Гай Орловский - Сестра ветра

Она взяла пустую жестяную чашку, покрутила перед глазами, словно собираясь с мыслями. А потом опять помрачнела, но заставила себя улыбнуться, и добавила твердо:

– Ты настоящий герой.

Август ощутил, как у него горят уши.

– Ну, уж ты скажешь. Какой там герой.

Щеки его стали вовсе малиновыми.

– Нормально все. Любой бы на моем месте, – промямлил он.

Ослабшие пальцы гарпии разжались, пустая чашка звякнула о пол пещеры. Она снова положила голову на мягкий тряпичный тюк, что соорудил для нее Август. Сонно моргая, пробормотала:

– Не любой, правда. Я так рада. Так рада тебя встретить. Как жалко… Ничего. Ничего…

Она перешла на шепот, а потом и вовсе шевеление губами. Как Август ни прислушивался, не услышал больше ни слова. Длинные ресницы плотно сомкнулись, губы продолжили подрагивать какое-то время. Август нагнулся к самому лицу и услышал ровное сонное дыхание.

– Заснула, – шепотом сказал Август фэйри, распрямив спину.

Бруни кисло кивнул ему в ответ.

– Жалко ее, – снова сказал Август. – Устала. Девчонка еще совсем.

От него не укрылось, что Аэлло кутается в плащ и дрожит.

Он встал, подошел к брошенным в углу вещам, вытянул второй шерстяной плащ.

Бруни услышал, как Аэлло прошептала:

– Ты увидишь. Все увидишь. Наследница Жемчужного Ожерелья умеет быть благодарной. Умеет. Как жаль, что тебе никогда, никогда не увидеть островов…

Подошел Август, и укрыл Аэлло вторым плащом. Укутал худенькое тело, всматриваясь в спящее лицо, и покраснел, отвел взгляд.

– А ты как же? – спросил его Бруни, нахмурившись.

– А!

Август беспечно махнул рукой.

Аэлло завозилась во сне, накрыла его руку своей.

Август замер, осторожно отнял руку, отошел, сел рядом с фэйри.

– Чудная, – протянул он и рассеянно улыбнулся. – Вон, и с огнем разговаривает, точно видит там что-то.

Август в упор уставился на трех духов огня, сложивших руки на груди. Самый маленький даже показал ему длинный язык и помахал шапочкой.

– Чудная, – повторил Август, оборачиваясь к фэйри.

Тот пожал острыми плечами.

Август посмотрел на Аэлло. Длинные светлые кудри разметались, к лицу вернулись нежные краски, на щеках пролегли длинные тени от ресниц. Аэлло чему-то нахмурилась во сне, а потом наоборот, улыбнулась. На щеках заиграли ямочки.

Одновременно с ней нахмурился и улыбнулся Август.

– Девчонка, – нарочито небрежно сказал он Бруни и снова уставился на костер.

Бруни продолжил смотреть на него долгим, немигающим взглядом.

Легкий, почти неуловимый взмах крыльев, и лучи солнца безжалостно впились в незащищенную кожу. Аэлло стиснула зубы и подняла руки, закрывая лицо. Еще совсем немножко, а то не так высоко получится…

Все, дальше никак. Теперь осторожно перевернуться, а крылья широко расправить, превращая в мечи, что режут пространство.

Мир внизу большой и незнакомый, нечасто смотришь на него с такой высоты. Распахнув глаза пошире, чтобы все-все увидеть, Аэлло соскользнула с огромной воздушной горки, визжа от восторга.

Дыхание ветра ударило в лицо, заменяя собственное. Сердце уже не просто колотится, оно заняло всю грудную клетку.

– Да! – кричит Аэлло, падая в объятия вечного возлюбленного. – Да!

Ради этих моментов, ради этих объятий стоит жить! Только ради них!

Когда-то давно, в первый день испытания крыльев новая сестра Аэлло принесла клятву: каждый взмах крыльев, каждый вздох, каждый взгляд в небо посвящен ему.

И ветер благосклонно принял клятву маленькой белокурой гарпии, принимая ее в свои объятия. И в награду за преданность подарил ей этот мир. Огромный, чистый, прозрачный – ей одной.

Аэлло перевернулась в воздухе, тряхнув кудряшками, еще раз и еще, закружилась, и принялась по спирали спускаться к самому сердцу Ожерелья.

Кожа горит, словно она упала в костер!

Аэлло подняла к глазам руку – красная, вся в пупырышках, и еще ее бьет озноб!

Как всегда, когда взлетаешь высоко-высоко, к поцелуям солнца.

Выше нельзя – там лучи солнца становятся совсем острыми и ранят, подобно огненным стрелам. Но если ниже – горка получится не та.

А тетя все равно будет ругаться. Опять будет говорить о безголовости Аэлло, опять учить ум-ности, и сетовать на глупость. Но все равно! Оно того стоит! А ожоги… Что ожоги! Сестры приложат к ним синюю водоросль.

Дара опять скажет:

– Аэлло, ты сердобольная сестра, но только не для гарпий, а для ихтионов! Сестры обвивают руки ветвями, а ты синей водорослью.

И тетя Келена будет смеяться, обязательно, она не выдержит, она никогда не злится всерьез.

Аэлло взмахнула крыльями, принимаясь скользить по прямой.

Бусины островов стремительно взмыли навстречу, увеличиваясь с каждым мигом. Но почему они не разноцветные, почему черные? Словно не Аэлло поднималась к Солнцу, а они, и потому обгорели.

Вот до Аэлло донесся запах выжженной земли и горелых перьев.

Запах беды.

Она опустилась на ближайший остров, и в воздух взметнулось целое облако пепла.

Черные обрывки медленно кружат в воздухе. Здесь был сад! Здесь сердобольные сестры выращивают целебные травы!

Выращивали…

Где они? Где все? Черное… Кругом все черное!

И ни души.

Аэлло взмахнула крыльями, взлетела, метнулась к следующему острову.

Над ним тоже вьется черная пыль. Еще один! Еще! Везде пусто.

Что произошло?

Почему она не помнит?!

Словно обезумев, Аэлло принялась метаться между островами.

– Тетя?! Дара?! Кто-нибудь! Отзовитесь!

Аэлло взмыла над Ожерельем, чтобы уловить хоть одну песню ветра. Но он молчит.

Что случилось? С ней, точно, с ней что-то случилось, пока она поднималась к солнцу…

Аэлло запрокинула голову и закричала, но не услышала своего крика.

Здесь все застыло, поняла она. Здесь больше не поет ветер.

– Ответьте! Пожалуйста! Кто-нибудь! Здесь есть кто-то? Ну, хоть кто-нибудь…

Тронный остров стремительно приблизился, и больно ударил ступни. Ноги не держат Аэлло, крылья налились слабостью. Надо заглянуть внутрь, но вместо этого колени подкосились, и Аэлло упала. Белая ткань платья кажется ярким пятном на выжженной земле. У нее нет сил нырнуть в зияющую пасть пещеры, нет сил увидеть, что там, внутри.

Поток ветра оторвал ее от земли, насильно расправил крылья.

Аэлло взмахнула ими и увидела черную дыру пещеры. Темнота манит, затягивает в свою пасть, чтобы никогда больше не выпустить.

– Нет!

Аэлло в ужасе отпрянула, взлетая выше.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь?

Новый порыв ветра отбросил ее назад, закрутил, понес куда-то. Когда он стих, Аэлло поняла, что ее занесло на самую окраину Ожерелья. Там, на череде поющих островов, покоятся кости умерших сестер, чьи души теперь кружатся в вечном танце. Аэлло снизилась – пирамидки из костей разложены кругами.