Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Тогда вы зачем мне его показываете? — Флинн положила пистолет обратно в гнездо и села.

— Насколько я поняла, — сказала Тлен, — при определенных условиях тебе могут передать один из этих пистолетов. Мы тебе их показываем, чтобы ты знала, как им воспользоваться.

— Наведи и щелкни, — добавил Оссиан. — На неорганику не действует вообще. Только на мягкие ткани. — Он захлопнул крышку.

— Второй пункт повестки дня. — Тлен разжала кулак. На ладони у нее лежало что-то вроде «медичи», только красное. — Этот прибор установит тебе когнитивный пакет, и ты начнешь говорить как неопримитивистский эксперт, по крайней мере на слух обычного человека. Распознать подделку сможет только другой эксперт, да и то не факт.

— Правда? — спросила Флинн, разглядывая предмет. — Как им пользоваться?

— Считай это камуфляжем. Управлять им не надо, как не надо управлять маской. Он сам включается от определенного рода вопросов.

— И?..

— И ты выдаешь порцию отборного бреда.

— Я буду понимать, что он значит?

— Он ничего не значит, — сказала Тлен. — Если бы ты говорила достаточно долго, он бы начал повторяться.

— Запудривание мозгов?

— Да. Сейчас мне надо установить его на твою перифераль.

— Где ты его добыла? — спросила Флинн.

— Лоубир дала, — ответил Оссиан.

— Протяни кисть тыльной стороной вверх, — сказала Тлен.

Флинн положила руку периферали на стол, рядом со ржавым основанием дисплея, развела пальцы. Тлен опустила на нее красный «медичи», который остался лежать, по виду ничего не делая.

— И что? — спросила Флинн, глядя на Тлен.

— Загружается, — ответила та.

Флинн глянула на Недертона:

— Что ты поделывал?

— Ждал тебя. Любовался твоими пистолетами. А ты?

— Говорила с Грифом. — На ее лице мелькнуло какое-то странное выражение. — Говорили про оборону нашего дома. Они там что-то строят, но так, чтобы не потревожить маму.

— Человек-загадка, — сказал Оссиан. — Ты его, значит, видела.

Флинн глянула на него:

— Ага.

— Не знаешь, как Лоубир его завербовала? — спросил Оссиан.

— Нет, — ответила Флинн. — Но вроде и так понятно, что она это умеет.

— Само собой, — сказал Оссиан. — Только получается, что мы все больше выполняем его приказы, не зная при этом толком, кто он вообще.

— Про нее тоже ничего толком не понятно, — заметила Флинн. — Может, он такой же.

Тлен сняла «медичи» с ее руки и убрала в сумочку.

— Сейчас проверим, — сказала она Флинн. — Объясни, пожалуйста, чем сегодня так важно творчество Даэдры Уэст.

— Креативный процесс Уэст исподволь проводит зрителя через филигранно детерминированную череду итераций, воспоминаний плоти, явленных с трогательной ранимостью, однако прочерченных нашей мифологией реального, телесного. Это не о том, кто мы сейчас, но о тех, кем мы могли бы стать. — Глаза у периферали расширились. Она заморгала. — Блинский блин!

— Я рассчитывала на нечто в более разговорном регистре, — заметила Тлен, — но, видимо, такое невозможно в принципе. Постарайся не говорить слишком долго, чтобы несуразность меньше бросалась в глаза.

— Я смогу переводить для Даэдры, — предложил Недертон.

— Не сомневаюсь, — ответила Тлен.

В лифте Флинн пыталась думать про то, что Уилф рассказывал о творчестве Даэдры, гадала, не зазвучит ли в голове голос, несущий пургу. Не зазвучал.

— Что это за говорящая штука? — спросила она.

— Когнитивный пакет, — ответил Уилф.

Дверь лифта открылась. Из кухни пахнуло запахами готовки.

— Он составляет бессмысленные по сути утверждения из заданного набора слов на любую выбранную тему. Я не буду провожать тебя наверх. Ты там уже была.

Недертон остановился перед лестницей.

— Я это говорила. Но не думала.

— Вот именно. Однако никто другой этого не заметит. Очень неплохо получилось для механического коллажа из домашних заготовок.

— Мне даже не по себе стало.

— По-моему, для нашей ситуации выход идеальный. А теперь иди наверх.

— Включи «Полли», когда я вернусь, ладно?

— Он где?

— На стуле в дальней комнате «Сольветры». Рядом с койками.

— Удачи, — сказал Уилф.

Она поднялась на два пролета по застланной ковром лестнице. Наверху мягко поблескивали мебель, стекло. Флинн хотелось помедлить и все разглядеть, но в дверях уже стояла Лоубир, держа ручку приоткрытой створки.

— Добрый день, — сказала она. — Заходи.

Шаг в зеленое с позолотой. Единственная лампа за стеклом, граненым, как алмаз.

— Как я понимаю, Гриф сейчас занимается безопасностью твоей мамы.

Флинн глянула на длинный темный стол, идеально гладкий и в то же время матовый, и пожалела, что комната уже не кажется ей штаб-квартирой Санта-Клауса. Обычная деловая обстановка, почти офис. Лоубир была, по обыкновению, в костюме. Флинн посмотрела на нее и увидела в ней Грифа сильнее, чем ожидала.

— Он — вы. То есть вы в молодости, — сказала она.

Лоубир склонила голову набок:

— Ты догадалась или он тебе открылся?

— У вас одинаковые руки. Недертон увидел поднос у нас на каминной полке. Сказал, что видел такой же в магазине у Кловис. Что она тут старая. Когда я подумала, что она здесь и там одновременно… то есть не одновременно, конечно… Наверное, тогда я сообразила, что вы тоже должны быть там.

— Совершенно верно, — ответила Лоубир, закрывая дверь.

— А я тоже тут есть, в этом смысле? — спросила Флинн.

— Мы тебя не нашли. Сохранилась запись о твоем рождении. О смерти — нет. Но тогда как раз начались печальные события, о которых, как я понимаю, ты знаешь от Недертона. Архивы времен глубокого джекпота настолько неполны, что их, можно считать, нет, и в Соединенных Штатах особенно. Там на какое-то время пришли к власти военные, которые по неизвестным причинам уничтожили огромные массивы данных. Будь ты сейчас жива, ты была бы примерно моей ровесницей. Это подразумевает огромное богатство либо очень мощные связи, что, как правило, одно и то же. В таком случае я бы смогла тебя отыскать.

— Вы не сердитесь, что я знаю?

— Ничуть. Почему бы мне сердиться?

— Ну, может быть, это секрет.

— Не от тебя. Проходи, садись. — Лоубир подошла к высоким темно-зеленым креслам во главе стола, дождалась, когда Флинн сядет, и опустилась в соседнее. — Как я поняла, Недертону понравился когнитивный пакет.

— Рада, что он хоть кому-то нравится.

— И ты посмотрела пистолеты.

— Зачем они мне нужны?

— Только один, — ответила Лоубир. — Второй для Коннера или для твоего брата, по обстоятельствам. Я надеюсь, до такого не дойдет. Однако за убийством угадывается привычка действовать грубо, и нам желательно иметь в запасе грубые средства.