Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Тут дверцы машины одновременно открылись, и рободевушки вывели их с Уилфом наружу, держа, чтобы не попытались убежать.

Никто их не встречал. Вообще никого больше не было, только она, Уилф, Даэдра, мужик с балкона и две рободевушки. Лица у обеих были забрызганы кровью периферали — будто роботская кожная болезнь. Одна держала за локоть Флинн, другая — Уилфа.

Через ворота, напомнившие ей баптистское аниме про ад. Бертону и Леону понравились там падшие женщины, они сказали, классные телки.

В холод и полумрак. Решетки на дверях, выкрашенные белой краской, из-под которой проступала ржавчина. Плиты на полу, как дорожки в каком-то неправильном саду. Тусклые лампы, словно глаза огромных больных животных. Крохотные окошки, темные, будто сразу за ними стена. По узкой каменной лестнице, цепочкой. Флинн вспомнилось начало одного эпизода в «Чудесах науки», когда исследователи паранормальных явлений отправились в такое место, где люди много страдали и умирали. А может, просто такой ужасный фэншуй, который втягивает дурную энергетику, как черная дыра. Хотя, судя по виду, скорее все-таки страдали и умирали.

В конце лестницы Флинн обернулась на рободевушку и увидела, что та выпустила по щекам еще пару паучьих глаз, чтобы внимательнее за ней следить. И Даэдра, и мужик с балкона молчали. У Даэдры лицо было такое, будто ей до смерти скучно. Они миновали открытый двор под догорающим ненастным небом и вошли во что-то вроде узкого доисторического меговского атриума: четыре этажа камер, свод из маленьких стеклянных окошек в металлическом переплете. Там, где они шли, загорался свет — узкие полосы под решетками в дверях камер. Флинн догадывалась, что все это современное. Рободевушки подвели их к двум беленым каменным креслам — совсем простым, как из детских кубиков, только гораздо больше, — и усадили. Лицом в одну сторону, на расстоянии примерно шесть футов друг от друга. Что-то жесткое коснулось запястий, и Флинн, опустив глаза, увидела, что прикована к каменным подлокотникам ржавыми железными наручниками, отполированными до бурого там, где соприкасаются с руками, будто они тут уже сто лет. От этого у нее возникло чувство, что сейчас войдет Пиккет. После всего, что произошло, она бы нисколько не удивилась.

Сквозь ткань платья камень был очень холодным.

— Мы кое-кого ждем. — Мужик с балкона обращался к ней. Он, видимо, вполне оправился от того, что хотел сделать с ним Коннер. По крайней мере физически.

— Зачем? — спросила она, не рассчитывая на ответ.

— Он хочет видеть, как ты умрешь, — сказал мужик с балкона, внимательно наблюдая за ее лицом. — Не твоя перифераль. Ты. И очень скоро. Там, где ты сейчас, в собственном теле, при атаке дронов. Ваша штаб-квартира окружена правительственными силами безопасности. Атака начнется с минуты на минуту.

— Кто он? — спросила Флинн. Ничего другого ей в голову не пришло.

— Лондонский поминарий, — ответила Даэдра. — Он вынужден был задержаться, чтобы выслушать мое похвальное слово.

— Кому?

— Аэлите, — сказала Даэдра.

Флинн вспомнила перифераль и смущенную актрису.

— Вам не удалось сорвать наш праздник, если такова была ваша цель, — продолжала Даэдра.

— Мы просто хотели вас увидеть.

— Правда? — Даэдра шагнула ближе.

Флинн перевела взгляд с нее на мужчину и будто вновь оказалась перед балконом пятьдесят седьмого этажа, когда этот гад поцеловал женщину в ушко. «Сюрприз», — сказал он. Точно сказал. И Флинн увидела, как голова эсэсовца разлетается от выстрела — кровавый туман вперемешку с горизонтально летящим снегом. Только это все были пиксели, не настоящая Франция. Мужик с балкона смотрел на нее так, будто они одни в целом свете и для него нет ничего важнее. И он не был каким-то там флоридским бухгалтером.

«Сохраняй спокойствие», — проскрежетало в костях — не голос, а ветер над холодным сухим кряжем. Флинн передернуло.

Мужик улыбнулся, думая, что напугал ее своим взглядом.

Флинн глянула на Уилфа, не зная, что сказать, потом снова на чувака с балкона.

— Тебе не обязательно убивать всех, — сказала она.

— Вот как? — Ее слова его явно позабавили.

— Все дело во мне. Я видела, как ты запер ее на балконе.

— Именно.

— Больше никто не видел.

Он поднял брови.

— Допустим, я вернусь. Выйду наружу, на парковку. Тогда тебе незачем будет убивать всех.

Он, видимо, удивился. Нахмурился, как будто обдумывает предложение. Поднял брови и с улыбкой сказал:

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты у нас в руках. Там и здесь. Скоро тебя убьют, и очень дорогая игрушка, в которой ты сейчас, останется мне на память об этом нелепом эпизоде.

— Ты — грязный подонок, — сказал Уилф. Не сердито, а так, будто только сейчас это понял и удивляется своему открытию.

— Ты забываешь, что присутствуешь здесь не виртуально, — бодро сказал мужчина Уилфу. — В отличие от своей подружки, ты можешь умереть здесь. И умрешь. Я оставлю тебя с этими устройствами, поручив им избить тебя почти до смерти, вылечить с помощью «медичи», избить снова. Откачать. И так столько раз, сколько получится.

Флинн видела, как Уилф невольно покосился на рободевушек. И как те выпустили еще по два паучьих глаза, глядя на него в упор.

Недертон решил, что не надо смотреть на митикоид, и чуть шевельнул руками в железных наручниках, которые выглядели так, будто ввинчены в гранитные подлокотники несколько столетий назад, хотя он не сомневался, что они сделаны ассемблерами и что ассемблеры на время придали им гибкость, чтобы обхватить его запястья. Однако в данную минуту наручники были совершенно твердые.

Бородатый только что пообещал, что митикоиды изобьют его почти до смерти, а он думает про ассемблеры и про новодел. Может быть, нашел свое диссоциативное состояние. А может, у него сейчас начнется истерика. Недертон глянул на Даэдру. Она посмотрела на него в ответ, словно не видя, затем подняла глаза к стеклянному потолку четырьмя этажами выше. И зевнула. Просто зевнула, не демонстративно. Недертон тоже глянул на потолок и вспомнил платье, которое было на Тлен, как сейчас казалось, годы назад. Из нынешней ситуации Тлен виделась на удивление нормальной. Обычная соседская девушка.

— Очень надеюсь, Хамед, что у тебя все окончательно готово, — произнес благозвучный, но несколько усталый голос.

Недертон, опустив взгляд, увидел выходящего с лестницы высокого, очень крепкого старика в полном чипсайдском косплее: длинном плаще с пелериной и с цилиндром в руках.

— Новозеландцы, на мой взгляд, слегка пережали, — заметил бородатый.

— Добрый вечер, Даэдра, — сказал незнакомец. — Ты говорила прекрасно. Твой рассказ об усопшей растрогал меня почти до слез.