Алан Дин Фостер - Чужие

– Не знаю, как тебе удалось остаться в живых, когда все прочие сгинули, но ты – храбрая молодчина, Ребекка.

Тут Рипли впервые уловила еле слышный голос:

– Т-тритончик.

Рипли напряглась и посмотрела в сторону, чтобы скрыть охватившее ее возбуждение. Продолжая работать салфеткой, она наклонилась поближе.

– Извини, милая, я тебя не расслышала. Иногда слух меня подводит. Что ты сказала?

– Тритончик. Меня з-зовут Тритончик. Так все меня называют. Никто не зовет меня Ребеккой, кроме брата.

Рипли заканчивала обтирать вторую руку. Если она сейчас не откликнется, девочка снова может замолчать. Но в то же время нужно было быть осторожной, чтобы не сказать что-то, что могло ее расстроить. Быть естественной и не задавать вопросов.

– Что ж, значит, Тритончик. Мое имя – Рипли, и люди зовут меня Рипли. Впрочем, ты можешь меня звать, как тебе нравится.

Когда ответа не последовало, Рипли приподняла маленькую ручку, которую она только что отмыла, и сжала ее в формальном приветствии.

– Рада с тобой познакомиться, Тритончик, – она указала на голову куклы, которую девочка по-прежнему отчаянно сжимала в руке. – А кто это? У нее есть имя? Готова спорить, что есть. У каждой куклы есть имя. Когда я была в твоем возрасте, у меня было много кукол и у каждой было имя. Иначе, как их различать между собой?

Тритончик взглянула на пластиковый шар с его пустыми, блестящими глазами.

– Кейси. Она мой единственный друг.

– А как же я?

Девочка посмотрела на нее так остро, что Рипли оказалась захвачена врасплох. Уверенность в глазах Тритончика говорила о твердости, свойственной кому угодно, только не ребенку. Ее голос прозвучал ровно, нейтрально:

– Я не хочу, чтобы ты была моим другом.

Рипли постаралась скрыть удивление:

– Почему нет?

– Потому что скоро тебя не станет, как и остальных. Как всех, – девочка посмотрела на голову куклы. – Кейси хорошая. Она останется со мной. А вы исчезнете. Вы умрете и оставите меня одну.

В этой детской декламации не было злости, не чувствовалось упрека, и она не обвиняла в предательстве. Голос звучал спокойно, с абсолютной уверенностью, словно все уже произошло. Это не было предсказанием – скорее констатацией факта, который скоро свершится. И это заморозило кровь Рипли и напугало ее сильнее, чем все, что произошло с момента отбытия десантного бота с вращающегося на орбите «Сулако».

– Ох, Тритончик. Твои мама и папа так тебя и покинули, да? Ты просто не хочешь об этом говорить?

Девочка кивнула – опустив глаза, она смотрела на свои колени. Ее пальцы побелели вокруг кукольной головки.

– Если бы они могли, они были бы здесь, милая, – торжественно заверила ее Рипли. – Я знаю.

– Они умерли. И потому не могут больше ко мне прийти. Они умерли, как все остальные, – это было сказано с холодной уверенностью, жуткой в устах ребенка.

– Может, и нет. Почему ты так уверена?

Тритончик подняла глаза и уставилась прямо на Рипли.

Маленькие дети не смотрят в глаза взрослым так, как смотрела она, но ребенком Тритончик была только по телосложению.

– Я уверена. Они умерли. Они умерли, и скоро вы умрете тоже, а потом Кейси и я снова останемся одни.

Рипли не отвела взгляда и не улыбнулась. Она знала, что эта девочка разглядит малейшую фальшь.

– Тритончик. Посмотри на меня, Тритончик. Я никуда не денусь. Я тебя не оставлю, и я не собираюсь умирать. Я обещаю. Я буду рядом. Я буду с тобой до тех пор, пока ты захочешь.

Девочка опустила глаза. Рипли видела, что она явно борется с собой, желая поверить в то, что только что услышала, пытаясь поверить. Через некоторое время она подняла взгляд.

– Ты обещаешь?

– Вот тебе крест, – Рипли сделала детский жест.

– Или ты умрешь?

На тот раз Рипли мрачно улыбнулась:

– Или я умру.

Девочка и женщина смотрели друг на друга. Глаза Тритончика начали наполняться слезами, а ее нижняя губа задрожала. Напряжение медленно ее покинуло, а бесстрастная маска, которую она натянула на лицо, сменилась более естественным выражением: выражением испуганного ребенка. Обеими руками она обхватила Рипли за шею и начала всхлипывать.

Рипли чувствовала, как слезы текут по свежевымытым щекам и стекают по ее собственной шее. Не обращая на это внимания, она укачивала девочку в своих объятиях и успокаивающе шептала всякую чепуху. Закрыв глаза, сдерживая собственные слезы и страх, она пыталась укрыться от тягостного ощущения смерти, которое пропитывало Центральное Управление «Надежды Хадли», и надеялась, что сможет сдержать только что данное обещание.

В соседней комнате тоже произошел прорыв, и Хадсон издал торжествующий вопль:

– Ха! Хватит улыбаться – пора раздеваться! Нашел. Дайте старине Хадсону достойную аппаратуру, и он раскопает ваши деньги, ваши секреты и вашего давно потерянного кузена Джеда, – он одарил панель управления нежным шлепком. – Эту детку потрепали, но она все еще может играть в мяч.

Горман перегнулся через плечо компьютерщика.

– В каком они состоянии?

– Неизвестно. У этих колониальных ИПД большой диапазон, но информации они передают мало. Но похоже, что все там.

– Где?

– На станции переработки атмосферы, – Хадсон изучил схему. – Нижний уровень «С» под южной частью комплекса. – Он постучал по экрану. – Эта очаровашка просто душка, когда дело доходит до определения места.

В Управлении все сгрудились вокруг, чтобы взглянуть на монитор. Хадсон заморозил результаты сканирования и увеличил одну зону. В центре схемы преобразовательной станции пульсировало скопление голубых точек, напоминая глубоководных ракообразных.

Глядя на экран, Хикс проворчал:

– Похоже на городское собрание.

– Интересно, почему они все ушли туда? – вслух подумала Дитрих. – Кажется, мы решили, что последняя линия обороны у них была здесь?

– Может, они смогли прорваться и окопались в более удобном месте? – Горман отвернулся от экрана – он оживился и излучал профессионализм. – Помните, что на станции переработки до сих пор нет проблем с энергией. А это дорогого стоит. Давайте, по коням и проверим сами.

– Ну, ладно, идемте, девочки, – Эйпон закинул рюкзак на плечи, и Управление тут же превратилось в гудящий улей. – У нас не почасовая оплата. – Он глянул на Хадсона. – Как мы туда доберемся?

Компьютерный спец подстроил экран, уменьшил размер изображения. На мониторе возникла общая карта колонии.

– Есть небольшой обслуживающий коридор. Пешком довольно далеко, сержант.

Эйпон взглянул на Гормана, ожидая приказов.

– Не знаю, как тебе, сержант, – сказал ему лейтенант, – но мне не нравятся длинные, узкие коридоры. И мне бы хотелось, чтобы все были в форме, когда мы туда доберемся. Заодно мне бы хотелось, чтобы нас прикрывали орудия БТР, когда мы будем на месте.