Юрий Арис - Наставник

Я поднял руку, призывая его замолчать; рука дрожала.

— Хватит. Я помню, что было дальше.

Я поднялся — неловко, неуверенно, без своей обычной грации. Меня покачивало, но я быстро восстановил равновесие.

— Куда ты? — Лита тоже вскочила с кресла.

— К реке.

— В лодку?

— Нет.

Мне хотелось побыть одному, разобраться с тем, что на меня обрушилось. Но тут Лита лишилась своей способности понимать меня и проявила баранье твердолобие:

— Я пойду с тобой!

— Не надо.

— Надо! Ты бы себя видел…

— Я сказал не надо, оставь меня в покое!

Она попыталась удержать меня, но я был не в духе. Я толкнул ее легонько, как мне показалось, однако девушка перелетела через всю комнату и врезалась в стену с такой силой, что стена треснула. Если бы кто-то другой попробовал сделать такое с моей Литой, я бы порвал его на куски. Сейчас же я не чувствовал ничего… Я знал, как онемевает тело. До этого момента, я не представлял, что душа тоже может онеметь.

Островский не стал ничего говорить мне, он, ковыляя, подбежал к Лите. Отлично, пусть и разбирается! Каждый к своему виду… люди!

На свежем воздухе стало легче дышать: я почувствовал, что приближается дождь. Вокруг меня была темная тропическая ночь, упавшая на землю быстро, неожиданно. Я распахнул ворота и побрел вперед. У меня не было особой цели, просто я знал, что к реке нельзя: там стоит лодка, а в лодке люди.

Я не хотел видеть людей. Я хотел быть один.

Все эти дни ожидания, все надежды — в никуда. Я надеялся получить прошлое, дом, свой народ… а узнал, что меня, в общем-то, и нет. В природе нет и не было никогда. Я — результат любопытства людей, нечто вроде игры, просто очень дорогой и сложной. Даже если я когда-нибудь убегу, идти мне будет некуда, потому что меня не должно быть.

Еще совсем недавно, во время задания на зараженной территории, я презирал существ, чуждых океану. Я-то был уверен, что я не такой! А я хуже… Эти хоть вывелись естественным путем, а меня создали.

Заросли расступились, я вышел на крутой берег, но прыгать в воду не стал. Вместо этого я сел на землю, глядя перед собой невидящими глазами. Ну и что теперь? Я не только не получил прошлого, я лишился того, что имею теперь.

Не знаю, сколько времени я сидел один, прежде чем она нашла меня. Сначала я почувствовал страх, лишь потом услышал шаги. В таком состоянии я не мог понять, чего она боится; мне было все равно. Лита, которая совсем недавно была чуть ли не центром моей жизни, теперь меня раздражала, как и все люди.

Она звала меня, но я молчал, надеясь, что она пройдет мимо. В ту минуту я не думал, что она может заблудиться и погибнуть. Я не думал ни о ком — даже о себе. Я был не против умереть.

Лита не прошла мимо: ночь была яркая, звездная, бледный свет, отражающейся от моей чешуи меня выдал.

— Кароль…

Я посмотрел на нее, и она осеклась. Видимо, было в моем взгляде что-то такое, что заставило ее остаться на месте, сохраняя между нами расстояние в несколько шагов.

— Кароль, давай вернемся, а? Пожалуйста…

— Куда вернемся?

— Домой…

— У меня нет дома.

— Тогда вернемся к твоей жизни…

— У меня нет жизни, — прорычал я.

Онемение сменялось агрессией, которую я мог направить лишь на одно существо. Даже если это существо не заслуживало подобного обращения.

— Кароль…

— Объект 2–2, если уж разобраться. Что смотришь? Да, я надеялся услышать совсем другое. Я хотел узнать, что я есть. Я не ожидал узнать, что я гребаный конструктор! Что для тебя жизнь? Дом? У меня нет дома. Семья? У меня нет семьи. Друзья? У меня не может быть друзей. Я ведь всего лишь Объект 2–2 — вещь полезная, но все-таки вещь! Что еще важно для тебя в жизни?

— Ты, — тихо отозвалась она.

Я замолчал, почувствовав укол вины, но тут же подавил его.

— Не нужно это говорить. По большому счету, нет никакого «я». Есть мы: человек, доисторический урод и электрический скат. С кем бы ты хотела говорить? Кто тебе больше нравится?

Тучи, давно подползавшие со стороны леса, успели застелить небо, на землю упали первые капли дождя, быстро набиравшего силу. Таковы тропические ливни: они налетают за пару секунд и накрывают все вокруг сплошной стеной воды. Я надеялся, что это прогонит Литу, но она стояла на месте.

— Что ты надеешься услышать? Что я очень рад, что во мне есть кровь моего друга? Только «друг» — это человеческое понятие, меня оно не касается. Я, если задуматься, кто? Сборный урод. Мутант!

— Ты не мутант, — крикнула она; крикнула, потому что иначе ее голос не пробился бы сквозь шум дождя. — И ты не урод! Тебе просто больно…

Я оскалился, чувствуя возрастающую агрессию, потому что она угадала.

Лита продолжала:

— Да, ты узнал такое, что знать не очень приятно. Но ты истолковал это странно и сделал такие выводы, которых я от тебя не ожидала! Ну и что, что подобных тебе созданий нет на свете! Это не делает тебя уродом. Если не можешь быть зверем, будь человеком — до этого у тебя хорошо получалось! То, что у тебя нет прошлого, не значит, что нет будущего. Ты многим нужен! Зверям, людям… Алтаю нужен. Женьке нужен. Артему нужен. Доктору Стрелову ты был нужен, и не как игрушка, а как сын, которого ему не смогла подарить ни одна женщина. Ты мне нужен! У тебя был шанс убедиться в этом. Когда ты был ранен, многие хотели, чтобы ты жил, несмотря ни на что. И не потому что ты Объект 2–2, а потому что ты Кароль.

Потрясенный, я только сейчас понял, что она плачет — это было не так просто увидеть через ливень. Не было сейчас моей сильной, уверенной смотрительницы. Была только человеческая самка — маленькая, промокшая, замерзшая и напуганная темнотой и лесом. И был я, который раньше этого не замечал, а лишь сокрушался над собственным горем…

Видимо, что-то в моем взгляде изменилось, потому что Лита неуверенно двинулась ко мне. Я убрал броню, позволяя ей обнять себя. Она дрожала… черт, надо ее быстрее обратно в дом!

Когда я поднял ее на руки, то увидел, что у нее рассечен лоб — удар о стену не прошел ей даром. Увидел я и шрам на ее шее, и подумал, что я, на самом деле, не человек, не зверь и не скат. Я просто свинья…

— Что теперь будет? — растерянно спросил я, когда нес ее через лес.

— Ну, для начала мы еще поговорим с Островским. Мы ведь все еще не знаем, что это за Эльза… хотя догадки у меня есть. Потом надо узнать, кто мог убрать доктора Стрелова — или тебя это уже не волнует?

— Волнует, — я почувствовал вину перед своим другом и создателем, от которого чуть не отрекся. Впрочем, я все еще не мог воспринимать его в качестве отца.

— Так-то лучше!

— Ну а дальше-то что?

— Дальше? Вернемся к нашей обычной жизни. И не надо кричать, что у тебя жизни нет! Есть. Ты живешь в этом мире, считай, год. За этот год ты очень многого добился. Столько, сколько иным не удается добиться за всю жизнь! Да, ты необычный, и все, что связано с тобой, необычно. Но разве это плохо?