Владислав Морозов - Охотник на вундерваффе

И главная проблема была как раз в том, что у нас на этом хреновом хуторе не было не то что артиллерии, но даже и пэтээрами не пахло.

Почему стихийную оборону хутора командование поручило именно Никитину, я понял далеко не сразу, но потом до меня дошло, что там вряд ли нашелся бы хоть кто-нибудь старше его по званию, да еще и в комплекте с исправной рацией.

Сам капитан Никитин сидел за освещенным тусклым светом керосиновой лампы столом, глубоко задумавшись и развернув перед собой вынутую из планшета карту. Обстановка очень напоминала сцену из фильма «Чапаев», пожалуй, не хватало только картошки в качестве «демонстратора тактических возможностей» на тему «Где должен быть командир».

Снявшая радионаушники, слегка растрепанная и явно еще не проснувшаяся до конца Татьяна Шевкопляс сидела на табурете справа от него, а мы со старшим лейтенантом Капкановым мялись позади них. И все мы в тот момент смотрели на Никитина, словно большевики на дедушку Ленина в каком-нибудь старом фильме о временах революции, ожидающие, что им скажут какое-нибудь «архиважное слово» или, к примеру, вот-вот призовут штурмовать Зимний дворец или Перекоп.

Первым делом Никитин нашел занятие нашим сержантам Глухоманюку и Зырину. Он приказал им взять бинокль и, заняв позицию на западной окраине хутора, наблюдать за степью на предмет какого-либо движения от линии фронта в нашу сторону. При обнаружении чего-либо подозрительного они должны были немедленно докладывать. Похватав автоматы, сержантики рванули на мороз выполнять приказание. Все правильно – Зырин наблюдает, Глухоманюк слушает, практически каламбур получается. Конечно, вряд ли от их обычного бинокля в ночной темноте был бы хоть какой-то толк (увы, но времена инфракрасной оптики и тепловизоров еще не наступили), хотя засечь свет фар или выхлопы движущихся танков они вполне могли.

– Так, – сказал после того, как они ушли, Никитин с отчетливой интонацией влипшего в очередную альпийскую передрягу генералиссимуса Суворова. – Если наша карта не врет, пройти они смогут только прямо через нас. Дорога идет через хутор, километрах в двух слева от нас поворот русла речки, которая, я так понимаю, течет по дну довольно глубокого оврага, а справа, примерно на таком же расстоянии, начинается еще один овраг. То есть, если немцы не повернут, чтобы обойти нас стороной, где-нибудь далеко по степи, а пойдут прямо на нас, им остается только очень узкий участок, всего-то километров пять по фронту. В этом случае они попрут на нас просто тупо в лоб, поскольку овраги их танкам так просто не перемахнуть…

Тут он был прав на все сто. Танковых мостоукладчиков в те времена тоже почти не было. А если и были, то не такие, как надо, и не здесь. Но, если бы немцы все-таки решили нас обойти, это и вовсе стало бы не нашей проблемой. Но не следовало ожидать столь легкой жизни…

– Ну, так как будем оборонять вверенный нам боевой участок, товарищи бойцы и командиры? – задал нам риторический вопрос Никитин. К этому времени проснувшийся разномастный военный народ уже толокся в хате за нашими спинами. Все уже видели, что что-то происходит, и хотели быть хоть немного в курсе.

– Кислые наши дела, товарищ капитан, – сказал я, похоже выразив общее мнение. – Как будем оборонять и чем – неясно. Тем более, что мы даже не знаем, сколько там этих немецких танков прорвалось. Одно дело – если их пять и совсем другое – если, скажем, сто…

Насчет сотни танков я, конечно, явно хватил лишку. Но, услышав ключевые слова «обороняться» и «немецкие танки», большинство тех, кто дышал нам в затылок, резво рванули из избы на мороз. У них явно зачесались пятки…

– Товарищ старший лейтенант, – приказал Капканову Никитин. – Выйдите во двор и постройте весь наличный личный состав, который найдется в хуторе. Объясните, что пока без моего приказа никто и никуда не уходит. Да, и если там есть хоть какие-то командиры – пусть срочно топают сюда.

– Так точно, – сказал на это Капканов, поправил свои усишки (они у него были в стиле не то Макса Линдера, не то Кларка Гейбла), натянул ушанку чуть набекрень и вышел на двор, где ночная мгла начала медленно синеть и светлеть – приближался невнятный зимний рассвет.

Через минуту стало слышно, как бравый Капканов начал крыть по матери, с загибами и переборами, эту войну и немцев в общем и каких-то конкретных, подвернувшихся ему нижних чинов, в частности. Капканов довольно долго прослужил в РККА и хорошо знал, как и чем убедить и воодушевить личный состав…

– Это ты верно заметил, сержант, кисло все это, – сказал Никитин задумчиво. – Ты вот у нас вроде умный, так подскажи, что делать?

– Даже не знаю, товарищ командир. Тут же, блин, одни обозники тыловые да шофера. И, дай бог, если у них вообще личное оружие в виде винтовок или карабинов есть. С ними, пожалуй, навоюешь. Про противотанковые гранаты я не говорю. По-моему, нам надо кого возможно развернуть и сейчас же отправить обратно. Но вот что мы сможем против танков – это отдельный вопрос…

Тут я несколько сгустил краски – положим, десяток противотанковых гранат у нас был. Их на всякий случай возил с собой запасливый Сигизмундыч вместе с запасными, снаряженными дисками для «ППШ». Выработалась у него в последнее время такая полезная привычка. Однако для серьезного боя десять гранат – ничто.

– Ты, сержант, никакой артиллерии в нашем хуторе, часом, не видел? – спросил Никитин с надеждой.

– Никак нет, хотя…

И тут меня, что называется, тыркнуло, поскольку вчера вечером, уже в сумерках, я видел на окраине хутора несколько машин со специфическими, зачехленными массивными рамочными конструкциями вместо бортовых кузовов.

– Что «хотя», сержант?

– Вчера тут, товарищ капитан, вроде «катюши» были…

– Опа! – воодушевился Никитин. – Прямо здесь, в хуторе?

– Ага, – ответил я совершенно не по-уставному.

В этот момент заскрипела хлипкая дверь хаты, и из сеней показался вошедший в сопровождении Капканова незнакомый коренастый командир, в вырезе полушубка которого просматривались три кубаря и скрещенные севастопольские пушки на защитных петлицах.

– Старший лейтенант Бункевич, командир третьей батареи 18-го гвардейского минометного полка! – представился старлей, козырнув Никитину.

– Капитан Никитин, Главное автобронетанковое управление, – представился наш капитан. – Назначен командовать обороной данного хутора лично командующим 2-й гвардейской армии.

– А что случилось, товарищ капитан? – поинтересовался Бункевич.

– Полчаса назад мне сообщили о прорыве немецких танков в неизвестном количестве в нашу сторону. О прорыве я доложил. Штаб армии пообещал помочь, но пока приказал оборонять хутор с тем, что у нас здесь есть. Так что до отмены данного приказа поступаете в мое распоряжение. Установки и личный состав с вами?