Евгений Витязев - Молох

Через какое-то время по стене потянулся красный след крови. Мы медленно шли по следу, как Тезей по нити Ариадны в Лабиринте злосчастного Минотавра. Ну ничего, скоро и с тобой встретимся. Наконец, показалась Волковская, по-прежнему находившаяся во мраке. Я посветил вперёд. Прямо на границе лежало с десяток тел с разорванными конечностями.

— Чтоб меня — не слышал я себя. — Такого здесь не было.

— Не было — отозвалась эхом Рипли.

Президент побежала вперёд в сторону царившей мясорубки. Я не стал стрелять ей в спину. Всё и так произошло без моего на то вмешательства. Глава Бухарестской скрылась во тьме, с которой фонари уже не справлялись. Последовал пронзительный крик. Один, два, три, чет… И тогда на нас троих из темноты полетело, будучи мёртвое, тело Рипли.

Плакало будущее синематографа, плакали наши вероубеждения в то, что взрослые не ведают страха. А, точнее, диггерам, которым изначально, кроме как холодной решительности, просчёта и животного чутья ничего не знакомо. Всё это бред, наподобие того, о чём меня спрашивала Чулок в Богом забытой «Пятёрке» на пересечение Белы Куна и Бухарестской. Я ощущал себя ребёнком, которому не в силах вступить в царство мрака. Но, чем я чувствовал себя слабее, тем больше духа копилось внутри меня. Вот-вот, и он выплеснется, и тогда проснётся машина для убийства, способная тягаться на равных разве что с Робби.

Пятнадцать минут прошло с того времени, когда Рипли, в буквальном смысле, прилетела к нашим ногам. Я понимал, что не ровен час, как сюда набегут бухарестские, так что спасение одно — идти вперёд, навстречу своему страху. Конечно, можно было снова подняться в город, но во второй раз ощущать на себе вой волков с местного кладбища мне не хотелось. Мы переглянулись друг на друга. Я смотрел в лицо Ахмета, на котором читались противоречивые эмоции, на измученного Чуму. Нутром чую, что парень не продержится. Но от предчувствия никуда не деться и не спрятаться под самую огромную кровать.

Первым вступил я на территорию Волковской, за мной Ахмет с сумкой, полной оружия, наперевес. Замыкал же Чума, божьей дланью дошедший с нами так далеко. Мы уже приблизились к рассаднику культей, словно кто-то в самом деле прошёлся мясорубкой-переростком по взводу солдат. «Хм, интересное сравнение», — улыбнулся я сам себе. Да, с чувством юмора смерть встречать намного проще. Прежде, чем продвинуться дальше, я обернулся, чтоб в последний раз проститься про себя с Кензо.

— В чём дело, Молох? — повернул Ахмет голову вслед за мной. Голос не скрывал дрожи.

— Да так, знакомый похоронен где-то там в стене — продолжил я путь дальше.

Самое дикое в страхе — это то, что не знаешь, чего конкретно ожидать. От споров плесени, до громил, от тараканов и червей до колобков и птеродактилей. Но ждать, разумеется, долго не пришлось. На дальней половине станции я заметил движение. Несколько объектов в рассыпную приближались к нам. Я показал кулак бойцам, дабы те были наготове, сам же нацелил УЗИ в сторону красных точек, которых мелькало уже не меньше десятка. Всё просто: я беру на себя серёдку, а Ахмет с Чумой, подоспевшие ко мне, левые и правые бока соответственно. Не прошло и пяти секунд, как фонари выхватили непонятных созданий. Мутировавшие карлики, напоминавшие обезьян, ибо двигались те на четвереньках, сокращали расстояние. Из голов торчал клок седых волос. Самое примечательное в марсианах было то, что у них отсутствовала кожа. Необычный окрас подчёркивал прозвище: красное мясо, переливающееся в некоторых местах в блеклый бурый цвет. Лишь голова покрыта тонким слоем кожи. Монстры двигались в духе Обходчика: от стены к стене. Видит Бог, потому они так запросто перебили отряд.

