Евгений Ф - Фактор бытия [СИ]

У выхода Креп остановился и натянул на лицо плотную тканевую маску.

— Вес, ты как?

Вестник поднял на кофте высокий воротник, надел тёмные очки, стянутые на затылке резинкой, и так же как и напарник скрыл лицо балаклавой.

— А ты как думаешь? — буркнул он и выдернул из рюкзака небольшую фомку. — Слева, шагах в двадцати, люк. Я вскрываю, ты зачищаешь.

И засов, и дверные петли были хорошо смазаны, поэтому дверь открылась беззвучно.

Стены зданий, яркая трава, жёлто-зелёная листва взмывавших ввысь тополей — всё перед глазами ходоков оказалось мутно-чёрным. Их очки практически не пропускали солнечного света.

Вестник подбежал к канализационному люку. Подцепил его край фомкой и дёрнул кверху.

Слева закопошилась масса из человеческих тел.

Утро. Начали просыпаться отрешённые. От одного взгляда на них Вестнику стало отвратительно. Тошно было представить, что в скором времени ряды этих тварей пополнит тётя Лиза. А может она станет гончей и будет отлавливать других городовых. Или же превратится в изгнанного своими же псевдо-братьями уродливого изгоя.

Как только люк отошёл в сторону, Креп передал копьё Вестнику и юркнул вниз, сжимая в руке широкий тесак.

Вестник выждал пару секунд и прыгнул следом.

В таких местах частенько дневали "крысы", но на этот раз тесное укрытие оказалось пустым.

Креп задвинул тяжёлый люк и, оказавшись в кромешной тьме, стянул очки, маску и достал фонарик.

По убежищу забегал лучик, осветив все прелести и радости укрытия. По бокам — замшелые, вонючие бетонные стены, а на песчаном дне — ломанные практически в труху кости.

— Красота, — съязвил Крепыш.

Вестник уселся на землю и бездумно уткнулся взглядом в свои старые кеды на ногах. Его и так бледное лицо стало и вовсе мертвецки белым.

Креп выключил фонарь и опустился рядом. Было тесно, но никто из псевдо не заглянет сюда, если, конечно, вести себя тихо.

— Мы должны вернуться, — неожиданно заговорил Вестник. — Тётя Лиза всегда боялась превратиться... Я обещал ей...

— Я знаю, — перебил друга Креп. — Ночью пойдём, а пока отдыхай.

Пески были маленькой деревней. В гуще леса на берегу Волги ютились всего полтора десятка изб. Долгие годы песковчане в безмятежном спокойствии копались в земле, ловили рыбу, охотились, рожали детей и умирали. Деревенька, словно находясь и не на территории великого СССР, жила своей обособленной от всего остального мира жизнью.

Но вечно так продолжаться не могло.

В один обычный для песковчан день произошло необычное событие. По старой дороге, которая видывала лишь колёса телег, лошадиные копыта и людские ноги, в Пески примчался УАЗ с лесниками, а следом за ними в деревушку нагрянули вальщики. Деревья в округе росли древние и мощные.

С каждым днём пришлых становилось больше. Дорога в деревню ширилась. Вскоре край как уютное место для отдыха облюбовали высокопоставленные чинуши.

Пески начали расти и преображаться, превращаясь из маленькой захудалой деревушки в комфортный городок.

Годами город процветал, а потом Советский Союз рухнул. Многие из приезжих ринулись прочь из захолустья в большие города. У новых бонзов появились новые места отдыха. И подросшие Пески вновь стали никому ненужными и забытыми.

Зато помнил о лесном городке маленький Юрка Князев, десятилетний мальчуган, которого отец лесоруб таскал за собой по всей стране. Юрка верил, что когда-нибудь вернётся в это волшебное место, туда где он родился и прожил девять первых лет своей жизни.

Так и случилось. Через двадцать шесть лет он возвратился в Пески, но уже не наивным Юркой, а одним из самых богатых и влиятельных людей России.

Князев был человеком расчётливым. Каждое его действие, каждое слово имели лишь одну цель — увеличение прибыли. Все кто знали Князева, считали его ханжой. Думали, что богач зарабатывает деньги только ради самих денег. Но это было не так. У Юрия Андреевича была тайна, которой он посвятил всю свою жизнь.

Непомерно щедрые траты с его стороны позволили Пескам превратиться в невероятно красивый туристический город. Полные дикого зверья бескрайние леса, богатое рыбой русло Волги, чистый и свежий воздух — всё это манило иностранцев в раннее никому не ведомые Пески.

Юрий Андреевич сделал многое для города. Баснословные суммы, выделяемые на облагораживание и расширение Песков, вызывали удивление у людей, хорошо знавших Князева, а вот жители города любили Юрия Андреевича и помнили своего доброго мецената даже после его смерти. Помнили, когда Пески приобрели благозвучное название Старопесковск.

И забыли во времена Шабаша.

Тогда многое забылось. Слишком неожиданно и жестоко мир изменился. В одно яркое утро песковчане вышли на улицы, на свет, а к полудню начали убивать друг друга.

Вскоре пришло понимание, что именно Солнце несёт сумасшествие и гибель, и уцелевшие в потёмках покинули город, ушли от разъярённых бесноватых в леса. Но жить на лоне природы людям, познавшим блага цивилизации, слишком сложно. Даже превратившись в ловушку, город манил к себе. Не прошло и года, как многие вернулись назад. Но и там они оказались лишними. Старопесковск занимали доселе неведомые твари. Люди оказались на распутье, трепетно замерли перед выбором, уйти обратно в лес или попытаться ужиться с новыми соседями. В итоге они разделились. Одни, позже прозванные лешими, скрылись в чащобе, полностью отрешившись от городского быта. А другие — городовые — нашли убежища в подвалах и закрытых от света зданиях. Вскоре городовые разбились на три общины.

"Театральная" светилась ярко. Фасад здания Большого Старопесковского театра — он хоть и был единственным в городе, но его размерам и внутреннему убранству могли позавидовать и более известные столичные "родственники" — змейкой оплетали десятки метров гирлянд. Крышу венчали треноги с мощными прожекторами и ветряки, дающие для всей этой красоты энергию. Даже на покатом своде купола, укрывавшего большой концертный зал, ходоки умудрились закрепить один из прожекторов.

С других сторон Театральная не была столь яркой, да и не для кого было её там освещать. Задней стеной здание срасталось с Музеем современного искусства, создавая комплекс с гордым названием Городской центр творчества. С двух сторон комплекс отгораживал от Старопесковска бетонный забор, а с третьей, с тылу, подход для незваных гостей перекрывала обрушившаяся пятиэтажка.

Пережитки – именно так называли молодые ходоки переживших Шабаш стариков – рассказывали, что в одной из квартир этого дома жил военный, знатный любитель оружия, и когда грянул Шабаш, то ли испугавшись происходящего, то ли став бесноватым, вояка подорвал весь свой спрятанный в квартире и подвале арсенал, тем самым превратив прекрасную новостройку в непролазные руины. Как бы это эгоистично не звучало, но большинство театральщиков были благодарны прапорщику Филипенко за столь качественную баррикаду.