руками, надел шляпу.

Все происходило без сознательных усилий, в идеальном для него режиме. Язык, развязанный превосходным виски, сам собой нашел ламинат на нёбе. Появилась незнакомая эмблема — туго свернутая спираль, какая-то этническая черная вышивка. Видимо, с намеком на круговое течение. Значит, мусорщики стали частью того нарратива, в который со временем превратится нынешняя кожа Даэдры.

На третьем гудке эмблема поглотила все. Недертон был в огромном терминале, сером и гранитном, под исчезающе высоким потолком.

— Будьте добры представиться, — произнес голос невидимой молодой англичанки.

— Уилф Недертон. Могу я поговорить с Даэдрой?

Он глянул на свой столик, на бар, на пустой стакан. Алюминиевый пол вокруг столика был теперь с ювелирной точностью вмонтирован в гранитный пол Даэдры: демаркатором служил вуалирующий механизм клуба. Теперь Недертон не видел ни бара, ни митикоид, а значит, не мог заказать еще порцию.

По длине уходящего вдаль зала, словно упражнение на линейную перспективу, стояли прямоугольные пилоны, а на них, на уровне глаз, — знакомые миниатюры ее хирургически содранных кож между двумя стеклами. Типичное бахвальство: на сегодня она вырастила всего шестнадцать экспонатов, и, значит, здесь стояли по большей части дубликаты. Бледный, будто зимний, свет пробивался через невидимые окна. Слышался звук, такой же неопределенный, как освещение, и настолько же неприятный. Намек ясен. Приемная для нежеланных гостей.

— Отлично, — сказал он и услышал, как слово эхом отразилось от гранитных стен.

— Недертон? — спросил голос, словно подозревая, что это какой-то незнакомый эвфемизм.

— Уилф Недертон.

— По какому вопросу вы хотели бы обратиться?

— Я до недавнего времени был ее агентом по связям с общественностью. Личный вопрос.

— Сожалею, мистер Недертон, но вас в нашем архиве нет.

— Куратор Анни Курреж из галереи Тейт-постмодерн, эксперт по неопримитивизму.

— Что-что?

— Спокойно, дорогуша, пусть система распознавания образов поработает.

— Уилф? — спросила Даэдра.

— Спасибо, — ответил он. — Никогда не любил Кафку.

— Кто это?

— Не важно.

— Что тебе надо?

— Незаконченное дело, — произнес он с тихим и совершенно безыскусным вздохом, который воспринял как знак, что вступил в игру.

— Насчет Аэлиты?

— С какой бы стати? — изумленно ответил он.

— Ты не слышал?

— Что?

— Она исчезла.

Недертон мысленно сосчитал до трех:

— Исчезла?!

— Она устраивала прием в мою честь, после истории с Мусорным пятном, в «Парадизе». Когда после этого включились охранные системы, Аэлиты не было.