У меня не было времени гадать, откуда создания здесь взялись и что стало с Обводкой, если они вообще оттуда. Пистолет-пулемёт думал за меня. Как Красная армия под Москвой, мы всеми силами останавливали неприятеля у порога города. Один из ублюдков вцепился в Чуму, направляя свои остро отточенные зубы ему в лицо. Краем глаза я видел, как парень достаёт нож и делает марсианину «джокеровскую» улыбку от уха до уха. Уже и на Ахмета прыгали создания, налеплялись, точно присоски мутантов в Стиксе. И кавказец с ловкостью мясника снимал их с себя при помощи охотничьего ножа.

— Да пошли вы на х*й! — оторвал он чуть ли не со скальпом последнего мутанта, после достал гранату и швырнул её настолько сильно, что та перелетела станцию.

Кульминация последовала незамедлительно в виде вспышки и оглушающего звука, от которого содрогнулись барабанные перепонки. И вместе с тем волна огня прихватила с собой остаток марсиан. Несколько существ уцелело. Мясо на костях полыхало и тут же обугливалось. От вони меня чудом не вырвало. Волна пылающих монстров бежала на нас без всякой цели, и мы их расстреливали в упор, как стреляют конвоиры в заключённых, приговорённых к вышке. Последняя колонна пала, не выйдя ещё на станцию. Двое марсиан всё же прорвались, но финальная точка оставалась за мной. Без промахов. Одному пуля угодила точно в приплюснутый шнобель, второму разорвало торс. Нижняя половина тела с наглядно торчащим позвонком шла на нас, пока та не повалилась. Я внимательно глянул на останки и пришёл ужас. Кости либо отсутствовали, либо были настолько хрупкими, что: а) сгорели; б) их разнесло залпом орудий.

Мы шли по минному полю станции, вот только минами служили поджаренное мясо марсиан. Оставалось гадать, каких ещё тварей скрывает в себе подземка. В детстве я слышал, что одна из самых крупнейших подземок в мире — лондонская. Опередила московский метрополитен на сотню станций. От мысли, сколько неизвестных тварей, рождённых радиацией, заселяют свыше четырёх сотен километров путей, кружилась голова. Всё равно, что представлять размеры вселенной, а затем углубиться дальше и представить, что за её пределами. Размеры бесконечной чёрной пустоты, испещрённой мириадами бозонов Хиггса.

— Странно, что вы не заметили тогда прохода на Бухарестскую — обратился ко мне Ахмет, когда всё улеглось и мы подошли к дальнему краю станции.

— Не до того было. Мы отличного бойца хоронили.

— Да, сколько уже погибло на нашем пути — кавказец поворачивался к Чуме. — Здесь твой дом. Осталось выйти наружу, и ты будешь у «Радиуса». Тебя никто не держит, Чума.

— Я знаю, потому иду с вами до конца — стеснительно посмотрел парень себе под ноги.

— К тому же, в торговом центре вряд ли остались живые — подытожил я, вспоминая, как на меня, Чулок и Владлена вылетал безголовый труп женщины. — Давай, нам надо скорее до Вудстока, в плане, до Обводного добраться, а то день насыщенным вышел.

Конечно, никто не стал спорить. Перед отправкой в путь мы сделали по глотку воды из вверенной нам на Дунайском бутылки, после вошли в глотку тоннеля. Сколько мы уже так протопали на своих двоих за сегодня станций? Можно подсчитать по пальцам. Обводный канал станется шестым обитаемым местом. А ведь раньше всё метро вдоль и поперёк можно было объехать по несколько раз за день. Сейчас, чтоб попасть, скажем, с Девяткино на Ветеранов, потребуется, минимум, три дня. Учитывая то, что Девяткино заброшено, а на Ветерках, как и на Ленинском, вообще никто никогда не бывал.