Джек Чалкер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

А любил ли его хоть кто-нибудь?

Он вернулся мыслями в прошлое, лениво наблюдая, как крупная группа мурни гналась за довольно большим стадом оленеподобных животных. Сколько же раз он был женат? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? Больше?

«Больше», — подумал он с удивлением. Пожалуй; романы случались у него каждое столетие. Одни женщины были красивы, другие — настоящие страхолюдины. Было даже двое мужчин. Но заботился ли о нём хоть кто-нибудь по-настоящему?

«Никто, — с горечью подумал Бразил. — Никто, если покопаться в их мелких эгоистичных душонках. Любовницы, чёрт их подери! А у друзей, не предавших его тем или иным способом, просто не было случая это сделать».

Пожалеет ли кто-нибудь о нём, если мурни его сожрут?

«Я просто устал, — сказал кентавр. — Устал бегать, устал вздрагивать от малейшего шума».

«Я тоже устал», — подумал он. Устал бежать в никуда, устал верить, что где-то существует та, которая будет о нём заботиться.

Но если всё это правда, то что ему мурни? Почему он боится их?

Буйные порты, услаждающие наркотики, шлюхи, кабаки, бесконечные одинокие часы в рубке.

«Почему я так долго живу? — спросил он себя. — И так мало старею? Большинство людей не дотягивает до глубокой старости. Что-то убивает их раньше».

Но не его.

Он всегда выживал. Тысячи раз его избивали, тысячи раз он истекал кровью, и всё равно что-то в нём постоянно противилось смерти.

Внезапно он вспомнил Летучего Голландца, бороздящего океаны с командой призраков, обречённого на полное одиночество. Только раз в пятьдесят лет он получает короткую передышку. И если в это время его полюбит прекрасная женщина, полюбит так, что будет готова отдать за него жизнь, проклятие будет снято.

— Кто командует Голландцем? — спросил он ветер. — Кто ведёт его навстречу судьбе?

«Это психология, — подумал он. — Голландец, Диоген, все эти люди — это я. Вот почему я другой. Все те миллионы, которые на протяжении столетий кончали жизнь самоубийством, потому что их никто не любил. Только не я. Я проклят. Я не могу согласиться с универсальностью мелкого эгоизма.

Этот парень из… а как называлась эта страна? Англия. Да, Англия. Оруэлл. Написал книгу, в которой утверждал, что тоталитарное общество базируется на всеобщем эгоизме. Когда наступил решающий час, герой и героиня предали друг друга.

Все считали, что он описывает ужасы будущего тоталитарного государства, — с горечью думал Бразил. — Вовсе нет. Он рассказал об окружавших его людях, о своём собственном просвещённом обществе.

Ты был слишком хорош для этого грязного, мелкого мира, говорил он, но оставался в нём. Почему? По ошибке?»

«По чьей ошибке?» — удивился он, неожиданно зайдя в своих рассуждениях в тупик. У него уже почти был готов ответ, но тот ускользнул.

Услышав какое-то движение позади себя, он вскочил на ноги и резко обернулся.

К нему медленно подошла Вучжу. Он посмотрел на неё с изумлением, словно никогда раньше не видел. Шоколадно-коричневая девушка со стоящими торчком ушками, соединённая с телом коричневого шотландского пони. И всё-таки это действует. Кентавры всегда выглядят благородно и красиво.

— Вам следовало бы позвать кого-нибудь из нас, — тихо сказала она. — Солнце почти взошло. Я думала, вы спите.

— Нет, — лениво ответил он. — Просто думал. — Он повернулся, чтобы взглянуть на долину, которая теперь кишела мурни и оленями.

— О чём? — спросила она небрежно, массируя себе шею и плечи.

— О вещах, о которых не люблю думать, — туманно ответил он. — О вещах, память о которых я загнал в дальние уголки мозга, так что они не должны были бы тревожить меня; но они, словно привидения, посещают меня даже тогда, когда я не подозреваю об этом.

Она наклонилась и поцеловала его в щёку.

— Я люблю вас, Натан, — прошептала она. Он встал и, легонько похлопав её по крупу, как делал уже не раз, направился в дальний конец пещеры. На его лице блуждала недоуменная улыбка. Улёгшись рядом с кузеном Ушаном, он тихо произнёс, обращаясь к самому себе:

— Вы любите, Вучжу? В самом деле любите?

Несчастному Датаму Хаину, испытавшему весь ужас физического и нравственного падения — в течение нескольких недель, проведённых им в отхожем месте, он не раз подумывал о самоубийстве, — барон Азкфру казался ещё величественнее, чем прежде.

— Я возвращаю тебе твоё прежнее имя, мар Датам, — торжественно объявил барон.

И Хаин, у которого появилась возможность вернуть себе хоть каплю самоуважения, воспринял эти слова так, будто на мгновение он стал верховным правителем всей галактики.

— На этот раз я хочу поручить тебе необычайно трудное задание, — сказал барон. — Для этого потребуются не только вся твоя верность и преданность, но ещё ум и ловкость. В случае неудачи ты погибнешь; но если добьёшься успеха, воссядешь рядом со мной на почётном месте в качестве главной наложницы императора, причём, возможно, главы не только этой империи.

— Приказывайте вашей покорной рабыне, и я выполню все, не ожидая награды, — пресмыкался Хаин.

«Бьюсь об заклад, — с иронией подумал барон, — мне не раз придётся жалеть о том, что столь важную миссию я доверил такому ничтожеству. Будь проклят северянин!» Впрочем, пока пророчества Провидца сбываются, и он не осмелится выступить против этой твари, по крайней мере до тех пор, пока дело не будет завершено.

— Слушай внимательно, мар Датам, — с важным видом начал барон. — Скоро ты встретишься с тремя чужестранцами. Тебе имплантируют переводное устройство, и ты будешь следить за всеми разговорами этих тварей. Кроме того, двое из них — Пришельцы, которые могут общаться на языке, употреблявшемся в твоей прежней жизни и не поддающемся переводу. Поэтому тебе лучше сразу прикинуться невежественной дурой.

Ты отправишься вместе с ними в дальнее путешествие. И вот что тебе надо будет делать…

— Опять эти мерзкие твари! — воскликнула Вардия, когда несколько аккафиан приземлились возле неё, а затем, надоедливо жужжа, отлетели в сторону.

— Обойдёмся без личных оскорблений, — жёстко сказал Хаин. — Они принадлежат к моему народу.

— Эй, вы двое, поторапливайтесь! — огрызнулся Скандер. Поскольку ходить русалка не могла, для неё соорудили седло, и она удобно устроилась на спине у Хаина. — Нам предстоит долгое, трудное путешествие, — продолжал Скандер. — Мы зависим друг от друга, и я не желаю никаких пререканий.

— Совершенно верно, — заметил Опора. — Пожалуйста, запомните, что, хотя вас и похитили, задача у нас общая. Воздержитесь от споров до тех пор, пока мы не достигнем цели.

Они находились у имперской границы, охраняемой скучающими часовыми. Сухая холмистая розовато-серая страна аккафиан внезапно обрывалась, словно здесь существовал какой-то материальный барьер, абсолютно прямой, протянувшийся от горизонта до горизонта.