Гай Орловский - Сестра ветра

Медленно, как во сне она заставила себя подойти ближе и опуститься на колени рядом с телом.

Прямо в лицо уставились мертвые глаза полногрудой женщины в белой нательной рубахе. Должно быть, выскочила из дома, прямо с постели. Неважно. Сейчас это неважно. Главное, это не он. Его здесь нет.

Среди горестных криков и стонов она вдруг услышала протяжное:

– Нее-е-т!

Опираясь на руки, поднялась и пошла на голос.

Августа увидела издали: мощная спина, облепленная мокрой рубахой, склонилась над темным холмом. Дождь прекратил, и над холмом поднимаются клубы пара. Лбом парень уперся в сложенные перед собой руки, широкие плечи вздрагивают. Подойдя поближе, Аэлло услышала рыдания.

– Друг, – прозвучал непривычно хриплый голос Августа. – Друу-у-у-г!

Это никакой не холм, поняла Алло. Это Цепес!

Значит, упав, славный добрый конь уже не поднялся.

– Август!

Аэлло бросилась к нему по лужам, спотыкаясь, и, упав на колени рядом, положила ладонь на плечо.

Август вздрогнул, замолчал, отнял лоб от сложенных перед собой ладоней, затем голова его медленно повернулась к Аэлло.

Увидев Аэлло, парень нехорошо сверкнул глазами. Горе в них сменила ярость. Ненависть.

– Ты! – прорычал он. – Ты!

Взметнулась широкая рука и ударила Аэлло в грудь тыльной стороной ладони.

Гарпия отлетела назад, распахивая на лету крылья, и приземлилась в глубокую лужу, подняв столп брызг.

Август уже забыл о ней, снова склонившись над телом коня. Сквозь пелену дождя до Аэлло донесся полный страдания, крик, похожий на волчий вой.

Аэлло выползла из лужи, отползла от кучки растерзанных дрекавцов.

Кто-то вновь наполнил улицу горестными воплями, видно, нашел родственника. Какой-то человек прошел мимо нетвердой походкой, и, не заметив свернувшуюся в комочек гарпию, споткнулся об нее. Растянулся рядом во весь рост, выругался, поднимаясь, и поспешил дальше.

Гарпия отползла еще, к деревянной стене. Сумка зацепилась за чью-то ногу, и недовольно запищала голосом Бруни.

Аэлло не поняла ни слова в его писке. Облокотилась распахнутыми крыльями о стену дома, сидела какое-то время, моргая, глядя, как люди, освещая улицу факелами, сволакивают куда-то искалеченные тела поселян и дрекавцов.

А потом обернула крылья вокруг себя и закрыла глаза. Сразу исчезли люди, запахи влажного дерева и дождя. Исчез и сам этот длинный день.

Солнечный луч соскользнул на бледную щеку Аэлло, коварно нацеливаясь на подрагивающие веки, какое-то время раздумывал, а затем легко, словно нехотя, перепрыгнул на тонкую, почти прозрачную кожу век, и довольно засветил с удвоенной силой.

Веки Аэлло дрогнули, озорник тут же сиганул на деревянную стену, словно он тут ни при чем.

Аэлло открыла глаза и снова зажмурилась. Принялась ожесточенно тереть их кулачками, отчего белки глаз, окружающие круглые зеркальца, порозовели.

Наконец, отняла руки, и, заслоняясь раскрытой ладонью от назойливого солнца, поднялась, опираясь о землю.

Рядом, на плоском нагретом камне, расселся фэйри, вытянул тонкие ножки, и жадно щурится на солнце.

А где Август? И почему я спала на земле? – подумала Аэлло и все вспомнила.

Дрекавцы! Они бились с ними.

Зелье, дождь, мокрые крылья…

Ах! Она же убила Стротина!

А еще Цепес погиб!

Аэлло вспомнила ледяную воду лужи, в которую обрушилась со всего размаха, окатив брызгами мертвые тела, вспомнила, как хлюпало, прилипая к коже обгорелое платье.

Что ж.

Август во всем винит ее. И он прав. Прав во всем, кроме одного: она не просила себе помогать!

– Бруни, – позвала Аэлло фэйри, решительно поднимаясь.

Тот оглянулся. Макушка полностью покрылась зеленым пушком, уши уже не висят грустными тряпочками, а смешно топорщатся. И даже цветные обрывки за спиной торчат не жалко, а скорее задорно.

– Проснулась!

Аэлло обвела взглядом улицу. Никого. Дождь смыл следы сражения, и никакого упоминания о дрекавцах, ни следа от убитых и раненых.

Лишь на том же самом месте холмом вздымается тело Цепеса. А рядом, поместив кулак под щеку, богатырским сном спит Август. Кто-то заботливо прикрыл его рогожей, и на ворсинках блестят капли росы.

– Пойдем, Бруни, – позвала Аэлло. – Надо спешить. Ты знаешь дорогу до Цаца?

Бруни помотал пушистой головой. Аэлло разглядела на его шее синяки, и поняв, что это отпечатки ее пальцев, поморщилась, словно глотнула кислого, но очень полезного сока ситрона.

– Ну, так пойдем, спросим у кого-нибудь! – сказала она резко.

Фэйри послушно скользнул в сумку. Оттуда уже раздалось:

– А твой человек?

– Не хочу будить, – хмуро ответила Аэлло. – И он не мой человек!

На улочках Лады пусто.

За ночь куда-то делись лежащие вповалку тела людей и нечисти, дома смотрят подслеповатыми, наглухо закрытыми окнами, ни души. Если бы не эта непривычная для позднего часа тишина, можно подумать, что битва с дрекавцами Аэлло приснилась.

– Эй! – несмело крикнула Аэлло, двигаясь по направлению к выходу из селения. – Кто-нибудь скажет мне, как дойти до Цаца?

Аэлло дошла до самых ворот, так никого не встретив.

– Что ж, придется спрашивать дорогу у путников, – сообщила она Бруни, выглядывающему из сумки.

Она потянулась, и распахнула крылья, готовясь взлететь, когда услышала за спиной:

– Девочка! Девочка, погоди!

Оглянувшись, увидела: к ней бегут два человека.

Одного, в красной рваной рубахе, Аэлло узнала сразу, это староста. Щека у него расцарапана, один глаз заплыл, на шее, возле выпирающего кадыка, следы мелких зубов. Живуч, хмыкнула гарпия про себя, поджимая губы.

Второй невысокий, лысоватый – из-за синих кругов, пролегших вокруг глаз, Аэлло не сразу узнала трактирщика. Имя его не вспомнила.

Остановившись, трактирщик принялся тяжело дышать, держась за сердце, а староста снял шапку с козырьком и принялся мять ее в руках.

Аэлло молчала, глядя на них, склонив набок голову.

Наконец, староста поинтересовался:

– Ты уходишь?

Бросил взгляд на сумку, исправился:

– То есть я хотел сказать – вы уходите?

– А что? – вопросом на вопрос ответила Аэлло.

– А жених твой? – все еще задыхаясь, спросил трактирщик, и оперся рукой о столб.

Аэлло промолчала.

Потом сверкнула зеркальными глазами:

– Помогите ему похоронить коня.

Оба мужчины замахали на нее руками.

– Какой разговор!

– О чем речь!

Аэлло кивнула.

– В таком случае, прощайте.

– Гарпия, – позвал староста, – Позволь тебя отблагодарить.

Аэлло криво усмехнулась и отвернулась, вспоминая сырой, затхлый воздух подвала, клубы дыма, разрывающие горло и грудь. Обернулась, сверкнув исподлобья зеркальцами глаз, точно только-только глотнула «живой ярости».