Роман Злотников - Нечистая кровь

Лорд Дальгос исправно доносил королю о слухах и настроениях, но Яннем слушал вполуха. Он вдруг чрезвычайно заинтересовался финансовым состоянием королевства, которому до сих пор, слишком занятый войной с орками, имперцами и своим братом, уделял недостаточно пристальное внимание. Он затребовал полную отчетность за весь прошлый год, что оказалось затруднительно ввиду казни предыдущего казначея — значительная часть документов оказалась безвозвратно потеряна, и восстановить их не удалось. Тем больше забот легло на плечи нового Лорда-казначея, которого Яннем за несколько дней замучил и издергал до нервного тика: они по восемь часов кряду просиживали над огромными кипами свитков, испещренных сметами, отчетами, списками и налоговыми указами. Яннем ничего в этом не понимал, но был преисполнен решимости разобраться и пресечь безудержное казнокрадство, на которое его предшественники столетиями смотрели сквозь пальцы. Если бы кто-нибудь спросил короля, почему он так живо заинтересовался этой безусловно важной темой именно сейчас, когда его брат гниет в подземной тюрьме в ожидании суда, вопрошающий, скорее всего, составил бы компанию принцу Брайсу. Но никто не задал королю этот вопрос. Ему вообще никто не смел задавать вопросов. К тому времени он последовательно вычистил свое окружение, уничтожив всех, кто мог оказаться настолько глуп, смел или безрассуден.

И тем не менее Яннем каждый вечер внимательно выслушивал отчеты Дальгоса о настроениях в столице и за ее пределами, с удовлетворением наблюдая, как недоумение и гнев понемногу сменяются благоговейным страхом. Народ Митрила более всего на свете уважал силу. Принц Брайс явил эту силу — и Митрил с готовностью пал ему в ноги. Но король Яннем подавил своего брата и тем показал, кто здесь настоящий владыка. Ибо не тот силен, кто громит армии, а тот, кто умело использует людей, способных громить армии, а когда они выполняют поставленную задачу — уничтожает их, пока они не стали слишком сильны. Так говорили теперь за кружкой эля в тавернах, и эти слова повторяли жрецы в храмах, учителя в школах, мужья своим женам в теплых постелях. «Вот оно, — говорили они, — вот теперь у нас действительно есть достойный правитель, равный королю Лотару».

Смута, зревшая в недрах королевства всю зиму, кончилась, не начавшись.

Яннем победил.

Все эти дни он засиживался за делами глубоко за полночь, потом шел в свою опочивальню, отпускал камергера, не позволяя себя раздеть, и садился у камина с книгой. Книгу он не читал, даже не знал ее названия, поскольку ни разу не взглянул на обложку — просто тяжесть толстого фолианта, лежащего на коленях, действовала успокаивающе. Яннем смотрел на пляску пламени в камине, пока огонь горел, и на остывающие, тускло светящиеся угли, когда дрова прогорали, и на сухой черный пепел, когда затухали угли. К этому времени начинал заниматься рассвет, и серый предутренний сумрак лениво вползал в опочивальне сквозь раскрытое окно. Тогда Яннем вставал, дергал за шнур звонка и приказывал подать утренние донесения.

Он не спал ни одной минуты с того дня, когда приказал арестовать Брайса. Странно, но усталостью это не сопровождалось, напротив, в Яннеме бурлила энергия. Она переполняла каждую клетку тела, так что его слегка лихорадило от нетерпения, когда бесконечная ночь наконец подходила к концу и он снова мог ринуться в омут дел.

Яннем не сомневался, что пройдет немного времени, и ему станет легче. Но дни шли, а легче не становилось.

— У вашего величества бессонница?, — осведомился лорд Дальгос вечером пятого дня, закончив очередной отчет о настроениях черни, который Яннем слушал с нескрываемым удовольствием.

Король поднял на него глаза, красные, запавшие, но совершенно ясные.

— Нет, — четко проговорил он. — С чего вы взяли?

— О, сир, мне все известно о вашем величестве — простите, должность обязывает. Ваше величество уже пять дней отсылает камергера, не раздеваясь на ночь, а утром меняет платье на свежее…

— Я сплю одетым. Мне так удобнее.

— Возможно, небольшое снотворное заклинание или травяной настой могли бы…

— Лорд Дальгос, я доволен вами и вашей службой. Не в последнюю очередь потому, что вы знаете, где проходят границы. Не заставляйте меня заподозрить, будто это спасительное знание вас оставило.

Лорд Дальгос умолк и смущенно улыбнулся. Яннем сухо улыбнулся в ответ. И они продолжили обсуждать дела.

В тот вечер он все же позволил камергеру облачить себя в ночную сорочку и всю ночь пролежал, вытянув руки поверх стеганого шелкового одеяла и неподвижно глядя в балдахин. Время от времени закрывал глаза на случай, если у Дальгоса имеется смотровое окошко в одной из стен королевской спальни. Яннем не сомневался, что так оно и есть.

Когда далеко в городе хрипло прокричали первые петухи, Яннем подумал, что со всем этим пора кончать.

Королевские темницы располагались в толще одной из дворцовых башен. Именно там содержались преступники, обвиняемые в государственной измене. В Митриле не принято было гноить заключенных в подземельях годами — обычно преступники либо умирали во время пыток, либо кончали дни на эшафоте, подвергаясь жестокой и зрелищной казни. Казни и пытки в Митриле были чем-то сродни искусству, и считалось просто нелепым держать человека в заключении, когда его можно красочно и изобретательно растерзать. Король Лотар всю жизнь оставался ярым приверженцем этой идеи, Яннем же отцовской страсти к эстетизации убийства не разделял. Как, впрочем, и Брайс. Тем более странными выглядели его недавние поступки: изуродованная голова имперского генерала, которую Брайс самолично отсек и швырнул Яннему под ноги, и те погромы, которые он учинил в набеге на имперские поселения вдоль границы… После победы над имперцами митрильских воинов обуяла кровожадная радость, и Брайс позволил им вдоволь порезвиться в приграничных деревнях, абсолютно ничем не ограничивая, а пленных велел не брать… Яннему покоя не давал этот набег: после него, равно как и после ужасной смерти генерала Доркаста, большая война с Империей становилась неминуема. Да, Брайс разбил имперцев, но они обязательно вернутся. Как и орки. А на посту королевского маршала нынче — разумный, отважный, исполнительный лорд Пейванс. Который всем хорош, кроме того, что он не Брайс.

Впрочем, поздно думать об этом. Не сегодня… не сейчас.

Яннем спустился в подземелье под Тюремной башней по винтовой лестнице, насчитывавшей полторы сотни ступенек. Он считал их, пока шел, беззвучно шевеля губами и держа в вытянутой руке чадящий факел. Никто его не сопровождал, но Яннем довольно хорошо помнил устройство башни, тем более что особой затейливостью оно не отличалось. Сразу за лестницей начинался коридор, разветвлявшийся на несколько коротких поворотов: караулка для стражников, две просторные камеры, в каждой из которой мог разместиться десяток узников, пыточная и в самом конце — одиночный карцер для магов. Последнее помещение было особым, митрильские короли небезосновательно считали его гордостью своей подземной тюрьмы. Именно в этой камере содержали лорда Иссилдора до суда, равно как и предводителя бунта магов, случившегося в Эрдамаре лет двадцать назад. Это узилище предназначалось для тех, кто мог при помощи чар вырваться из обычной тюрьмы. По правде, не так уж часто в темницах под королевским дворцом оказывались маги подобной силы, так что обычно эта камера простаивала без постояльцев.