Михаил Михеев - Вопреки приказу

И вот здесь вступал в действие план Кристофера. Направить к Уралу лучшего флотоводца, который, вдобавок, стимулирован защищать планету до последней возможности и имеет при себе достаточно сил. Сделать ему рекламу спасителя нации, для чего и потребовались нигерийцы. Дать ему тем самым возможность мобилизовать ресурсы всей планеты и устроить противнику точку фокуса, в которую он будет долбиться головой до полного отупения. Восточники победят, конечно, возможности огромного союза и одинокой, пускай и развитой колонии несоизмеримы, но завязнут они надолго и потери понесут страшные. Учитывая ресурсы планеты, три-четыре атаки она точно выдержит. За недели, а если повезет, то и месяцы, которые агрессоры провозятся в бесплодных атаках, теряя людей, корабли, а главное, время, можно и нужно успеть восстановить флот и нанести контрудар. И авторы его превратятся в национальных героев, поимев свои интересы. Классический гамбит, жертвуешь пешку, чтобы через десять ходов слопать ферзя.

И единственное пока, что не совпадало с их планами и о чем не знали комбинаторы, была смерть офицера, спланировавшего налет нигерийцев. Точнее, отсутствие таковой. Уж так получилось, что отвечавший за установку блока в его мозгу психолог ошибся. Человеку вообще свойственно ошибаться. В данном же конкретном случае врач оказался чересчур озабочен собственными проблемами, а степень важности задачи в целях секретности до него не довели. Вот и схалтурил, чтобы закончить побыстрее, сработал тяп-ляп, и в результате его подопечный выжил. Впрочем, на данном этапе никакого влияния на ход событий это обстоятельство не оказывало.

Штаб планетарной обороны производил удручающее впечатление. Так было, когда Александров несколько лет назад, еще капитаном первого ранга, впервые попал сюда, и с тех пор его мнение об этом месте почти не изменилось. Ну, разве что совсем чуть-чуть. В худшую сторону.

Генералы, как известно, всегда готовятся к прошедшей войне. Это относится и к стратегии, и к тактике, и к вооружению. К бункерам, как оказалось, тоже.

В те времена, когда штаб строился, считалось, что километровая толща скал над головой надежно защитит от чего угодно. Вот и построили гигантское сооружение под горной грядой, благо карстовых пещер там было в избытке, оставалось лишь их расширить и соединить между собой. Получилось внушительно и… бесполезно.

За прошедшие десятилетия системы вооружения серьезно изменились, и бункер, в которые были вложены огромные средства, моментально перестал быть неуязвимым. Зато ощущение миллионов тонн породы над головой никуда не делось, и, спускаясь сюда, адмирал как обычно испытал острый приступ клаустрофобии. Мерзко…

Но, стоило признать, оборудовали штаб, превратившийся, по сути, в аналитический центр, куда стекалась информация с десятков станций контроля пространства, разведывательных модулей и прочих хитрых выдумок изобретателей от спецслужб, неплохо. И спокойный голос Устинова сейчас казался даже лишним – всю необходимую информацию адмирал и без того видел. Для кого-то, наверное, куча экранов, дублирующих и дополняющих друг друга, могла показаться сбивающим с толку излишеством, но человеку, привыкшему быстро воспринимать колоссальный объем данных и мгновенно принимать решения, здесь было вполне комфортно.

Впрочем, Устинов и сам это наверняка понимал, и старался больше не для своего летучего коллеги, а ради троих штатских визитеров, явно потерявшихся в этой мешанине сведений. Они – высокий, страдающий избыточным весом, но при этом очень шустрый мужчина по фамилии Коломиец, не слишком красивая, тоже высокая, но худощавая женщина, представившаяся Громовой (для вас – просто Хелен, адмирал), и совсем молодая девчонка, невесть как затесавшаяся в эту компанию, – представляли здесь Верховный Совет. Что этому Совету нужно, Александров так и не понял. Штатские в делах военных разбираются, как правило, в лучшем случае на уровне знания терминологии, и самое замечательное, что они могут сделать, это убраться подальше и не путаться под ногами. Но – политика, чтоб ее! Хорошо еще, командовать эти двое не лезли, да и вообще вели себя по отношению к выскочке-адмиралу на редкость доброжелательно.

– …Итак, резюмируя вышеизложенное, – Устинов неплохо владел «канцелярским диалектом», – можно сделать вывод о том, что вторгшаяся в пределы наших границ эскадра принадлежит Ассоциации Восточных Народов и прибыла сюда с недружественными намерениями.

Да уж, великолепное изложения азбучных истин, понятных и первокласснику. Хотя бы потому, что друзей у Урала нет, а флот Конфедерации, несомненно, оповестил бы о своем прибытии. Хотя бы для того, чтоб не схлопотать ракетный залп от орбитальных батарей.

– Ваши действия, маршал?

Говорила женщина. Голос у нее был… не то чтобы красивый, но какой-то завораживающий. Такой приятно слушать. Интонация не то чтобы начальственная, но уверенная. И Устинов не пытался оспорить ее право задавать вопросы.

– Подготовиться к обороне, привести в боевую готовность крепости… Хотя, откровенно говоря, в нынешнем состоянии они вряд ли…

– Адмирал, вы можете что-нибудь добавить?

Александров молчал, рассматривая один из экранов, и, когда женщина повторила свой вопрос, лишь досадливо отмахнулся. Удивительно, но Громова промолчала, что разом подняло мнение адмирала об ее умственных способностях. Наконец он закончил обдумывать ситуацию и обернулся.

– Две группы. Первая – шестьдесят кораблей. Стандартная штурмовая эскадра – тридцать. Два линкора либо один линкор и один линейный крейсер, – Александров словно размышлял вслух, – но чаще все же два линкора. Линейные крейсера плохо приспособлены для штурма планет. Два авианосца поддержки. От четырех до шести крейсеров, четыре монитора, все остальное – мелочь. Эсминцы, фрегаты, корветы… У нас большая, развитая планета, с какой-никакой космической обороной. Видимо, решили подстраховаться и потому отправили удвоенную эскадру. Или, скорее, две эскадры, косвенно это подтверждается их построением. Идут двумя колоннами, так привычнее экипажам. Третья – двадцать единиц, с большой долей вероятности десантные корабли и небольшой эскорт. Мы сейчас сильнее…

– И что? – нетерпеливо спросил Коломиец и, не дождавшись ответа, сердито запыхтел: – Адмирал, ты или вешайся, или табуретку освобождай.

– Рад, что вас не оставляет чувство юмора. А как вам такое?