Стивен Гулд - Телепорт [litres]

У города Марфа автобус свернул на федеральную автостраду № 67, которая пересекает пустыню, взбирается на горы Куэста-дель-Бурро и Чинати, потом долго спускается к Рио-Гранде у Пресидио, расположенного на высоте тридцати трех футов. Здесь пассажиров высадили на перекус в кафе «Пресидио тейсти-фриз», но я прыгнул в Гринвич-Виллидж за фалафелем в пите. Съел я только половину: пропал аппетит. Я прыгнул в автобус и отправился на последний этап путешествия по Фарм-ту-Маркет-роуд № 170.

День клонился к вечеру, небо затянули облака, но в Редфорде было жарко. Я поблагодарил водителя автобуса, запомнил место для прыжка и метнулся в стиллуотерскую квартиру. Побаливало правое ухо.

Меня отвергла любимая, за мной гонится полиция, у меня температура под сорок, еще болит ухо и тяжело дышать. Я испытывал чувство вины за то, что жалею себя. Разве трудно сказать: «Эй, Дэви, ты имеешь полное право себя жалеть»? Я понимал это, но помогало мало. Пожалуй, стало даже хуже, ведь чувство вины вызвало злость и раздражение. В итоге я жалел себя, винил себя и злился. В глубине души я знал, что все это заслужил.

В восемь утра я прыгнул в круглосуточную клинику на Среднем Манхэттене. В регистрационной карточке указал липовые имя и адрес. Заранее предупредил, что заплачу наличными. Доктор-индус по фамилии Патил выслушал мои жалобы, измерил мне температуру, проверил уши и послушал легкие.

– Боже мой! – пробормотал он. Когда я закашлялся, доктор убрал стетоскоп от моей груди, а когда кашель стих, послушал снова. – Боже мой!

Доктор достал из холодильника пузырек и наполнил до неприятного большой шприц.

– Аллергии на лекарства нет?

– Нет.

– Спустите штаны.

– Что вы мне колете?

– Антибиотики. Ампициллин. У вас пневмония начинается. Сейчас сделаю вам укол и выпишу рецепт на антибиотики в таблетках, на лекарство от кашля, на антигистаминный препарат и на капли в уши. Будь застой в легких чуть хуже, а температура чуть выше, я отправил бы вас в больницу. А так вам дорога в аптеку, потом сразу домой, в постель.

Доктор вонзил иглу мне в верхнюю часть правой ягодицы. Сначала боли я не почувствовал, но когда он нажал на поршень, мышцы свела судорога.

– Ой!

– Пешком не ходите. Возьмите такси. Не переутомляйтесь. Пейте как можно больше. Столько, сколько влезет.

Я кивнул, растирая мышцы чуть ниже места укола. Доктор прищурился:

– Вы ведь понимаете меня?

Я негромко засмеялся:

– Неужели я так плохо выгляжу?

– Да, да, очень плохо.

– Ясно. Аптека, домой, много воды, отдыхать. Такси. Что-то еще?

Доктор немного успокоился:

– Через два дня приходите снова. Вы присядьте, пока я рецепты выписываю.

– Я лучше постою, – сказал я, растирая ягодицу.

– Тогда прилягте. – Доктор показал на кушетку. – Как врач, настаиваю. Отдых для вас очень важен.

Закончив с рецептами, доктор спросил, как я себя чувствую.

– Ягодица болит.

– Зуда нет? Нет ощущения, что отекают веки, губы, язык, руки или ноги?

– Нет, а что?

– Хочу удостовериться, что у вас нет аллергии на укол. На сегодня все. Не забудьте прийти через два дня.

Я заплатил наличными, прыгнул в круглосуточную аптеку в Бруклине и взял лекарства по рецептам. Аптекарь возился целую вечность, а сесть было некуда. Когда он все же закончил, я расплатился, выполз на улицу и прыгнул, думая только о постели.

Я попал в пустую темную комнату с мини-жалюзи на окне. Это же бруклинская квартира, до сих пор опечатанная управлением полиции. Идиот! Я сосредоточился, вспомнил стиллуотерскую квартиру, вид из окна на кампус и Милли, бредущую под дождем. Снова прыгнул и на этот раз попал правильно.

Я выпил все нужные таблетки в нужном количестве, дважды проверив каждое лекарство. А то в моем нынешнем состоянии мог ошибиться с дозой. Самыми гадкими оказались антибиотики – сущие колеса, зато я запил их несколькими стаканами воды, чтобы в горле не застряли. Если я правильно понял аннотацию, в следующий раз лекарства пить надлежало утром.

Огромным усилием воли я заставил себя раздеться и рухнул в постель.

Следующие тридцать шесть часов превратились в блеклое пятно: марево лихорадки и антигистаминного препарата, тревожный сон.

Если я не спал, то мысли неминуемо возвращались к Милли. Если я не думал о ней, то думал о полиции. Малейший шорох за дверью внушал уверенность, что сейчас ко мне ворвутся копы. Спотыкаясь, я подходил к окну и с одержимостью параноика озирался по сторонам. Однажды мимо прошел почтальон, и из-за синей формы я принял его за копа.

Улучшение наступило в четверг под вечер – я заснул крепче и спокойнее, хотя сны видел.

В пятницу утром я вымылся, оделся и прыгнул в манхэттенскую клинику. Едва не дошло до конфуза: я не сразу вспомнил, как назвался в прошлый раз, но потом выудил имя из недр памяти.

– Ну, так гораздо лучше, – объявил доктор Патил, слушая мне грудь. – Как себя чувствуете?

– Слабость есть. Ухо не болит.

– А грудь?

– Тоже не болит.

– Ну, похоже, мы захватили болезнь вовремя. Антибиотики обязательно пропейте до конца, антигистаминные и таблетки от кашля – по самочувствию. На всякий случай капли в уши капайте еще два дня, и хватит.

Я поблагодарил доктора и расплатился.

Мне не сиделось на месте, и я бесцельно слонялся по стиллуотерской квартире. Брался за книги, но не мог сосредоточиться. В итоге время я убил на установку видеоаппаратуры – подсоединил видеомагнитофон, телевизор, стереоустановку и видеоплеер для кассет с восьмимиллиметровой пленкой к кабельному выводу из стены.

Посмотрев по киноканалу вторую половину старого фильма, я принялся щелкать пультом в поисках чего-нибудь интересного. Попались сериалы, телевикторины, фильмы, которые я уже видел или считал тупыми. Остановился я, когда наткнулся на Си-эн-эн.

«В результате захвата заложников в Международном аэропорту Алжира один человек погиб, еще несколько получили ранения. Трое террористов на машине и четырнадцать заложников были по отдельности вывезены с территории аэропорта через блокпост алжирской армии. Пять часов спустя автобус с заложниками остановился возле консульства Швейцарии. Четырнадцать заложников, вывезенных с самолета, – американцы. Других граждан США на борту не было, если не считать погибшей, Мэри Найлс».

Что?

«Требования США и Великобритании арестовать и допросить террористов властями Алжира оставлены без ответа. Сейчас я передаю слово нашему корреспонденту в аэропорту Афин, где произошел захват самолета авиакомпании „Пан Американ“, выполнявшего рейс номер девятьсот тридцать два».

Вместо ведущей программы новостей на экране появился светловолосый корреспондент, стоящий в главном вестибюле аэропорта.