Ян Валетов - Лучший возраст для смерти

Дельтаплан заскользил вниз по вертикальной стене, обрывая ветви и стебли. Снова что-то лопнуло. Белка повернула голову, чтобы оценить позицию, и поняла, то теперь они падают вниз, оставив сломанный аппарат на стене. Просто падают вниз, вцепившись друг в друга.

Хватка Тима ослабла. Он задышал часто-часто, как попавший в кулак человеку птенец. Одна его рука судорожно хватала воздух, пытаясь найти опору, но не находила. Воздух свистел в ушах беглецов, и их сцепленные тела с каждой секундой набирали скорость.

И внезапно их рвануло вверх да так, что Белка повисла на Тиме вверх ногами, в какой-то немыслимой позе. Она ничего не видела, кроме летящей ей в лицо земли, до которой было уже рукой подать. Она попробовала закричать, но не успела, ее вырвало из цепких объятий Книжника, но он успел налету схватить ее за капюшон худи. Затрещала ткань, но ноги Белки уже скользили по заросшей плотной кудрявой травой мостовой. Миг – и она покатилась по этому зеленому ковру кубарем, пересчитывая костями все неровности почвы.

Будь она на пару десятков фунтов тяжелей, и шансы выжить стали бы призрачными, но она была легкой, мускулистой и гибкой, как лесная ласка, или как белка, имя которой носила. И еще – ей повезло, что на этом участке улицы не валялись бетонные блоки или части обрушившихся строительных конструкций – только мелкий мусор, поросший густым травяным ковром, плотным и влажным. Покувыркавшись по переулку метров тридцать, Белка рухнула на землю, плохо соображая что с ней и где она находится.

А вот Книжнику повезло меньше.

Парашютное крыло, на котором они спускались последние полсотни ярдов, сложилось далеко не сразу, и ветер проволок Тима вдоль всего переулка на весьма солидной скорости, проволок и впечатал в бетонную стену, на которой он еще до удара успел прочесть надпись «Паркинг».

А потом свет потух.

Книжник почувствовал, что его несут, еще до того, как пришел в сознание. Одно дело, когда тебя несут заботливо, на руках или на специальной волокуше, а другое дело – болтаться под чьей-то вонючей подмышкой, словно неодушевленный предмет.

Книжника несли подмышкой.

От чела, который его тащил, пахнуло трехдневным трупом или загнившей рыбьей требухой – чем именно воняло, можно было выбрать по вкусу, но лучше от этого запах не становился. Невыносимо тошнило, но рвать было нечем, и Тим икал с желчью, но мучился недолго – снова провалился в небытие.

Потом он очнулся от того, что лежал на холодном бетонном полу и жесткая, как иглы ежа, крошка врезалась ему в кожу на голове. Над ним нависал низкий серый потолок, покрытый темными кляксами. Он попытался приподняться и тут же вырубился.

Следующий раз он пришел в себя от того, что рядом гудели, повизгивали и даже покрикивали друг на друга незнакомые голоса. А вот из-за чего ссорились, о чем говорили, оставалось для Тима тайной за семью замками. Знакомые звуки никак не хотели собираться в слова, а знакомые слова в четкие фразы.

Балансируя на грани между дремой и беспамятством, он вдруг явственно услышал «Ее не нашли…», и слова обрели смысл, словно он вынырнул из водоворота на поверхность. В висках стучало, пульсировал, словно созревающий нарыв, затылок, дико болела ушибленная грудь и во рту было горько от крови, но он обрел связь с реальностью.

– И хорошо искали?

– Все перерыли! В каждую нору залезли!

– Где она может быть?

– Не знаю… – отвечавший боялся, голос его подрагивал от страха. – Место, где они падали, нашли. Следы были, а ее не было. Ну, не может же такого быть! Она же летать не умеет!

– Не уверен, что не умеет…

Книжник улыбнулся.

Это о Белке. Ее не нашли. Она снова их провела… И это, Беспощадный вас забери, чудесно.

Он закрыл глаза, заснул со счастливой улыбкой на губах. Это было уже не падение в смертельную тьму, а именно сон усталого раненого чела.

А проснулся Тим от того, что у него начали болеть кисти рук. Болеть так, словно его подвесили на веревке…

Он открыл глаза и понял, что лучше было умереть, не приходя в сознание. Врубиться в ту стену чуть посильнее и сдохнуть с расколотым черепом.

Руки болели не зря – кисти его затягивала веревочная петля и он висел на потолочном крюке, не касаясь ногами земли, и медленно вращался вокруг своей оси.

Неподалеку от него на колченогом табурете сидел человек с помповиком на коленях, притом сидел в такой вальяжной позе, что невольно хотелось отнестись к нему уважительно – имеет право!

Чел помахал ему рукой, встал с табурета и заковылял в его сторону странной косолапой походочкой. Треугольное лицо чела излучало радушие и гостеприимство, но выражение глаз не оставляло места для иллюзий – так мог бы смотреть на свои жертвы Беспощадный, если бы он имел глаза и мог смотреть. Тим догадался, кто именно почил его вниманием, и сразу же вспомнил все рассказы о здешнем вожде. Рассказы, если честно говорить, были однообразные и страшные, надежды на то, что сейчас состоится дружеская беседа с предсказуемым результатом, они не внушали. Не то, чтобы вождем Тауна пугали бэбиков и кидов, но репутация у хозяина этих мест говорила сама за себя, как и его лицо.

Впечатление портил только клок волос, свисающий с острого подбородка чела, за него, несмотря на трагизм положения, хотелось подергать так, что зазудели распухшие ладони.

Чел остановился в шаге от Книжника, и сказал:

– Я – Косолапый! Слышал?

Книжник молчал.

Косолапый усмехнулся, показывая порченые зубы.

– Твоя подруга тоже не хотела со мной говорить, но пришлось. Я тебя знаю – ты Книжный Червь. Парковый. Это тебя и ее ищут фармеры и Парковые за убийство. Я не укрываю убийц. Я сам – убийца! А еще, Червь, я – здешний вождь и привык, чтобы ко мне относились уважительно! Говори, когда я спрашиваю!

Книжник понимал, что Косолапый сейчас начнет нарезать его на ломтики, но рта не раскрыл.

– Понятно… – протянул Косолапый, разглядывая Книжника. – Думаешь, пока молчишь, ты мне нужен? Ошибочка. Ты мне не нужен, мне нужен ответ на вопрос. А вопрос у меня всего один. Где находится Лаба, о которой мне рассказала Айша?

Шагнул в сторону, чтобы поставить помповик к стене, а когда снова повернулся к Книжнику, то в его руках поблескивал кинжал с широким десятидюймовым лезвием.

– У тебя есть ответ, Червь, – сказал вождь Тауна, разглядывая висящего перед ним Книжника, словно подготовленную к разделке тушу. – Он может быть глубоко внутри. Он может быть сразу под кожей. Неважно. Я все равно его вырежу из тебя.

Металл клинка с едва слышным шорохом прошелся по бедру Тима и ткань мгновенно разошлась, а на коже, там где Косолапый чуть больше нажимал на лезвие, появилась тонкая кровяная полоска.