Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Недертону вспомнились слова Флинн про Грифа и Лоубир. Ум за разум заходит, подумал он, дивясь и самому выражению, и тому, как редко с ним такое случалось, если случалось вообще. Вот и сейчас у него ум не заходил за разум от мысли, что Гриф и Лоубир в каком-то смысле один и тот же человек. И все же он радовался, что не родился раньше и у него нет второго «я» во времени Флинн.

Вспышка.

До прибытия Флинн перифераль сводили в душ, сделали ей прическу и макияж. Еще никакая одежда не сидела на Флинн так, как платье, которое выбрала Тлен. Ничего экстравагантного, поскольку Анни Курреж небогата, объяснила Тлен. Отсутствие экстравагантности в ее понимании выглядело так: маленькое черное платье из материала, который на ощупь как велюр, на вид — как свежая наждачка и скользит, как шелк. Украшения включали круглый браслет из древних зубных протезов, скрепленных чем-то вроде лакрицы, и колье из черной титановой проволоки, обвешанной «собачками» от молний, разного цвета и размера, но одинаково облезлыми, как будто их выкопали на свалке. И то и другое, сказала Тлен, настоящее неопримитивистское — браслет из Ирландии, колье из Детройта. Туфли, из того же материала, что платье, были на каблуке-платформе и удобнее кроссовок. Флинн жалела, что перифераль нарядили, не дождавшись ее: так приятно было бы надеть это самой. И опять тот же привычный укол в сердце при взгляде в высокое зеркало. Кто она? Флинн уже казалось, что перифераль похожа на кого-то знакомого, хоть она и понимала, что это не так.

В зеркале появилась бляшка с золотой короной, и Флинн на мгновение подумала про красного быка в «Джиммис», но это звонила Лоубир.

— Томми думает, безбаши собрались по нашу душу.

— Я так и предполагала.

— Неужели Гриф ничего не силах сделать?

— Пока — нет. Хоть и может доказать при необходимости, что глава Управления частного сектора продался китайцам. Ситуация патовая. Нам нужна возможность отменить приказ об атаке, а у нас ее нет.

— А если Гриф скажет президенту, что ее убьют, но он сумеет это предотвратить, если она остановит безбашей?

— Все не так просто, — ответила Лоубир. — Необходимый уровень доверия еще не установлен. Ее аппарат кишит людьми, связанными с будущими заговорщиками. А все остальное — просто политика.

— То есть мы ничего не можем поделать?

— Кловис, — сказала Лоубир, — моя Кловис здесь позволила тетушкам порыться в ее документах. Перед бегством в Англию она ухитрилась собрать невероятное количество материалов; я в свое время и не подозревала какое. Не шпион, а барахольщица. Если там есть что-нибудь пригодное в нашей ситуации, тетушки это найдут. А пока главная наша надежда — твой сегодняшний успех. Он изменит все, хотя невозможно предсказать, как именно.

Флинн закусила было губу, но вовремя вспомнила, что нельзя портить периферали макияж.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказала Лоубир, и Флинн вспомнила: инспектор видит то же, что перифераль. — С Бертоном уже поздоровалась?

— Нет.

— Пойди поздоровайся. Он здесь рядом, с Коннером. По дороге в Фаррингдон ты его не увидишь: он будет в багажнике. Я очень рада, что он может поехать, несмотря на ранение.

— В багажнике?

— В сложенном виде он совершенно плоский, как древняя шведская машинка для чистки канализационных труб. Кланяйся от меня брату. — Корона исчезла.

Флинн подошла к выходу, открыла дверь.

Они спарринговали. Флинн помнила, как это бывало, пока Коннер не стал калекой, еще прежде, чем они пошли служить. У них были свои правила. Они почти не двигались, только переступали с ноги на ногу и наблюдали друг за другом, а когда наносили удар, это происходило так быстро, что не заметишь. И вот уже они снова переминаются с ноги на ногу, но один из них победил. То же Флинн наблюдала и сейчас, только Коннер был в своей периферали, а Бертон — в белом экзоскелете для фитнеса, со стеклянной банкой вместо головы и до жути человеческими руками на месте бывших механических. Под банкой стоял маленький роботик, который делал все то же, что экзоскелет, хотя, конечно, наоборот, поскольку Бертон был в роботике. Гомункул, вот как это называется. Новые руки экзоскелета были загорелые, как у Пиккета.

Тут они обменялись ударами. Флинн не видела точно, но ей показалось, что Коннер был быстрее.

— Если я сломаю палец об твоего Железного Дровосека, тебе не поздоровится, — сказал Коннер. Его перифераль была в черном костюме, сковывающем движения не больше, чем кимоно для карате.

Фигурка под стеклянным колпаком повернулась, а с нею и весь экзоскелет.

— Флинн, — произнес он. Голос был как у диктора в рекламном ролике. — Привет.

— Блин, Бертон. Я тогда в проулке думала, тебе конец. — Ей хотелось типа его обнять, но это был бы совсем бред. Да еще кошмарные человеческие руки.

— Я вроде как успел на том свете побывать. Не помню, как зарубил того клиента, вообще ничего не помню, пока не очнулся здесь и не увидел этого красавца.

— Можешь считать свою пустяковую царапину боевым ранением. — Коннер сунул большие руки периферали в карманы черных брюк.

Бертон сделал стремительный выпад в его сторону, однако Коннера каким-то образом на прежнем месте уже не было.

— Лоубир передает привет, — сказала Флинн Бертону. — Она рада, что ты едешь с нами. Я тоже.

— Гибрид «багажной мартышки» [484] Аллюзия на рекламные ролики 2003 г. (основанные на концепции, разработанной тремя годами раньше Клубом любителей «субару-импреза» Новой Англии) о мартышке, выскакивающей из багажника, чтобы помочь водителю в нештатной ситуации. Впоследствии «багажной мартышкой» стали называть заднего стрелка на военных внедорожниках. и навороченного домкрата, — произнес его рекламно-дикторский голос. — Затем я и шел в морскую пехоту.

Недертон обошел черный лимузин, на котором им предстояло ехать в Фаррингдон. Теперь стало ясно, из-за чего Тлен оделась именно так. ЗИЛ две тысячи двадцать девятого года, объяснила она, последний в своей серии, не из коллекции Зубова-отца; личный автомобиль Зубова-деда тех времен, когда тот жил в этом доме. Выбор, надо понимать, сделала Лоубир.

Корпус автомобиля напоминал новое платье Флинн: такое же сочетание тусклости и блеска. Кроме этого своеобразного оттенка черного, присутствовала лишь нержавеющая сталь, обработанная стеклоструйкой до полной матовости: большие колеса и широкая минималистская решетка радиатора, которая выглядела так, будто ее отрезали лазером от бесконечной заготовки. Багажник лишь немногим уступал длиною капоту, и оба вполне могли бы служить теннисными кортами довольно крупным гомункулам. Задние окна отсутствовали совсем, отчего возникало впечатление, что автомобиль поднял воротник. Впечатляюще бандитский вид, подумал Недертон. Видимо, за это Лоубир и выбрала ЗИЛ, хотя логика ее решения по-прежнему от Недертона ускользала. Желая рассмотреть салон, он наклонился к окну.