Михаил Дребезгов - Пепел умерших звёзд

Соломон Иосифович оказался пунктуален. Портал распахнулся точно в заявленное время, секунда в секунду. По каюте пронесся порыв свежего ветра, алхимический смрад на миг сменился запахами морской соли и йода. Оставалось лишь гадать, из каких краев Сухостоев пришел на встречу. Визитер не без лихости крутанул тросточкой, заставляя магический переход исчезнуть, вежливо кивнул присутствующим и присел на свободный стул.

– Рад видеть вас обоих в добром здравии, – улыбнулся он. – Ну что ж, гражданин Аневич-Эндриксон, у вас было немало времени на раздумье. Что вы решили насчет нашего предложения?

У Макса мелькнула мысль изобразить гордость и заявить, что он не согласен ни за какие коврижки. Но врожденное любопытство и общая практичность перевесили, и вместо этого изобретатель ответил:

– Зависит от того, что вы собираетесь сообщить. В прошлый раз вы так и не договорили.

– Резонно, – согласился Соломон Иосифович. – Что ж, в этом отношении мне был выдан карт-бланш, и потому я, пожалуй, знаю, что действительно способно вас заинтересовать. Что скажете, если мы предоставим вам неограниченный доступ ко второму схрону Технарей?

Макс натужно закашлялся и уставился на собеседника. На его лице читались недоверие и глубокое изумление.

Разумеется, он слышал о Технарях. Такое прозвище космоисторики дали древней цивилизации, современнице Пожирателей Светил – между прочим, она принимала в уничтожении нейбов самое активное участие. Сведений об этом народе сохранилось чрезвычайно мало, однако древние летописи сходились на том, что загадочная цивилизация более чем преуспела в научно-техническом прогрессе. Отдельные обмолвки заставляли подозревать, что достижения гномов или гоблинов казались лишь детским лепетом в сравнении с вершинами мысли этих существ.

О причинах угасания столь могучего народа не было известно ровным счетом ничего. Некоторые теоретики полагали, что исполины мысли отнюдь не вымерли, а отправились осваивать дальние галактики. Другие же и вовсе утверждали, что их цивилизация перешла на принципиально новый уровень существования и продолжает жить прямо здесь, на расстоянии вытянутой руки от нас, каким-то абсолютно непостижимым образом.

Не столь важно, какая из теорий правдива. Куда важнее другое: одна из древних летописей сообщала, что Технари оставили три схрона с образцами своих фантастических технологий. Были приведены даже конкретные координаты – планеты, географические точки… Облик указанных планет, однако, за многие тысячи лет претерпел изменения, и указания стали почти бессмысленны. Долгое время Технари считались едва ли не мифом – покуда республиканцы, совершив сложные расчеты тектонических процессов, не обнаружили один из схронов.

Разумеется, пытливые мужи науки попытались проникнуть внутрь, но тут их поджидало сокрушительное поражение. Первые годы ушли на то, чтобы отключить охранную систему редкостной убойной мощи. В конечном счете эта задача была решена, а немногие разгаданные принципы легли в основу новейших систем вооружения… Но сама дверь, ведущая в хранилище заповедных тайн, осталась неприступной и не позволяла себя открыть. Пробиться кружным путем никто и не пытался – если схрон остался неизменным в ходе материкового дрейфа, что сумеет его одолеть, притом не повредив драгоценное содержимое? Сочтя дальнейшие изыскания бесплодными, правительство Истинной Земли своим повелением опечатало схрон.

Два других хранилища до сего дня считались сгинувшими где-то в океанских пучинах. Но вот появляется Сухостоев и заявляет, будто ему известно, где находится еще одно …

– Понимаю ваше удивление, – тонко улыбнулся Соломон Иосифович, глядя на ошарашенно глотающего воздух Макса. – Да, мы давно его нашли – просто не стали кричать об этом на каждом углу. Наоборот – выстроили вокруг базу, замаскировали чарами, чтоб никто не нашел. В тишине, знаете ли, оно как-то спокойнее… Так что скажете, гражданин Аневич-Эндриксон? Вы согласны?

Согласен ли он?! За сокровища сгинувшего народа?! За возможность прикоснуться к уникальной технике, какой нет даже у гремлинов?! Разумеется, согласен! Однако подозрительность, которую жадность так и не сумела задушить окончательно, все же подняла голову, и вместо ответа Макс спросил:

– И вы согласны расстаться с такой ценной вещью? Как-то это странно.

– Вы не учитываете одно обстоятельство: мы не в силах попасть внутрь. – Сухостоев вновь улыбнулся. – Магия тоже бессильна – там каким-то хитрым способом заблокированы все виды телепортации, мы проверяли. Так что если кто-то и способен открыть эту древнюю головоломку, так это вы. А там… отчего бы не поделиться с нами, скажем, скромными тридцатью процентами?

Предложение действительно было щедрое – Костуар на правах первооткрывателя имел полное право затребовать половину, а то и больше. Тем не менее неслыханная щедрость лишь обострила подозрительность ученого, и он задал следующий вопрос:

– А откуда мне знать, что схрон настоящий? Может быть, вы блефуете?

Соломон Иосифович явно ожидал этого вопроса. Он извлек из кармана небольшой голографический проектор в форме куба и протянул Максу. Изобретатель не стал тянуть, включил прибор и начал внимательно изучать материалы. В свое время он прочитал о Технарях все, что сумел найти в открытом доступе, и потому имел возможность сравнивать.

На изображениях был один и тот же пейзаж – бескрайняя выгоревшая степь, залитая бледным светом двух лун. Посреди нее – одинокая красноватая скала, а в скале – дверь. Макс прищурился. Разумеется, с помощью современных технологий ничего не стоит вырезать изображение двери первого схрона и вставить в другой пейзаж. Однако внимательный осмотр давал понять, что двери вовсе не являются точными копиями. Обе были массивными плитами из темно-синего металла с едва заметным сиреневым отливом. Тем не менее Макс быстро обнаружил множество мелких отличий. Вторая дверь казалась несколько массивнее, пропорции трапеции отличались. Другим был и выгравированный на вратах орнамент, хотя сам стиль, в котором выполнена гравировка, казался тем же.

Изображений на проекторе было много, они демонстрировали находку с разных ракурсов и в различном увеличении. Присутствовали и трехмерные модели. Ранние кадры сменялись более поздними, вокруг выросли стены и появилась охрана. Подробность данных и отсутствие нестыковок настойчиво убеждали в подлинности снимков. Призывали благоговеть и трепетать. К подобным проявлениям эмоций Макс не был склонен, но легкую нервную дрожь все-таки ощутил. Можно, конечно, еще немного потянуть время, попросить оставить проектор и провести полную, качественную проверку на подлинность и следы обработки… Но интуиция буквально надрывалась: «Не тяни! Сам видишь, что схрон подлинный! Когда еще представится такой шанс?!»