Алан Дин Фостер - Чужие

Морпехи медленно вошли в эмбрионный отсек. Их лица были угрюмы. Никто ничего не сказал. Среди них не было ни одного, кто не смеялся бы над смертью, но это было хуже смерти. Это было непристойно.

Дитрих приблизилась к неповрежденной фигуре женщины. Тело было призрачно-бледным, осушенным. Веки затрепетали и открылись, когда женщина почувствовала движение, ощутив рядом с собой чье-то присутствие. В ее глазах плескалось безумие. Она заговорила бесцветным, замогильным голосом, шепотом отчаяния. Пытаясь расслышать, Дитрих наклонилась ближе.

– Прошу, убей меня.

Медик отшатнулась с диким взором.

В безопасности БТР Рипли могла только беспомощно смотреть, впившись зубами в костяшки пальцев на левой руке. Она знала, что последует дальше, знала, что побудило женщину высказать эту последнюю просьбу – так же, как знала, что ни она, ни кто другой не могут сделать ничего иного, кроме как эту просьбу выполнить. Из динамиков послышалось, как кого-то стошнило, но никто не отпустил по этому поводу шуточек.

Женщина, заключенная в стене, начала содрогаться в конвульсиях. Откуда-то она нашла энергию на крик – постоянный пронзительный вопль бездумной агонии. Рипли шагнула к ближайшему микрофону, желая предупредить морпехов о том, что должно было случиться дальше, но не смогла заставить свое горло работать. В этом и не было необходимости. Они все изучили ее отчеты.

– Огнемет! – выкрикнул Эйпон. – Живо!

Фрост протянул оружие сержанту, а сам отступил в сторону. Когда Эйпон взял огнемет в руки, грудь женщины взорвалась брызгами крови. Из образовавшегося отверстия показалась маленькая клыкастая голова и злобно зашипела.

Палец Эйпона дернул спусковой крючок огнемета. Двое других солдат с таким же оружием повторили его действие. Отсек заполнили жар и свет, опаляя стену и уничтожая вопящий ужас, что она таила. Коконы и их содержимое расплавились и потекли, словно прозрачная карамель. Оглушающий визг отдавался в ушах солдат, пока они обрабатывали огнем всю комнату. Что не превратилось в уголь под воздействием жара, то расплавилось. Стена вздувалась пузырями и стекала вниз, образуя вокруг их ботинок лужицы, напоминающие расплавленный пластик. Но они не пахли пластиком. Они густо воняли органикой.

Все в этой комнате сосредоточили внимание на стене и огнеметах. И никто не заметил, как секция другой стены конвульсивно дернулась.

Чужой находился в состоянии покоя, лежа в кармане, который идеально сливался со стенами комнаты. Но теперь существо медленно выбралось из ниши. Дым от горящих коконов и прочей органики поднимался к потолку, снижая видимость практически до нуля.

Что-то побудило Хадсона взглянуть на детектор. Его зрачки расширились, и он прокричал предупреждение:

– Движение! У меня движение!

– Местоположение? – тут же уточнил Эйпон.

– Не могу засечь. Тут слишком тесно и слишком много других тел.

Голос сержанта прозвучал резко:

– Не надо мне про это. Давай, Хадсон. Где оно?

Компьютерщик постарался разобраться с информацией, поставляемой детектором. Но в том и была проблема с этими полевыми приборчиками: они были прочными, но неточными.

– Э, кажется, спереди и сзади.

В командном отсеке БТР Горман яростно подстраивал мощность и резкость мониторов.

– Мы тут ничего не видим, Эйпон. Что происходит?

Рипли знала, что происходит. Знала, что сейчас случится. Она это чувствовала, хотя и не могла видеть – так волна накатывается на черный песок пляжа ночью.

Она обрела голос и схватила микрофон одновременно.

– Уводи свою команду, Горман. Вытаскивай их оттуда сейчас же!

Лейтенант раздраженно взглянул на нее.

– Не отдавай мне приказов, леди. Я знаю, что делаю.

– Возможно, но ты не знаешь, что уже сделано.

Внизу, на уровне «C», стены и потолок чуждого покоя пробуждались к жизни. Из биомеханических пальцев вытягивались когти, способные рвать металл. Смазанные слизью челюсти начали раскрываться и тихо смыкаться – их владельцы просыпались.

Вторгшиеся сюда люди сквозь дым и пар нервно высматривали неясные движения. Эйпон сообразил, что начинает пятиться.

– Переключайтесь на инфракрасное. Глядите в оба!

На глаза опустились визоры. На их гладких, прозрачных внутренних поверхностях начали формироваться изображения – в клочьях пара с призрачным безмолвием двигались кошмарные силуэты.

– Многочисленные сигналы, – объявил Хадсон. – Повсюду. Окружают по всем направлениям.

Нервы Дитрих не выдержали, и она метнулась в сторону. Когда она повернулась, нечто высокое и невероятно мощное вынырнуло из дыма и обхватило ее длинными руками. Конечности, подобные металлическим поршням, сомкнулись вокруг груди и сдавили. Медик закричала, и ее палец на спусковом крючке огнемета рефлекторно напрягся. Струя пламени охватила Фроста, превратив его в незрячий и хромающий двуногий факел. Его вопль эхом отдался в гарнитурах всех остальных.

Эйпон развернулся вокруг своей оси – он был не в силах что-либо рассмотреть в густом паре при плохом освещении, но слышал слишком многое. Жар охлаждающих теплообменников уровнем выше искажал видимость и в инфракрасном спектре.

В БТР Горману оставалось только беспомощно смотреть на потемневший экран камеры Фроста. Одновременно с этим сигналы биопоказателей морпеха утратили свои пики и впадины и превратились в плоские линии. Изображения на оставшихся мониторах хаотично мельтешили. Струи сверкающего напалма из оставшихся огнеметов окончательно перегрузили светочувствительные камеры, засвечивая то немногое, что передавалось на экраны.

Среди смятения и хаоса Васкес и Дрейк нашли друг друга. Высокотехнологичная гарпия знающе кивнула неандертальцу новой волны и вставила в оружие утаенный ранее магазин.

– Врубаем, – коротко сказала она.

Стоя спиной к спине, они одновременно открыли огонь из смартов – две плазменных дуги, словно у сварщиков, сшивающих корпус космического корабля. Грохот двух тяжелых пулеметов в замкнутом пространстве был оглушающим. Но для операторов смартов он звучал словно фуга Баха с вариациями на синтезаторе.

В их наушниках раздался голос Гормана, едва различимый в грохоте битвы:

– Кто ведет стрельбу? Я же приказал не стрелять из тяжелого оружия!

Васкес отвлеклась ровно настолько, чтобы сорвать с себя гарнитуру – ее основное внимание было приковано к системе наведения смарта. Ее руки, ступни, глаза – все тело стало продолжением оружия, с которым она слилась в боевом танце. Гром, молнии, дым и крики заполнили помещение – маленький кусочек Армагеддона на уровне «C». Но на Васкес снизошло спокойствие.

Даже в раю не могло быть лучше.