Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Глаза у Даэдры сузились.

— В чем дело?

Щелчок языком по нёбу. Дерганье кадров вокруг мужчины.

— Извините, — сказала Флинн. — Я такая бестактная. Вы моя любимейшая художница. У меня прямо дыхание сперло. Да еще спросить вас про отца, когда вы только что потеряли сестру…

Даэдра смотрела на нее, но обратилась к Уилфу:

— Я думала, она англичанка.

— Бразильские неопримы, к которым едет Анни, — американцы. Она вживается в образ.

Мужчина с балкона прошел мимо, не глянув в их сторону, и Флинн подумала: как можно не обернуться на Даэдру?

— Я вижу, мы пришли не вовремя, — сказал Уилф. Он не мог знать, что Флинн опознала убийцу (эх, надо было договориться об условном сигнале!), и просто блефовал. — По крайней мере, вы возобновили знакомство…

— Спустимся на этаж, — распорядилась Даэдра. — Там удобнее беседовать.

«Иди с ней», — сказал костяной голос. В сравнении с этим скрежетом вести ногтями по школьной доске — все равно что гладить котенка.

— Сюда. — Даэдра повела их к окну с видом на реку, мимо невысокой перегородки и вниз по белой каменной лестнице.

Обернувшись, Флинн увидела Коннера. Он шел за ними в сопровождении двух фарфоровых рободевушек с неотличимыми безглазыми лицами. Обе были в свободных черных туниках и черных облегающих брюках. Под штанинами, застегнутыми снизу на молнию, виднелись босые белые ноги без пальцев. Минуту назад обе рободевушки стояли в начале лестницы, видимо охраняя выход. Уилф шел рядом с Флинн, держа в руке стакан воды, к которому, кажется, даже не притронулся.

Этаж внизу больше походил на то, что она видела из квадрокоптера. Что-то вроде более современной версии первого этажа у Льва: много комнат в разных направлениях. Даэдра провела их в помещение с видом на реку, однако окна сразу поляризовались. Здесь стояла еще одна Даэдра, в таком же платье. Она вроде бы увидела их, но никак не отреагировала. В кресле — по виду ужасно неудобном, хотя наверняка так только казалось — сидела брюнетка в спортивном костюме. Она держала в руках несколько листов бумаги и при виде вошедших подняла голову.

— Приступаешь через десять минут, — сказала ей Даэдра.

— Это ваша перифераль? — спросила Флинн, глядя на другую Даэдру.

— А что, не похожа? — спросила Даэдра. — Она говорит за меня речи. Вернее, говорит Мэри. Она — актриса-имитатор.

Мэри встала.

— Уведи ее куда-нибудь, — потребовала Даэдра. — Нам надо поговорить.

Мэри взяла Даэдру-перифераль за руку и повела прочь. Флинн провожала ее взглядом, чувствуя странную неловкость.

— Ты считаешь, что здесь тебе ничто не грозит, — сказала Даэдра.

— Да, — ответила Флинн единственное, что пришло в голову.

— А зря. Где бы ты ни была, ты позволила этому идиоту привести себя сюда. — Она глянула на Уилфа.

Тот с болезненным выражением лица поставил стакан на ближайший столик.

— Демонтировать, — распорядилась Даэдра, указывая на Коннера.

Приказ, видимо, относился к двум рободевушкам. Флинн не успела толком заметить, как одна из них оказалась на потолке: на корточках, вниз головой. Руки у нее удлинились и стали как у богомола.

Коннер улыбнулся… и тут же исчез за черной стеной, которая возникла вокруг Флинн, Уилфа, Даэдры. Не выросла, а именно возникла, будто всегда здесь была. Флинн подняла руку периферали и постучала по стене костяшками пальцев. Больно.

— Она настоящая, — сказала Даэдра. — А тот, кто управлял твоим телохранителем, уже там, откуда вы взялись, говорит тем, кто вас послал, что твое дело плохо.

Флинн подумала, что так и есть: если девушки уничтожили пери Коннера, он сейчас очнулся в «Сольветре», рядом с Бертоном.

— Только он не знает, насколько плохо, — закончила Даэдра.

И тут сквозь стену шагнул человек с балкона. Прошел насквозь, будто ее нет или будто его тело и стена могут занимать одно пространство в одно время.

— Как ты это сделал? — спросила Флинн, потому что не могла увидеть такое и не спросить.

— Ассемблеры, — ответил он. — Так мы здесь живем. Мы — протеи. — И он улыбнулся.

— Протеины?

— Не имеем жесткой формы. — Он в качестве демонстрации махнул рукой сквозь стену. Затем подошел к другой стороне, за которой остался Коннер, просунул голову наружу и тут же выдернул обратно. — Пришли им подмогу, — сказал он Даэдре.

— Я не могу шевельнуться, — пожаловался Недертон.

— Разумеется, — сказал мужчина, потом глянул на Флинн. — Она тоже.

И он был прав.

Еще две рободевушки выбежали из стены там, где вошел мужчина, и скрылись с той стороны, куда он просовывал голову.

Видимо, включили некое поле, как при проверке на входе, думал Недертон в лифте. Что-то вызывающее диссоциативное состояние. Неплохая замена алкоголю, так что грех жаловаться.

Однако было и что-то еще, сковывающее свободу движений. Недертон мог двигать глазами, идти, куда говорят Даэдра и ее приятель, встать, где они скажут, но не мог, например, поднять руку или — он проверил — сжать кулак. Впрочем, ему не то чтобы особо хотелось сжать кулаки.

Дверь лифта открылась прямо в круглой стене. Это сколько ж нужно ассемблеров? Недертону смутно помнилось, что есть ограничения, но, видимо, на Даэдру они не распространялись. А может, она ими пренебрегла.

С Флинн, по-видимому, было что-то похожее. Ее перифераль вела себя так, будто Флинн в ней нет.

Лифт остановился на первом этаже.

— На выход, — сказала Даэдра и толкнула его в спину.

Через вестибюль приятель Даэдры шел первым, и, когда он глянул влево, Недертон помимо воли глянул туда же. Затем оба вновь посмотрели вперед через стекло, туда, где был серый надувной замок. Теперь замок исчез, на его месте ждал черный автомобиль, покороче ЗИЛа. Митикоиды из замка, в серой форме, выстроились коридором, лицом друг к другу. Когда стеклянные двери со вздохом распахнулись и Недертон шагнул между двумя рядами почетного караула, сердце у него на миг зашлось от такой праздничной торжественности.

На полпути к машине он услышал или, возможно, почувствовал одну протяжную басовую ноту, откуда-то сверху. Приятель Даэдры, очевидно, услышал тот же звук и припустил бегом к открывшимся задним дверцам машины. Недертон, разумеется, тоже побежал. Через метель сверкающего конфетти из битого стекла, чуть золотистого, мягкого, как стружка, и настолько же безвредного.

Что-то белое, круглое и гладкое ударилось о мостовую за автомобилем и подпрыгнуло высоко над ним.

Голова митикоиды.

Затем белая рука, согнутая в локте, царапнула когтями по крыше автомобиля, напомнив Недертону застывший силуэт, который они с Рейни видели в трансляции с острова мусорщиков.

Кто-то — наверное, приятель Даэдры — грубо втолкнул его в перламутрово-серый салон. И заорал диким голосом, совсем близко, в брызнувшем фонтане крови.