Гай Орловский - Стальные перья

Что произошло дальше, Аэлло понять не успела.

Вопль Брестиды. Конь, поднявшийся на дыбы. Переворот в воздухе. Приземление в воду. Брызги, скрывающие Брестиду вместе с лошадью из виду. Ледяные иглы впиваются в кожу. Довольная морда коня, что наконец, взобрался на пригорок.

Аэлло молнией выскочила следом – мокрая, злая, со сверкающими зеркальцами глаз.

Брестида сделала вид, что увлечена стряхиванием пылинок с холки вороной. Кобыла, в отличие от амазонки, пялилась на Аэлло с видимым удовольствием. И даже губами шлепала.

– Попробуй только что-то сказать! – прошипела Аэлло.

Она так разозлилась, что в два счета оказалась в седле и ударила пузатые бока пятками.

– Я вообще молчала, – пробурчала под нос амазонка.

***

К вечеру небо нахмурилось, налилось темной, неприятной влагой, но так и не пролилось на землю. Вместо дождя пришел зной и духота, воздух сгустился, набух и неподвижно встал на месте. Окинув меланхоличным взглядом амазонку, что потрошит двух жирных уток, Аэлло чиркнула искрой над сложенными ветками. Убедилась, что зевающие огневушки принялись усердно поглощать предложенное. Затем подхватила плоскую флягу и спустилась к реке.

У воды было не так жарко и душно, и гарпия присела на берег. Старалась держаться подальше от кромки – во избежание встречи с лицесмертью – жутким и опасным чудовищем с невероятно красивыми глазами.

Над водой заклубились клочья тумана, лениво устилая водную гладь покрывалом.

До Аэлло донеслись звуки бубна. Гарпия встрепенулась.

Она приготовилась бежать к амазонке, когда поняла, что звуки доносятся с другого берега и раздаются как будто издалека.

– Это не могут быть сагаты, – сказала она себе. – Они, если гонятся за нами, то с другой стороны. Это кто-то из местных поселенцев. Лучше не бежать и не дергаться, чтобы не вызывать ненужных подозрений.

Ноздрей ее коснулся запах тухлой рыбы, и гарпия поморщилась.

– Это какие-то рыбаки, – сказала она. – Наверное.

В сгустившихся сумерках она увидела фигуру на другом берегу. Ровным, спокойным шагом, кто-то идет по берегу, отбивая каждый шаг ударом в бубен.

Из-под конусообразной шапки свисают нечесаные космы, вся одежда висит лохмотьями, словно состоит лишь из обрывков.

Чем ближе человек, мерно бьющий в бубен, тем усиливается запах тухлой рыбы.

Аэлло замерла. Привлекать внимание незнакомца движением ей не хотелось. В стремительно сгущающихся сумерках Аэлло заметила, что у ног идущего пляшут огоньки. Приглядевшись, она поняла, что оставляемые им следы светятся, подрыгивают, пляшут, скачут следом.

– Магия, – прошептала Аэлло и постаралась не дышать.

Идущий мимо человек не смотрел в ее сторону, лица его было не разобрать.

Запах тухлой рыбы стал настолько невыносимым, что Аэлло закашлялась. Она поспешно зажала себе рот рукой, но было поздно. Фигура на другом берегу замерла и стала медленно, как в кошмарном сне, поворачиваться в сторону Аэлло. Огоньки вокруг запрыгали, заплясали, словно недовольные тем, что пришлось прервать путь.

– Мама! – пискнула Аэлло, когда увидела, что вместо лица у человека темный провал, в котором хаотично пляшут такие же огоньки, что и вокруг. На фоне голубых скачущих сгустков дыра вместо лица кажется еще чернее.

Звук бубна усилился, больно впиваясь в слух и Аэлло поняла, что не в силах пошевелиться.

– Брестида! – слабым голосом позвала она.

Словно повинуясь звуку ее голоса, темная, в окружении пляшущих огоньков фигура со страшным провалом вместо лица двинулась на нее прямо по воде, не оставляя брызг.

Тело сковало неприятной слабостью, крылья со смертоносными перьями повисли за спиной бесполезными тряпками.

Когда нечто приблизилось к Аэлло почти вплотную, раздался свист. Три стрелы, одна за другой, пронзили его насквозь, не причиняя вреда.

Темный провал лица уставился куда-то за спину Аэлло.

– Ах ты гадина! – услышала Аэлло крик Брестиды.

В следующий миг амазонка пронеслась над ее головой. С визгом и улюлюканьем она столкнулась с фигурой и принялась махать саблей. Удары не причиняли ощутимого вреда, лезвие словно проходило сквозь чудовище, но оно начало отступать. От вони тухлой рыбы защипало глаза. Спазм, подступивший к горлу заставил гарпию согнуться, благодаря чему поняла, что может двигаться. Мгновенно поднявшись над землей, она сверху ринулась на темный вихрь, с которым отчаянно билась амазонка.

Одно за другим, два пера пронзили монстра. Не удержавшись в воздухе, гарпия рухнула следом.

Поняв, что падает прямо на чудовище, успела принять боевую фору. Страшно засвистела.

Стальной комок обрушился на землю.

Аэлло закрутила головой – монстра нигде нет, нет и пляшущих огоньков. Крепко зажмурившись, сжимая двумя руками рукоятку сабли, что держит наизготовку, стоит амазонка.

– Брестида, – гулко позвала Аэлло пружинящую коленями амазонку.

– Он ушел? – не открывая глаз, спросила Брестида.

Аэлло вернула основную форму.

– Ушел, – сказала она и опустилась прямо на землю.

Недоверчиво повертев головой по сторонам, рядом опустилась амазонка.

Дрожащими руками положила саблю рядом.

– Проклятый мереч! – буркнула она и протянула гарпии оставленный ей на стоянке колчан со стальными перьями. – Лучше не оставляй оружие без присмотра. И себя без оружия.

– Мереч? – переспросила гарпия, надевая колчан.

Стоило перьям звякнуть за спиной, как гарпия тут же почувствовала себя лучше.

Брестида кивнула.

– Болотный дух, – подтвердила Брестида. – Предстает в виде того, кого убил последним. Прежде чем атаковать, напускает на жертву «оцепенение», а бывает, что и «отвод глаз», чтобы перестала ориентироваться в пространстве. Значит, последним попался служитель местного шаманского культа… Значит, из лесных. Они единственные из сагатов, кто держит шаманов. Не повезло же бедняге! Наши говорят, смерть от мереча одна из самых мучительных. Как эта гадина здесь оказалась, ума не приложу. Болота мы уже прошли. И тухлой рыбой не воняло по дороге…

Амазонка настороженно принюхалась.

– Нет, прогнали, – подтвердила она и сообщила. – О его приближении говорят пляшущие огоньки и запах тухлятины.

– Да, и огоньки и запах, – пробормотала гарпия, пытаясь разыскать перья, которыми стреляла в мереча. Перьев нигде не было. Вздохнув, потрогала очины, торчащие из колчана за спиной, отметив, что там их всего четыре.

– Еще пара таких меречей, – пробормотала она недовольно, – и я, мало того, что не смогу подняться в воздух, так еще останусь неоперившимся птенцом.

– Аэлло! Я же предупреждала! – запоздало возмутилось Брестида! – если бы я не подоспела, предстать ему перед следующей жертвой в белом платье и с хлопающими крыльями!