Юрий Арис - Звери и люди

— В этом он тоже признался. Вообще он хорошо раскололся на допросах, встреча с тобой его здорово подкосила. Смерти детей, понятное дело, не прошли незамеченными, особенно когда крокодилица явила миру съеденную детскую ручку. Фермеру пришлось затаиться и сдать Бобби, чтобы отвести подозрение от себя. А тут еще и подельнику его хвост прищемили, он свинтил из страны, дело затихло.

— Надо полагать, теперь подельник вернулся…

— Ты прямо блещешь интеллектом сегодня!

Могла бы и не подкалывать, я просто пытаюсь поддержать беседу.

Прежде, чем я успел возмутиться, Лита продолжила:

— Грязелечебница не была прикрытием для преступления, ее хозяева действительно ни о чем не знали. Он устроился туда управляющим, сменив имя. Пока шло строительство, он тихой сапой обустроил себе тот подвальчик.

— Что, этого никто не заметил?!

— Кароль, когда есть деньги, люди много чего не замечают. Зарплата у него как у управляющего была хорошая, но играть он не перестал, да тут еще и друг вовремя вернулся. В общем, решил он освободить из психушки Бобби, потому что тот был хорошим инструментом. Дело снова заладилось. Поначалу они боялись, что исчезновение богатых туристов не останется незамеченным, но им, сами того не зная, помогли хозяева грязелечебницы, которые постарались замять всю эту историю.

— Но рано или поздно кто-то бы заинтересовался, нашел…

— Вот именно, что «поздно»! Я так полагаю, фермер-управляющий собирался нахапать как можно больше и смыться, но пока у него не было причин торопиться. В общем, картина сложилась.

— Не совсем. Что стало с женой этого фермера?

— А, она тут не при чем. Она умерла вскоре после их отъезда с болот — повесилась. Тогда было решено, что она просто не смогла смириться со смертью детей, и ничего расследовать не стали.

— Да уж… повесилась…

Милая семейка, ничего не скажешь. Да, этот Бобби был болен на всю голову, я почувствовал сразу. Но фермер-то был вменяем! Он четко осознавал, что делает, и не видел в этом ничего плохого. Люди…

Хотя нет, не могу сказать, что это только проблема людей. Я помню рассказ о звере первой серии, убившем своего смотрителя, я слишком хорошо помню Орку, которая повела свою собственную стаю на смерть из-за жажды мести. Люди не идеальны, и звери не идеальны. Дело не в виде, а в отдельных представителях.

— О чем задумался? — прервала мои внутренние философствования Лита.

— О смысле жизни, — усмехнулся я.

— Солидно. Кстати, давно хотела спросить… Ты не знаешь, чего это Дэвис радовался, как ребенок, когда нас провожал? Неужто так рад был от тебя избавиться?

Вспомнив момент прощания, я расхохотался. Нет, Дэвис, конечно, давно ждал моего отъезда, но радовался не поэтому. Просто когда мы возвращались из грязелечебницы, я наткнулся на какую-то дохлую крысу и, что вполне логично, вспомнил Костика Стрелова.

Я измазал руку кровью этой крысы, а, вернувшись домой, заявил, что меня ранили на задании. Причем заявил я это очень громко, а платок, измазанный «моей» кровью, демонстративно оставил на столе. Как и следовало ожидать, уже через секунду платка не было.

Так что Костик получил ожидаемый образец генетического материала, а Дэвис — свое вознаграждение. Вот только хотелось бы посмотреть на физиономию Стрелова-младшего, когда он разберет ДНК «зверя второй серии»!

Нет, все-таки жизнь налаживается.

Я чувствовал настороженность вокруг себя, и мне это не нравилось. Пока я шел по коридорам базы, одни люди опускали глаза, а другие и вовсе убегали с моего пути.

Нет, я понимаю, что я страшный, но я тут как-никак почти два года ошиваюсь, могли бы и привыкнуть! Или дело в моем пребывании с Первой Стаей? Да, наверное. Они боятся, что я наброшусь на них, потому что я убивал людей…Так я же в бессознательном состоянии убивал! Да, мне очень жаль, если бы я мог что-то изменить, я бы изменил, хоть свою жизнь бы отдал! Но я не могу постоянно винить себя. Так чего они от меня хотят?!

А может, не в этом дело… От меня отворачиваются еще и звери, но не враждебно, а смущенно, сочувствующе. Как будто боятся, но вместе с тем жалеют.

Да что творится?!

Я бы и рад узнать, да не у кого — Женька в отпуске, Артем на задании, Ева тоже на задании, Алтай еще лечится, я его подряпал серьезнее, чем хотелось бы. Звери вокруг в основном малознакомые.

Литы тоже не было рядом: как только мы вернулись на базу, ее срочно вызвали к начальству. Я не хотел отсиживать отчет, поэтому выпросил разрешение сразу идти в свою комнату.

Теперь я жалел об этом, потому что Лита быстро бы узнала, что здесь происходит — она все-таки смотрительница! Видимо, придется дождаться ее.

В своей комнате я сразу же нырнул в бассейн и начал нервно наматывать круги. Что это может быть? Костик что-то учудил? Вполне вероятно. Вряд ли это из-за моего невинного прикола с крысой.

С каких пор от меня вообще что-то скрывают? Вот вам и равенство!

Лита пришла где-то через двадцать минут; я сразу почувствовал, что что-то не так: она была не просто расстроена, она была в шоке.

Это тот вид шока, который потом оборачивается раной на душе и шрамом на всю жизнь.

Я рванулся к ней, не понимая, что довело ее до такого состояния, но еще прежде она позвала меня:

— Кароль!

Тихо так позвала, жалобно, как обиженный ребенок зовет того, кто может за него заступиться. Это было ненормально для Литы и еще больше напугало меня.

Я вынырнул и увидел, что она стоит в шаге от моего бассейна и дрожит, пытаясь сдержать слезы. Лита не плачет в чужом присутствии, это я отлично знаю, для нее это вроде как унизительно. Но…

Сам я не умею плакать и не знаю, что это такое. Однако когда я смотрел на Литу, мне казалось, что ей больно сдерживаться. Поэтому, несмотря на то, что вода текла с меня ручьями, я выбрался из бассейна, убрал чешую с груди и рук и крепко прижал к себе девушку.

Жест оказался правильным — она разрыдалась, уткнувшись в меня лицом. Я осторожно гладил ее волосы, ждал, пока основной всплеск пройдет. Как только рыдания стали ослабевать, я тихо спросил:

— Лита… Тихо, родная, успокойся, — было немного непривычно говорить с ней так, но в этой ситуации я не мог иначе. — Что случилось?

— Их убили! — всхлипнула она. — Женька, Лино… Они оба мертвы…