Владислав Михеев - Неправильный демон

Бег демонов набирает силу приливной волны, потом мощь цунами, способное смести любого противника. Успеваю отдать приказ, и мои гвардейцы расступаются в стороны, позволяя атаке противника пропасть втуне. Проскочив несколько метров, строй гвардейцев распадается на два, чётко разворачивается, чтобы атаковать сразу в две стороны, а на моих демонов уже обрушиваются мчавшиеся вслед за гвардейцами гончие.

Взгляд выхватывает, как в стелющийся по земле силуэт адского пса врезается гизарма, прибивая гончую к земле, и тут же на моего воина обрушивается другая псина, чтобы отлететь от мощного пинка гвардейца со щитом. Цербер с глухим рычанием рвёт гончую противника, а челюсти второй головы щёлкают перед щитами строя противника, в который в следующую секунду врезается Крит, разбивает ему самому пасть, с тяжелейшими ранами. Второй строй опутывают вырвавшиеся из-под земли струи лавы, а следом врезаются щиты моих бойцов, и тяжёлые фальшионы обрушиваются на хитиновую броню.

Весы судьбы медленно, но безостановочно клонятся в мою сторону, вот уже очнулись бесы и со спины обрушились на гвардейцев противника, стремясь добраться до уязвимых мест. Но все звуки битвы перекрывает звон разбившегося стекла и резкий хлопок оборвавшихся цепей.

Вижу, как взрываются, разлетаясь мириадами осколков, кристаллы, ограничивавшие пентаграмму, и с довольным хохотом на меня бросается мощная фигура лорда-демона. Доселе незамеченный хвост вздымается, и ко мне устремляется лезвие костяного меча. Размазанный в прыжке силуэт, и клинок входит в грудь закрывшего меня мальчишки. Тело Алтрамы на миг застывает в воздухе… Движение хвоста – и мальчишка сломанной куклой падает на землю.

Глаза застилает алая пелена гнева, весь мир куда-то пропадает, словно растворившись в злости и какой-то потусторонней боли. «Это мои люди, и никто не смеет их убивать» – лишь эта мысль бьётся эхом в абсолютно пустой и кристально чистой голове. Взмах руки, каст «зеркал», и двенадцать моих фигур бросаются к противнику, обнажая на бегу парные эльфийские клинки. Слаженное движение лезвий хвоста и рук, и пять фигур с лёгким хлопком растворяются в воздухе.

Но я уже рядом, и мечи сливаются в смертельную мельницу, обрушиваясь на противника. Удар, и пируэтом уйти из-под лезвия, ещё удар, нырнуть под клинок, сдвоенный удар, и шаг назад, пропуская перед собой несущуюся смерть. Исчезает ещё пара фигур, отвлекая и рассеивая внимание демона. Удар, и лапа противника перехватывает в полёте меч, эльфийская сталь ломается под сжимающимися пальцами, а воздух взвихряется в пламенеющей крови из рассечённой когтистой лапы. Удар, ещё один, отвести клинок, взвиться в воздух, закрутившись вокруг оси, а под ногами проносится костяное лезвие хвоста, и рубящий удар в оскалившуюся морду. Приземлиться, увернувшись от костяного лезвия, и хлёсткий удар, который успеваю парировать лишь в последний момент. И тут же второй удар, меч взвивается в воздух и улетает куда-то во тьму, а мой корпус оказывается сжат в стальной хватке двух из четырёх рук. Демон вздымает меня к оскаленной морде, а в лицо несётся дикий хохот.

– Щенок, решил показать зубки?!

Чувствую, как когти на пальцах рук рвут на мне одежду и впиваются в тело, оставляя кровавые борозды. Руки словно сами собой покрываются костяной сегментной бронёй, а между пальцев выдвигаются короткие чёрные лезвия. Воздух поступает в сжимаемые стальной хваткой лёгкие редкими болезненными толчками, а перед глазами прыгают багровые точки в такт уходящей жизни.

– Получи, – рвётся изо рта полубезумный всхлип.

И костяные лезвия одной руки погружаются в нёбо противника, а второй, рассекая бездонно-чёрный зрачок, в мозг, и тут же меня охватывает горячее пламя крови лорда. Я захлёбываюсь собственным криком, чувствуя бегущий по рукам огонь. Костяные пластины ещё продолжают сопротивляться, но пламя уже лижет лохмотья одежды. В секундном озарении кастую «Водяной доспех», который тут же с противным шипением начинает испаряться под продолжающим бить огненным фонтаном.

В какой-то миг я потерял сознание, очнувшись уже на земле перед поверженным противником. Всё тело горело нестерпимым огнём, звуки доносились словно сквозь вату, густая чёрная кровь сочилась из носа и ушей, подняться на ноги мне позволила только так никуда и не ушедшая злость.

Перед глазами маячит множество табличек оповещения, сметаю все единым усилием воли, не до того: всё, что я сейчас хочу, – это убивать. А в голове выкристаллизовывается странная мысль, что этот гнев не настоящий и принадлежит не мне, и вообще вокруг всё ненастоящее. Блуждающий взор окидывает поляну, не замечая ни демонов, ни культистов, окружённых моими воинами. Взгляд натыкается на фигурку Алтрамы с огромной раной в груди и пенящейся ярко-алой кровью у рта.

Безумный хохот разрывает лёгкие, мысль о том, что всё это игра, всё это ненастоящее, кажется неимоверно глупой и ничего не стоящей. Делаю шаг в сторону одного из демонопоклонников, и так и не исчезнувшие лезвия вспарывают хрупкое человеческое горло. Трель оповещает меня о захвате очередной души. Ещё один шаг, взмах руки и отчаянный крик.

– Я знаю, как его спасти, мессир. Я помогу, – слышу испуганный, торопливый, сбивчивый лепет.

– Не вреш-ш-шь? – Кажется, я начинаю привыкать к этому змеиному шипению, в которое периодически превращается мой голос.

Культист срывает с пояса аюдха катти [19], не успеваю ударить в ответ, а он уже опустился на колени, начав чертить на земле какую-то фигуру, затем из мешочков на поясе посыпались травы, камешки, свечи, занимая свои места на границах фигуры.

– Мальчика надо положить в центр, – скороговоркой бубнит демонопоклонник, продолжая чертить линии и знаки.

– Табор! – срывается с губ какой-то полузвериный рык.

Шаман бережно подхватывает тело Алтрамы и заносит его в декангл. Культист взмахивает рукой, и свечи начинают чадить каким-то прогорклым зелёным пламенем.

– Мессир, вот эту фигуру на грудь.

На земле появляются новые линии. А я, выхватив крис, вспарываю пергаментно-жёлтую кожу и прямо по ране черчу линии, кривясь от отголосков своей и его боли.

– А теперь нужна сильная кровь. Кровь демона.

Обвожу безумным взглядом поляну, вижу хрипящую гончую, пришпиленную гизармой к земле. Кивок, и разорители бросаются к адской псине, а через минуту в звезде декангла лежит спутанная по рукам и ногам истекающая кровью гончая.

Культист кладёт на грудь Ала и на грудь демонической твари по кроваво-алому прозрачному камню, которые, напитавшись крови, начинают пульсировать в такт их сердцам. Пульсация набирает частоту, вспышка – и оба камня соединяет парящая дорожка крови.