Юрий Бурносов - Ликвидатор

Пистолет «ремингтон», семизарядный. Есть. Озираясь, прячу его за пояс сзади.

Фонарик. Глушитель. Это — в карманы штанов.

Прибор ночного видения. Есть. До лучших времен пусть лежит за пазухой.

Туда же отправляется стопка налички — «энное» количество купюр, каждая номиналом в двадцать кувейтских динаров.

План тюрьмы — тоже наличествует. Удостоив его мимолетным взглядом, отправляю вслед за прибором и деньгами во внутренний карман.

Кроме всего перечисленного, в коробке находилась еще одна крохотная штуковина. На вид она безобидна, но профи знает, что с ее помощью можно вывести из строя любые электроприборы в радиусе от пяти до двадцати метров. Насколько дальнобойную модель мне подкинул Гопкинс, я конечно же не знал, поэтому особо на нее не рассчитывал. Но иметь такой «девайс» в своем арсенале в любом случае приятно: никогда не знаешь, что тебя ждет впереди.

Интересно, а прибор ночного видения от него не заглючит, думал я, засовывая «глушилку» в нагрудный карман моей порванной куртки.

Затем я выпрямился и швырнул коробку в мусорный бак. Как выяснилось, очень вовремя, потому что буквально пару-тройку секунд спустя из-за угла показался очередной патруль. Они приметили меня и одарили подозрительными взглядами, но я, быстро сориентировавшись в ситуации, скорчил жалобную мину и склонился над контейнером.

— Эй, сэр! — окликнул меня один из этих типов, худющий и с длинным носом, как у сказочного Буратино. — Вы чего там потеряли?

— Да вот, ищу, что бы поесть. — Я говорил по-английски, но с арабским акцентом — мне почему-то казалось, что так они скорее отнесут меня к местному жителю, чем к эмигранту, и вопросов зададут куда меньше.

— А вы что же, не знаете, где столовая? — слегка опешил Буратино.

Я мотнул головой. Солдаты удивленно переглянулись.

— Я два часа, как приехал, — пояснил я, глядя то на одного, то на другого. — Сначала меня осмотрели, когда я вылез с грузовика, потом сказали отойти в сторону, осмотрели еще раз… а потом сказали — гуляй.

О двух досмотрах я, разумеется, приврал нарочно, решив, что это, опять же, уменьшит их подозрения. Не станут ведь они снова шмонать того, кого и так уже дважды проверяли?

— Ну и ну. Чего это они так? Пойдемте, мы покажем, где находится столовая, — поманил меня рукой второй солдат. Он был ничуть не толще своего приятеля, и левый глаз его слегка косил.

Я покорно кивнул и поплелся к ним, усиленно прихрамывая на левую ногу. В ответ на их вопросительные взгляды я пояснил:

— Повредил ногу, еще в Эль-Бургане.

— Вы показывались врачу?

— А смысл? Это всего лишь вывих. — Я пожал плечами. — Мне просто надо где-то отлежаться… только вот где?

— Не показали, где столовая, не разместили нигде… — пробормотал Буратино, косясь на приятеля. — И на кой черт Джейми там вообще ошивается?

— Ты будто не знаешь Джейми! — фыркнул Косой. — Ему главное покрасоваться перед начальством, чтобы оно видело, как он рвет жилы ради благой цели…

— Чертов выскочка, — усмехнулся первый солдат и, снова повернувшись ко мне, сказал:

— Видите вон тот шатер, справа от нас? Идите туда, поешьте, а потом, как будете выходить, попросите солдат у входа, чтоб они вам помогли с расселением. Они вам обязательно что-нибудь подскажут! Поняли, сэр?

Я отрывисто кивнул.

— Спасибо.

— Да не за что, — немного даже смутился мой собеседник. — Приятного аппетита и… надеюсь, этот кошмар ненадолго.

— Я тоже надеюсь, — робко улыбнулся я.

Они кивнули и, моментально забыв обо мне, продолжили свой путь.

— Ты не видел, как Кевина с Мартином какой-то мужик поколотил? — услышал я голос первого.

— В смысле — «поколотил»? — удивился второй.

О чем они говорили дальше, я уже не слышал — следуя их совету, устремился в столовую, тем более что действительно успел чертовски проголодаться. Кроме того, я надеялся отыскать в шатре Марину… правда, пока еще плохо представлял, как объяснить ей, кто я и почему так странно себя веду. Внутренний голос упрямо требовал рассказать девушке хотя бы часть правды, без подробностей, но это было, пожалуй, слишком непрофессионально и даже глупо. Зачем нужна ей, бедняжке, в который раз лишившейся дома, история ликвидатора-предателя? Но, если нельзя говорить правду, значит, придется лгать и дальше, старательно затыкая протестующую совесть…

И с чего это я вдруг так распереживался насчет случайной знакомой? Неужто всему виной мой разрыв с Джоном Тейлором?

Нет, это совершенно разные вещи. Я не могу, не должен говорить Марине правду хотя бы потому, что вскоре мы расстанемся навсегда. Она не поможет мне выкрасть капитана Грина, не поедет с нами обратно в Эль-Бурган, чтобы передать пленника Синдикату. И уж точно мы с ней не улетим в Штаты или в Россию, дабы жить там, наслаждаясь нормальной жизнью, никак не связанной с Эдвардом Уорреном, Джоном Тейлором и Гарри Гопкинсом. Наши с Мариной дорожки пересеклись, да, но скоро разойдутся.

И тем не менее я чувствовал странное влечение к этой девушке. Не похоть, нет, хотя она после моего длительного «воздержания» была бы вполне объяснима. Нечто более глубокое и сильное. Желание защищать. Находиться рядом.

Неужто я влюбился?

Я невольно улыбнулся самыми уголками рта.

Да ну, глупости. Никаких привязанностей, старик. Ты — волк-одиночка. Держаться вдали от всех, кто тебе дорог, — вероятно, единственный способ защитить их и не стать марионеткой в чужих руках.

С такими мыслями я подходил к полевой столовой, у входа в которую дежурили двое солдат. Я прошел мимо, уткнувшись себе под ноги, они мне не препятствовали.

Внутри пахло столовской похлебкой, которую обычно варят сразу на ораву людей в огромных чанах, литров на сто каждый. Вкус у подобного «супца» весьма специфический, но тем, кто не ел день, два, а то и три, это «яство» покажется натуральной пищей богов. Подхватив с массивного стола у входа миску и ложку, я примкнул к длинной очереди, став позади опирающегося на трость престарелого араба. Оглянувшись, он подозрительно посмотрел на меня злыми черными глазами, пробормотал что-то насчет «грязных американских свиней» и демонстративно отвернулся. Я оставил его дерзость без внимания; в конце концов, Штаты в лице Синдиката и Легиона действительно принесли им немало бед, так что возмущение хромого старожила было вполне объяснимо. Молча семеня следом за ворчуном, я попутно высматривал в толпе людей Марину, но так и не преуспел: то ли она еще не пришла, то ли уже поела, то ли сидела слишком далеко от чанов с дымящимся варевом.

— Приятного аппетита, — с крайне замученным видом бормотали солдаты на раздаче. Накормить ораву беженцев (и местных бедняков, которые, не сомневаюсь, тоже не упустили возможности перекусить на халяву) — это надо постараться, но тяжелее всего таким вот ребятам, которые с утра до ночи машут половниками и таскают чаны с похлебкой туда-сюда, а ведь надо еще успеть перемыть все миски между приемами пищи…