Гай Орловский - Стальные перья

Аэлло заморгала от слишком яркого света. Когда глаза ее привыкли, застонала от досады.

Отвратительно улыбаясь, на нее смотрел Уль.

В грудь и в спину уткнулись острия копий, которые держали, скалясь, сагаты.

– Ты обманул нас?! – закричала Аэлло, глядя на приземистую, круглую фигурку мага.

Тот виновато выглянул из-за спин вооруженных до зубов воинов. Маленький, кругленький, вдвое ниже любого из окруживших гарпию и амазонку гигантов.

– Вот уж правда, Погань! – продолжала возмущаться гарпия.

Сагаты отвратительно захохотали, глядя на ее негодование.

– Ничего личного, амазонки, – сказал Погань. – Эти варвары грозили убить меня и высушить мое болото, если не приведу вас.

Аэлло услышала, как сзади гневно сопит Брестида, а у самой в глазах противно защипало – не так обидно попасться сагатам, куда горше, что их так подло предали. И совсем уж никуда не годится, что они, как послушные овцы, сами пошли в ловушку.

Аэлло выдохнула и глубоко вдохнула, поморгала.

– Что ж они не припугнули тебя, как следует, чтобы ты им портал к Цитадели сделал? – возмущенно спросила Аэлло мага. Перевела ненавидящий взгляд на Уля и тихо добавила. – Или не знаешь, какое чудовище они пригласили?

– Пытались, – неожиданно ответил Уль, посмотрев на Аэлло с интересом. – Да с него толку, как с козла молока.

– Увы, он прав, – подтвердил слова атамана Погань. – Я и вправду не могу выстроить портал. По крайней мере, до Цитадели. Слишком далеко. К тому же, магия Золотого Талисмана мешает мне.

Аэлло даже задохнулась от возмущения.

– То есть ты нас два раза обманул, да?

– Дважды убить нельзя, – резонно возразил Погань.

– Можно, – сказал атаман. – Можно убить тебя и уничтожить все твое поганое болото. Со всеми жабами и грибами, над которыми ты так трясешься. Тот, кого эта девчонка назвала чудовищем, может подчинить себе воду. И тогда всем, кто живет в твоем болоте несдобровать!

Погань опустил взгляд на землистый пол, словно не хотел, чтобы все увидели в пустых рыбьих глазах что-то похожее на страх.

– Вы обещали, – тихо сказал он.

– Сагаты никогда не держат обещаний, – презрительно выплюнула амазонка.

– Молчи, девка! – рявкнул на нее Уль. – Скоро ты умоешься кровавыми слезами.

– Да, ты это уже обещал, – согласилась Брестида. – Знаешь, как говорят у амазонок? Сагат лает – ветер носит.

Она застонала, когда тот, что направлял копье ей в спину, вонзил его под лопатку.

Уль сделал ему знак перестать.

– Дозволь, атаман, проучу гадину немного? – обиженно шмыгнув носом, спросил сагат. Но повинуясь приказу, отодвинул копье.

Уль в ответ отмахнулся, мол, не до тебя сейчас.

– Потом, потом, – проговорил он. – Вяжем этих гадин и обратно. Особенно эту!

Он кивнул в сторону Аэлло.

– Чтоб не улетела!

Те из воинов, у кого руки свободные, достали мотки веревок.

– Все сделал, как сказал? – спросил Уль болотного мага.

Тот подобострастно затрясся, протянул ему колчан со стальными перьями.

– Она не взлетит, атаман, – сказал он быстро. – Еще неделю не взлетит. У нее маховых перьев нет.

Уль довольно кивнул.

– Смотри, Погань, – сказал он. – Узнаю, что обманул… Сам знаешь, что будет.

Тот затрясся и подтвердил:

– Знаю, атаман.

