Роман Злотников - Кто есть кто

Чья-то рука рванула Хоаххина назад, под прикрытие лежащей на повороте «русла» скалы, а из-за его плеча вырвался сноп ослепительного пламени спасительного выстрела. Заряд плазмы вошел в «желе» чуть выше сероватой головки и, порвав тонкую кожу, разорвался где-то в глубине тела Проникающего. Вонючая, маслянистая прозрачная жижа последним истеричным плевком брызнула наружу, оседая на желтый крупный песок и серые камни ущелья. Боцман опустил ствол своего плазмобоя и устало присел на ближайший к нему камень…

– Господи, какая же гадость эта ваша заливная рыба!

Широкий грот с песчаным, хорошо утоптанным «полом» уходил далеко вперед и вниз. Шкурка «королевы» опала длинным, на глазах скукоживающимся полотнищем, освобождая занятое собой пространство. Только по следам на песке можно было оценить ее первоначальный размер.

– Метров тридцать? Или я не прав?

Боцман подтянул ремень плазмобоя и решительно двинулся в глубь грота. Они решили, что в наступающей на планету ночной темноте лучше двигаться вперед, а не назад. Камень на стенках грота фосфоресцировал покрывающей его высохшей слизью, поэтому он был освещен намного лучше, чем поверхность планетоида.

– И кем приходился тебе это вонючий дырявый бурдюк?

У Хоаххина не было ни сил, ни желания препираться с лейтенантом, который только что спас ему жизнь, и на заданный вопрос он ответил со всей возможной в этой ситуации искренностью.

– Думаю, что сестрой… Но обещал стать верной женой…

Боцман от столь неожиданного поворота разговора чуть не въехал шлемом в каменный выступ стены и ненадолго притих, переваривая услышанное. Несколько драгоценных минут трое бойцов двигались молча. Гудящая, пульсирующая боль в голове начала постепенно отпускать Хоаххина. Даже Ариэль, казалось, приходил в себя после всех злоключений прошедшего светового дня. По ходу движения на песке грота угадывались многочисленные следы ступней и круглые ямочки правильной формы.

– Яйца.

Это были первые слова правнука Давидова с тех пор, как он сломал себе нос. Боцман пнул ногой песок, который фонтанчиком брызнул в лунку правильной сферической формы.

– У меня помельче…

Хоаххин понимал, что бессмысленно напоминать своим спутникам о том, что только что погиб еще один их товарищ, о том, что сами они могут того и гляди последовать его участи. Любой стресс имеет определенные границы, за которыми человек либо сдается, ложится, подтягивает ноги к животу и готовится к смерти, либо начинается истерика, либо откат, безразличие, апатия. Вопрос только в том, где проходит эта граница и как удержать себя и других от последствий психологического паралича.

– А ну! По два кубика ремиксина и бегом марш!

Щелкнули затворы автоматических аптечек, и люди, увязая тяжелыми ботинками бронекомбинезонов в вязком песке, перешли на бег. Это гарантировало, что ближайшие несколько минут они не станут биться в истерике и обращаться за помощью к Творцу всего сущего. Только химия, запредельные нагрузки и тяжелый тупой труд способны убить в человеке все человеческое и превратить его в ни на что не реагирующую тупую машину. Ну, или в супергероя…

Песок на полу сменился каменным настилом. Многочисленные узкие ответвления, уходящие в разные стороны от продолжающего расширяться грота, насколько хватало взгляда людей, начали сливаться в единую цепь, а стенки между ними превратились в высокие колонны. Грот начал приобретать форму колоннады с исчезающим где-то далеко наверху сводчатым потолком. Память Хоаххина кольнуло нехорошими предчувствиями. Уж очень характерная архитектурная форма. Уж очень изящно и внезапно она проявилась в совершенно естественном на первый взгляд рельефе этого подземелья. Офицер попытался припомнить, сколько раз в жизни он сталкивался в подземельях со сводчатыми колоннадами и сколько раз после этого на его пути вставали его заклятые враги. Получался стопроцентный результат.

– Отставить бегом! Отдыхаем…

Ариэль с Боцманом с ходу грохнулись на камни, и наступила тишина. Они были вымотаны настолько, что Хоаххин уже подумывал о том, как бы не пришлось тащить их дальше на себе. Однако в условиях двойного тяготения да еще в бронескафах с почти посаженными аккумуляторами это было непосильной задачей даже для него. Но и просто упасть и уснуть в совершенно незнакомом и не прикрытом ничем месте он себе позволить не мог. Искать же место ночлега в одиночку он был не готов. Второго комплекта очков у него не было. Хоаххин попробовал еще раз «пошарить» вокруг себя в поисках хоть какой-нибудь зрячей твари. Боль в голове тут же дала о себе знать гулкими ударами в виски.

– Да что же это такое…

Неожиданно в его голове словно лопнула до предела натянутая струна. Тысячи образов хлынули в него нескончаемым потоком, опрокидывая собственное сознание, оттесняя его в сторону, куда-то за пределы этой реальности. Они кричали, они просили указать им путь, они стонали и звали ее. Как она могла бросить их, своих детей? Как им жить дальше? Что делать? Весь смысл их существования заключался в служении ей! Только ей одной! Это были мольбы миллионов подданных подземной империи, в одночасье потерявших смысл собственного существования, потерявших своего монарха, своего единственного бога, который бросил их на произвол судьбы. Возможно, освободившись от этой абсолютной власти над своим сознанием, когда-нибудь они могли бы посмотреть на мир другими глазами? Могли бы попытаться осознать себя в нем не просто винтиком огромного механизма, безраздельно подвластного чужой воле? Могли бы почувствовать собственную силу? Но нет. Им было страшно. Они этого не хотели. А в связке этих двух слов, «хотели» и «могли», первое слово всегда главенствует над вторым. Мозг Хоаххина просто не мог разделить этот шквал на отдельные составляющие и поэтому воспринимал все это просто как шум, шум, от которого раскалывалась голова…

Яйца, словно шахматные фигуры на бесконечной доске, стояли длинными ровными рядами, уходившими далеко за пределы видимости наблюдателя среднего роста. Их белые полупрозрачные купола торчали из коричневатой жижи, судя по запаху, исходящему от которой, ее состав мало отличался от куриного помета. Недалеко от входа в помещение, возле раструба в стене грота, из которого, видимо, и вываливалось содержимое «утеплителя», без признаков жизни лежали две крупные особи оскалов. Хоаххин даже не стал пытаться пробовать установить с ними контакт. Накануне он так и не смог уснуть и несколько часов просидел над спящими друзьями, изо всех сил сжимая свою голову руками и пытаясь хоть как-то блокировать боль. Зато его подопечные, похоже, выспались на славу. Теплая вода из обменника скафандров и сухой сублимат НЗ окончательно привели ребят в чувство, и все встало на свои места. Шутил теперь Ариэль, а деловые советы раздавал Боцман, а не наоборот.