Эрнест Клайн - Армада

Он писал мне о своей повседневной жизни – жизни элитного оператора беспилотников на лунной базе «Альфа». Он вспоминал о боях, в которых сражался каждый год во время противостояния Юпитера. Писал о надежде на победу и о страхе «надвигающейся войны». Эту фразу он часто повторял. «Надвигающаяся война». Я вдруг понял, какой ужас он, наверное, испытывал все эти годы. Отец прожил всю жизнь со страшным бременем на плечах, он знал, что наступает конец света.

В одном из писем он признался, что уже не боится грядущего вторжения. «Теперь я мечтаю о нем. Оно так или иначе положит конец моим мукам – и моему заточению».

Он писал: «Я так скучаю по тебе и маме, что иногда это невыносимо».

В еще одном письме он сообщил, что «ненадолго спятил» и что ему назначили антидепрессанты. Когда стало совсем плохо, он принимал и успокоительные. Кроме того, два раза в неделю он должен был участвовать в видеоинтервью с Землей.

Он писал о том, что продолжает получать медали, но они уже ничего для него не значат. Он просто хотел вернуться домой – однако не мог, потому что только благодаря его работе у людей все еще был дом. Кроме того, он знал, что теперь ОАЗ все равно его не отпустит: он неоднократно просил об этом Альянс, и ему ответили, что он представляет слишком большую ценность для человечества. Он умолял начальство, чтобы его хотя бы на несколько часов отпустили «на берег», чтобы навестить семью и вспомнить о том, за что он сражается. Ему ответили, что это слишком большой риск, что это поставит под угрозу результаты его многолетней работы.

Мне было сложно расти без отца, но сейчас я понял, что ему пришлось еще труднее. В течение семнадцати лет я с комфортом жил с мамой в нашем собственном доме, в окружении друзей. А отец провел все это время здесь, в изоляции на темной стороне Луны, совсем один и, как ему представлялось, забытый своими родными.

В конце концов меня разобрало любопытство, и я щелкнул по последней видеозаписи, сделанной менее недели назад. Ролик был записан в начале третьего ночи по местному времени.

Отец сидел в большой темной комнате в незнакомой мне части базы. Его небритое лицо было всего в нескольких сантиметрах от кванткома, и половину экрана занимали красные безумные глаза. Он что-то наговаривал в камеру, словно пациент сумасшедшего дома – сейчас он был очень похож на Брэда Питта из фильма «12 обезьян».

– Я должен кое-что сделать. То, о чем я могу рассказать тебе только лично. Не знаю, выполнит ли Вэнс мою просьбу разместить тебя здесь, со мной. Ты должен знать…

Отец уставился в камеру, подыскивая нужные слова.

– А что если единственный способ победить пришельцев – это понять их мотивацию?.. Или если не победить, то, по крайней мере, выжить. Сейчас мне кажется, что человечество в лучшем случае может рассчитывать на выживание. – Он снова посмотрел в объектив. – Надеюсь, ты поймешь, о чем я. Если ты это увидишь, сынок, то пожалуйста, прости меня. За все. И что бы ни говорили про меня, про мои действия, знай – я исполнил свой долг, сделал все, чтобы защитить тебя, твою маму и обитателей Земли. Если ты еще жив и видишь это сообщение, значит, я сделал правильный выбор.

Еще несколько секунд он с надеждой смотрел в камеру, словно ожидал услышать ответ. Затем нажал на экран, и изображение исчезло.

Я вытащил флешку и положил ее в карман. Затем встал на колени перед рюкзаком, который мне выдал Альянс. В нем лежал мой старый рюкзак, а также покрытая нашивками кожаная куртка отца. Я перебросил рюкзак через плечо и направился к выходу.

Я дошел по пустым коридорам до комнаты отца, и ее дверь автоматически открылась. Отец сидел в углу комнаты, в кресле системы управления перехватчиком из «Армады» – похожей на ту, что была у меня дома. На нем были очки виртуальной реальности и подавляющие шум наушники – и, похоже, он не заметил, как я вошел. Я видел, что он проходит тренировочное задание «Армады» вместе с Сином и Майло, потому что он называл их позывные – а за этими позывными следовала коронная фраза Ред Джайва, которую он произносил каждый раз, когда превращал корабль соперника в груду виртуальных обломков.

Я громко откашлялся, и он снял очки и наушники.

Я показал ему флешку. Кивнув, отец встал и оглянулся через плечо на ближайшую камеру слежения.

– Идем, – сказал он. – Я знаю, где можно поговорить наедине.

Отец повел меня по лабиринту полутемных коридоров, а затем мы полетели в турболифте наверх, на самый верхний уровень базы. Когда двери открылись, я увидел обсервационную палубу и заметил, что прозрачный купол над ней такого же размера, что и в «Куполе грома», и вид из него открывается такой же. Оглядевшись, я увидел камеры, закрепленные на бронированном каркасе. Они обеспечивали обзор во всех направлениях и подавали картинку на бетонный потолок «Купола грома», расположенного в глубине под каменной мантией Луны.

Не останавливаясь, чтобы полюбоваться видом, отец пересек обсервационную палубу и подошел к другому лифту. Его двери, в отличие от других, не открылись автоматически. Отец поднял крышку, закрывавшую пульт, и набрал код. Двери открылись, и мы зашли в кабину. Там была только одна кнопка со стрелкой, указывающей вниз; она засветилась, когда отец нажал на нее. Лифт стремительно ухнул вниз; на секунду мне показалось, что мои ноги вот-вот оторвутся от пола. Из лифта мы вышли в узкий служебный тоннель, полный переплетения проводов и металлических труб. Я едва поспевал за отцом. Тоннель был очень длинный, с сильным уклоном.

Когда мы наконец добрались до конца коридора, отец набрал еще один код, чтобы открыть круглый люк в потолке. Поднявшись по короткой металлической лестнице, мы попали в большую круглую комнату с прозрачным куполообразным потолком. За ним открывался потрясающий вид на бронированную сферу лунной базы, которая лежала справа, высоко над нами в кратере, словно в кубке, рядом с похожим на чашу кратером Дедал, в котором мы сейчас находились.

– Добро пожаловать в обсерваторию «Дедал», – сказал отец. – Извини за пыль и грязь – роботы-уборщики сюда, разумеется, не заходят. Начальство закрыло обсерваторию более двадцати лет назад, и доступ в нее запрещен.

Я посмотрел на голую лунную поверхность, протянувшуюся от одного черного горизонта до другого во всех направлениях, и внезапно ощутил, как здесь одиноко. Неудивительно, что отец и его друзья вели себя странно. Несколько лет, проведенные в такой невероятной изоляции, могут свести с ума кого угодно.

– Ты сказал «запрещен»?

– Да. Но я выяснил, как подать сюда ток и включить системы жизнеобеспечения, не привлекая внимания Земли. А все скрытые микрофоны и камеры я вырубил, так что это одно из немногих мест на базе, где ОАЗ не может следить за мной.