Их быстро связали, не церемонясь, вытянули из жилища болотного мага. Перекинув через седла, как тюки с тряпьем, повезли обратно. Всю дорогу Аэлло больно билась солнечным сплетением о луку седла, задыхалась, из глаз текли слезы боли и бессилия.

Когда подъехали к знакомому Аэлло поселению со стороны пастбища, была уже глубокая ночь.

– Куда их? – спросил тот, что вез перед собой Аэлло, переброшенную через луку. – На площадь? И народ созывать, на казнь? Темно, конечно, но мы факелы зажжем, а то и мага попросим осветить селение.

– Нет, – ответил Уль. – Они посидят ночью в подвале моего дома. Пусть охраняют их десять сагатов и двадцать орсов. Сейчас же отправятся гонцы по всем сагатским землям и привезут старейшин. Этих гадин будем судить. И накажем так, чтобы никому не повадно было. Чтобы все амазонки ахнули. После суда и казни головы пошлем к королеве.

– Меня она даже не знает, – возмутилась Аэлло, приподнимая голову.

– Узнает, – отмахнулся от нее Уль. И продолжил, обращаясь к воину: – Магу на площади делать нечего. Он чужак, а дело к амазонкам наше, сагатское. Маг здесь ненадолго.

Уль ушел, размеренно меряя шагами землю.

– Хорошо бы, – прошептала Аэлло. – Хорошо бы ненадолго.

– Хорошо бы, – эхом отозвался сагат.

***

Деревянный помост ударил спину, копчик пронзило острой болью. Аэлло стиснула зубы, чтобы не заорать. Рядом перекатилась амазонка – сагаты, что заводили ее на помост, сильно толкнули, сбивая с ног. Кто-то пнул Брестиду в бок.

– Пошевеливайся, девка! – рявкнули на нее.

Амазонка перевернулась через голову, чертыхнулась, но спустя секунду оказалась на ногах.

– Девок ты на сеновале найдешь, сагатская собака, – спокойно ответила она.

Спокойная и величественная, она застыла посреди помоста. Аэлло невольно залюбовалась ею: торчащие в стороны рыжие локоны похожи на змей, ярости и зелени глаз позавидовал бы грифон, стройная, соразмерная, даже ссадины и порезы на загорелой коже кажутся узорами на Идоле.

Аэлло сама не заметила, как тоже оказалась на ногах, выпрямила спину, вздернула подбородок, словно стоит не на заплеванном помосте с гнилыми досками в глухой сагатской деревушке, окруженная дикими и жестокими оборванцами, а восседает рядом с Идолом в тронной пещере, и на нее взирают глаза тысяч сестер.

Орс, кого обругали собакой, рванулся к ним, но другие сдержали его.

– Ты ответишь, ведьма! – крикнул он, замахиваясь кнутом.

Брестида даже головы не повернула.

Кнутовище перехватили чьи-то руки. Аэлло услышала:

– Да уймись ты! Мы не одни! Старейшины смотрят! Ты что, не понимаешь? Она специально дразнит тебя.

Амазонка пробормотала, словно под нос, но все, кто находились на помосте, прекрасно услышали:

– Умение вести себя достойно, даже когда ты поганый орс, нет, особенно, когда ты поганый орс, и тупой, ко всему, как пробка – великий дар.

– Я убью ее! – закричал орс, дико вращая глазами. Товарищам пришлось зажать ему рот, и уволочь с помоста.

Аэлло поняла, что улыбается. Снисходительно и надменно, как некоторые рыжие, что обводят царственным взором вооруженную толпу.

Ночью Брестида рассказала о сагатских племенах, и теперь Аэлло без труда узнавала, кто есть кто, по цвету волос, глаз, одежде.

Смуглые чубатые сагаты, светловолосые и светлоглазые орсы, ирасы с перебитыми, раздвоенными переносицами, увешанные перьями с ног до головы, черноволосые алоры с горбатыми, как у коршунов, носами – все они смотрят так, словно вот-вот набросятся всей толпой и разорвут на куски заживо.