Pax Blank - В Тенях и Темноте

— Таким же казался и Палпатин, до того, как занял трон, — безучастно откликнулась Мон Мотма.

Лея вздохнула, поправляя за ухо непослушный завиток каштановых волос, все еще не в силах полностью поверить, что ее так обманули, несмотря на три года, прошедшие с тех пор, как Люк вернулся к Императору.

Мадин медленно кивнул головой:

— Он должен быть сыном Вейдера, он ведет себя слишком похоже на него.

Факт, который им никак не удавалось проверить. Имеющиеся в большом количестве слухи утверждали, что он был сыном Лорда Ситхов, но немалое их количество связывало его с еще большей угрозой…

— Нет, — задумчиво прищурилась Мотма, — на Императора.

— Я думала, ты сегодня в Командном Центре, — небрежно заметила Лея, подсаживаясь за столик к Хану в столовой и устраиваясь на тесном стуле из пластила. Оба были крайне уставшими, но обеденное время часто было их единственной возможностью побыть немного вместе, когда они не спят. Повышение Хана по службе до коммандера эскадрильи А-вингов создало массу разных трудностей для их отношений, и Лея точно знала, что через год или около того он возглавит уже группу, и тогда даже это малое время будет отнято у них обязанностями и обязательствами.

Она с воодушевлением взглянула на свою тарелку.

— Мы получили новое изображение командующего Центральным Флотом от ботанов. Он свел на нет всю операцию Мадина на Неймодии. Мы скрыли свое присутствие там и факт, что неймодианцы снабжали нас разработками куатских верфей, но потеря такого источника сильно замедлит нас… Это месяцы планирования…

— Малыш? Как он тебе показался? — лицо Хана просияло. Он никогда не принимал правду. Всегда верил, что Люк был … Люком.

Лея пожала плечами:

— Проницательным, как всегда. И он не малыш, ему двадцать пять лет.

Хан усмехнулся, неприкрыто говоря об их заклятом враге, как о старом друге.

— А-а, ты же знаешь, он всегда будет малышом для меня.

Она нахмурилась, ее раздражала даже не сама вера Соло, а его упрямая настойчивость говорить о Люке в подобных интонациях. Но по этому поводу они спорили постоянно, раз за разом обсуждая ситуацию до изнеможения и приходя к выводу, что их единственный выход — просто принять точку зрения друг друга.

— Он такого же возраста, как и я. Ты считаешь меня малышкой?

Хан наклонился, целуя Лею в щеку:

— Нет, тебя я считаю крошкой, сладкой.

— Подлиза, — поддразнила она, стукая его кулачком — не в силах скрыть своего удовольствия.

— Эй, я — плохой боксер, — усмехнулся он, выставляя навстречу ладонь.

Они вернулись к тарелкам и молча поглощали еду несколько минут. Но Лея знала, что Хан не даст пройти этому так легко — он просто не мог. Даже теперь.

— Я только хочу сказать, — Хан поднял взгляд, держа перед собой вилку. — Он никогда не делал ничего против нас, он никогда не нападал на нас.

— Потому что он командует в Центральных системах, — напомнила она ему. Центральные системы едва ли были местом, где Альянсу хотелось бы расположиться, особенно сейчас.

Хан пожал плечами, не принимая ее аргумент:

— Не имеет значения. Я думаю, Палпатин не приказывает ему именно того, что не может заставить сделать.

— Для циника ты слишком легковерен, — небрежно обвинила Лея.

— Я серьезно. Назови хоть один раз, когда он реально пришел за нами. Он мешает нам, но чтобы… Он никогда не преследует нас. Не доводит задачу до конца, а это довольно нетипично для него, согласись. Он вообще не оставлял недоделанных дел, и не оставлял врага за спиной… если это не было как-то нужно ему. Вопрос с неймодианцами передадут в руки Вейдера, вот увидишь.

— Потому что Вейдер отвечает за подавление рабочих восстаний, — ответила Лея. — Это всегда было его ответственностью.

— А Люк отвечает за Центральные и Колониальные системы. Разве это не отдает Неймодию под его юрисдикцию? — возразил Хан.

— Я не собираюсь снова спорить с тобой, — сказала Лея, устав от обсуждения одного и того же. Возможно, из-за того, что это так сильно расстраивало ее — так сильно жалило, что она безоговорочно доверяла Люку и оказалась не права. Приносило боль. Она могла посчитать на пальцах одной руки существ, которым она так доверяла — и ей нужен был только один палец для тех, в ком она так ошиблась. Один. Для Люка Скайуокера.

Это никогда не прекращало приносить боль… и она никогда не могла понять почему.

Когда в результате смены значения карт Мара получила девятку, она ни жестом, ни взглядом не выдала своего торжества. Вместе с четырьмя картами, находящимися в поле помех, у нее набиралось 23 очка — выигрышная комбинация.

Она сидела в каюте Скайуокера на борту «Несравненного». Сверкающими полосами мимо проносились звезды. Они возвращались на Корускант. Ситуация с неймодианцами был разрешена и урегулирована менее чем за четыре недели — настоящее достижение, даже для Скайуокера. Ценой этому стал почти месяц очень длинных дней и очень коротких ночей (если ему вообще удавалось отдохнуть), не раз прерываемых преследовавшими его обязанностями, которых у Скайуокера всегда было не счесть. Но он все же добился невозможного: подавил организованный мятеж, разрушил специально подготовленные Альянсом группы саботажников и восстановил имперский контроль при минимальном недовольстве и максимальной долгосрочной эффективности.

Несмотря на высокое положение Скайуокера в Восстании, Мара поначалу сомневалась в правильности его назначения главнокомандующим вооруженных сил Центральных систем, но со временем она научилась уважать его рассудительность и решения, поскольку он снова и снова доказывал свою ценность, как в коротких ожесточенных столкновениях, так и при масштабных мятежах, охватывающих целые миры. Огромное количество знаний, вложенных в него Палпатином, когда Люк был заключен во Дворце, начиная с самого своего прибытия на Корускант, сейчас приносило плоды, и тем не менее такие лидерские качества были невозможны без врожденных способностей, которым нельзя было научить. Восстание потеряло больше, чем им казалось, когда они бросили Скайуокера во власти Императора. Но их потеря — стараниями ее учителя— становилась выигрышем Империи, и Мара обрела подлинное уважение к командующему.

Осложняло ли это ее работу? Нет. Они оба знали, кто она такая и почему она здесь находится, и обоим хватало профессионализма понимать это. Палпатин не доверял никому, это было не в его натуре. Они оба знали об этом и оба не хотели допускать, чтобы данный факт разрушил их дружбу, которая вполне устраивала Мару.

И сейчас, наконец, у них было свободное время — насколько только оно может быть у командующего — и они, естественно, играли в сабакк… снова. Она подняла глаза на Скайуокера. При срабатывании поля помех выражение его лица нисколько не изменилось. На этот раз она его сделала!