Артем Карпицкий - Слом силы. Хроники Иввианского конфликта

Кроме легкого шелеста листьев, да такого же тихого поскрипывания веток ничего не было слышно. Да, уши у Мангуста сильно уступали в чувствительности глазам и носу, что, конечно, неприятно, но не смертельно. Вряд ли найдется враг, который сможет подобраться незаметно, и, при этом, не имеющий абсолютно никакого запаха. Конечно, есть еще невидимый снайпер — солдат так и не смог найти следов на той поляне, ни отпечатков, ни примятой травы, ни сломанных веток. Даже чуткий нос оказался полностью бесполезен против этого призрака…

Мангуст вновь насторожился, уже второй раз за последние пять минут. Ему сильно не нравилось происходящее, все было неправильно, не так, как должно. И враги неправильные, и лес… И другие солдаты вели себя не лучшим образом — ну разве может лидер группы слететь с катушек в самый ответственный момент? Развалиться, как старый покосившийся домик — на побережье, говорят, их много осталось — не устоявший под порывом шквального ветра. Разве так должно быть? Курсантов ведь готовили! И не один день, не два — целых три года! Три! Года! Эх…

Листья, густая крона умершего дерева, требовательно зашумели, обрывая путь очередного порыва ветра. Что-то было в этом звуке странное, тревожное донельзя и солдат, всегда спокойный и уравновешенный, резко обернулся. Слишком резко и слишком поспешно, так, что в первый момент едва не выронил оружие, а потом едва не спустил курок… Еще через секунду он недоуменно пялился на темные чешуйки листьев, слегка посеребренные лунным светом. Сзади ничего не было, никакой опасности, но удивление у Мангуста вызвал не этот факт, а собственное сердце, зашедшееся, как тревожная сирена. Оно судорожно сжималось и разжималось, будто с неохотой проталкивая кровь по сосудам. Оно билось, постоянно соскакивая с ритма, как лошадь, получившая шпору, оно словно пыталось убежать… Как сам Мангуст час назад.

Мысли, как по команде зашевелились в голове солдата… мрачные мысли, недобрые и раздраженные. Это были в основном воспоминания из детства: как каждый в их компании ставил себе особую метку, а когда «мангуст» отказался, то все ополчились против него. Как он поспорил с самым здоровым и жестоким парнем, что продержится дольше в «испытании болью». И те бесконечные часы настоящего ада. И то, как его чурались, называя нежитью и зверем — мол, человек не может вынести такого. И он остался один… Потом было еще много разного. Того, о чем лучше не вспоминать. Того, о чем лучше навсегда забыть…

«Мангуст» сидел в тени упавшего дерева и невидяще смотрел вперед. Он ничего не мог разглядеть там, в мешанине темнеющей зелени, а в смешно оттопыренных ушах метался шум беспокойной листвы…

Пульс взбесившейся вены усилился, Адаму казалось, что по злополучному сосуду течет не кровь, а кипящая лава — она обжигала кожу и тело, она проникала глубоко, охватывая шею пылающим кольцом. Словно удавка затянулась и начала медленно сжиматься… Админу пока хватало воздуха, но он понимал, что это ненадолго. Если не поторопиться, если не добраться до цели… Кто знает, что тогда случиться.

«Быстрее, быстрее».

Адам Голод бежал, не разбирая дороги. Жгучая боль затопила его разум, накатывая волна за волной. Он уже почти ничего не видел и не слышал, а чувства… Админ знал, где находится Димас Рах — чуть ли не с точностью до миллиметра — ощущал близость Арти и господина Мани Пуллита так, словно они были его братьями-близнецами. Смутные силуэты деревьев были просто точками на воображаемой карте, луна, звезды и фиолетово-черные облака сливались в одно бесконечное полотно, фон, оттенявший землю…

Черная вена невыносимо пылала, огонь уже охватил все тело, а мысли разлетались искрами, исчезая без следа… А потом боль схлынула, уступив место леденящему холоду: ветер, казалось, пронизывал Адама насквозь, одежда не капли не защищала… не лучше, чем рваное одеяние какого-нибудь нищего. Админ игры поежился, за доли секунды наводя порядок в голове, после чего замедлил шаг и остановился. Вместе с ним остановился и ветер, как по команде, словно кто-то дернул стихию за ошейник, указывая на место.

Стараясь не издавать лишних звуков, Адам Голод достал пистолет и снял оружие с предохранителя. Патроны юноша проверять не стал — не было необходимости — а вот слегка подрагивающую руку пришлось успокоить. Админ схватил себя за запястье и держал с минуту, пока дрожь не унялась, после чего приложил шершавую ладонь к шее, чтобы, ощущая сквозь кожу биение чуждого сосуда, прогнать лишние мысли.

«Так… Только цель… Только главная цель…»

Толчок. Изображение расплылось, распалось на отдельные цвета: зеленый, желтый, черный, синий, белый. Толчок. Сквозь мешанину красок проступило две фигуры: солдаты, один из которых лежал, а второй сидел, сжимая в руках оружие. Толчок. Разноцветные кляксы в спешке уползли за края картинки, уступая место пробивающимся из несуществующей земли деревьям. Кусочек Леса Ивви окружил двоих курсантов, Адаму даже показалось, что он слышит дыхание второго, того, что с автоматом… А потом все исчезло: изображение, боль, хрустальный звон в голове и глухие удары крови в черной вене.

Адам выдохнул — все же сеанс сверхвидения дался ему нелегко — и осторожно, держа пистолет в вытянутой руке, направился по направлению к цели.

«Дим… До тебя каких-то сто метров… И ты совершенно беспомощен… Забавно».

Пока причин радоваться не было, но админ позволил себе улыбку. Он любил, когда события развивались по его сценарию…

Никогда он не сомневался в правильности принятого решения, никогда еще он не жалел, что попал в академию «Рассвет». И пусть другие говорили, мол, выбора не было, мол, любое разумное существо предпочтет жизнь смерти… Пусть говорят, у самого «мангуста» на этот счет имелось особое мнение. Да и свое пребывание на злосчастной планете под названием Земля он никогда жизнью не считал… Так, бессмысленное существование, не более того. А самое интересное заключалось в том, что Мангуста отсутствие сияющей где-то впереди цели, несбыточной, но сладостной мечты или еще какой отнюдь не математической абстракции ничуть не беспокоило. Ну, нет и нет… И не надо.

Вот и с выбором так: предпочитаешь свободу — умирай, хочешь жить — живи, а не клевещи почем зря на свою хромую судьбинушку. Валявшегося в отключке Димаса Мангуст и вовсе считал слабаком: кинуть товарищей в самом сердце вражеской территории это не просто почти преступление, это предательство в первую очередь себя. Уж если взялся, то хоть издохни, хоть истрать кровь до последней капли, но — сделай. А иначе… Зачем вообще ввязываться в заварушку? Чай не тренировка, чай не в игрушке сидим…

Он откинулся назад, чуть закопавшись в листву упавшего дерева, и затих. Ничего не происходило, вот уже больше часа вокруг лишь тишь, да гладь. Мангуст поневоле успокоился, это самое спокойствие охватило его целиком, от сознания, до самой мелкой мышцы. Руки, сжимавшие оружие, стали вялыми, а сам солдат натурально клевал носом, с трудом удерживая вертикальное положение. Еще немного и он просто заснет…