Дмитрий Веряскин - Бури над Реналлоном

«Ты клялся, что я буду жить долго!» – кривясь и плача, мысленно крикнул Торго.

– О, ты будешь жить, мой друг, очень, очень долго! Пока магия не иссякнет в мире. И даже дольше. Так что и тут я тебе не наврал. Демоны всегда выполняют свои обещания. Ваша беда в том, что вы редко интересуетесь ценой. Так что наш договор исполнен. Ты получил все, чего желал. И я получил проход в ваш мир. Сделка закрыта, ты больше не имеешь власти надо мной!

Слова демона гулко раскатились по пещере, и где-то далеко нечто огромное и немыслимое согласилось с ними. Договор исполнен.

Слезы высохли – больше не осталось влаги. Даже боль уже не так терзала. На Торго накатило отчаянье и безразличие.

Демон подошел поближе, погрузил когти в кожу Торго и разорвал ее, обнажая камень.

– О, какое чудное ощущение… Прекрасная работа, Ралисса! Давно я не испытывал этого сладкого чувства – рвущейся под когтями смертной плоти. Ты заслужила награду, моя верная шасс’дар’тей. Иди же. Я дарую тебе столько смертных, сколько ты сможешь убить до следующего заката. И мое расположение после.

Распростертая на каменном полу демонесса мурлыкнула и метнулась в коридор.

Демон усмехнулся, вновь глядя в глаза Торго:

– Твоя участь много, много завиднее участи прочих обитателей этой дыры. Но потерпи еще немножко, бедной девочке одной не справиться. Да и мне необходима приличествующая свита.

С этими словами он распахнул крылья, простер руки к вратам между мирами – и полилась песня призыва. Вновь пришла жаркая, ошеломительная, сводящая с ума боль – из дыры в чреве начали появляться демоны, очень похожие на ту, что умчалась на свой кровавый пир…

Чем ближе подходили они, тем больше было видно деталей.

Когда-то это был, безусловно, человек.

Молодой мужчина.

Но потом кто-то (и все трое прекрасно понимали – кто) совершил чудовищно жестокую операцию над ним. Жестокую, но виртуозную. Все кости из тела молодого человека были удалены, внутренности тоже. А оставшийся «бурдюк» натянули на ключ-камень, с помощью магии сохранив жизнь в теле, дабы оно силой высвобождаемой боли питало проход. На том месте, где у человека должно быть сердце, мутным гнилостным светом светилась кристаллическая конструкция, перегоняющая кровь по сосудам.

Человек провел в таком состоянии много эпох. С самого первого дня вторжения. Голова его была присыпана пылью, лишь на веках и щеках ее не было.

Полукровки поразились силе магии, столько времени удерживающей этого несчастного между жизнью и смертью.

– Нашли, – коротко высказался Тарташ.

– Как же он мучается… – прошептала Несса, всей кожей ощущая разлитое вокруг ключа-камня страдание.

– Давайте заканчивать и пошли отсюда, – пробурчал Инглав, старательно не глядя на искаженное гримасой лицо.

– Значит, это и есть наш главный предок? – насмешливо уточнил Тарташ. – Никогда бы не подумал, что могу произойти на свет благодаря такому уроду.

Искаженные страданием губы шевельнулись. Но ни звука не долетело до ушей полукровок. Лишь тер’коэр язвительно искривил губы.

– Подумать только, он еще обзывается!

– Тарташ! Прекрати издеваться! – одернула менталиста девушка.

– С чего бы? Ты теперь знаешь предысторию. Знаешь, какая это была мразь. И ты испытываешь к нему сочувствие? Да за одно то, что многие мириады смертных по его воле погибли, он уже заслужил все, что с ним произошло. И расплата мне не кажется слишком великой.

– Слушайте, эстеты! Хватит трепаться, давайте делать то, за чем нас прислали, – и убираться отсюда.

– Инглав, погоди. – Несса положила обе ладошки на предплечье могучего тас’шера. – Нам надо решить: хотим ли МЫ возвращения предков?

– Что за глупость ты несешь? В этом весь смысл нашей жизни! – возмутился полукровка, высвобождая руку.

– Удивлю тебя, здоровяк, но я солидарен с нашей летуньей. А вот у тебя память, похоже, как у рыбки из пруда. Ты забыл все, о чем мы говорили в пути?

– Я помню. Но разговоры разговорами, а задание должно быть выполнено. Я, как старший группы, поклялся в этом Совету Кланов. Значит, оно будет выполнено.

– Хорошо, мы сейчас сделаем то, за чем нас послали. А дальше что? Ты об этом подумал?

– Как что? Вернутся демоны…

– И мир снова погрузится в бесконечную войну! А ведь смертные сейчас уже совсем не те, что четыреста оборотов назад. И война не будет легкой. Я бы не рискнул даже предположить, что ОНИ ее выиграют. Но допустим. Демоны победили. Смертные в загонах. Где будем мы?

– Как где? Вместе с нашими родичами.

– Опять сначала… Ты и правда в это веришь? Даже мы, полукровки, терпеть не можем друг друга. А демоны – это умножь каждого на десять. Вспомни старших! А ведь они отнюдь не демоны. Итак, еще раз: где будем мы в случае победы?

Инглав засопел. Тарташ говорил убедительно и все хорошо обосновал там, у костра… Но тас’шер верны своей клятве. А заниматься жонглированием мыслями ему никогда нравилось.

– Ну где… Будем жить в выделенных областях…

– Не глупи! Я тебе скажу, где мы будем. Наши женщины пойдут в наложницы победителям. И умрут родами. Все до одной. Потому что выносить демона недемону невозможно.

– Откуда ты все это знаешь?..

– Не суть! Просто поверь, что я знаю. А вот мужчины… Не хочу тебя огорчать, но мужчины им будут не нужны. Совсем. И тех, кто не погибнет в войне, а таких останется немного, поверь, – пустят на корм. Да, мы будем сопротивляться. Но подумай сам, здоровяк: долго ты продержишься против шер’ат’дара в бою один на один?

– Да почему ты уверен, что мне с ним придется биться?! – зарычал раздосадованный Инглав.

– Потому. Потому что демоны – не мы и не люди. У них нет снисхождения к более слабым, даже если эта слабость врожденная. Мы не оставляем в живых родившихся с увечьями. А для демонов мы все увечные.

– Хорошо, – сдался тас’шер. – Допустим, ты прав. Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю дать решить Нессе.

На Тарташа вытаращились оба.

– Мне? Почему…

– Ей? Почему…

И оба замолчали.

Тарташ выдержал паузу, давая спутникам продолжить, усмехнулся и закончил мысль:

– Потому что устами младенца вещает истина. Так говорят люди. И, пожалуй, я соглашусь с ними.

– Таш, я тебя не узнаю… – протянул Инглав.

– Это почему это я младенец?! – ощерилась квартеронка.

– Я рад, что сумел удивить тебя, – поклонился Тарташ. – Младенец ты потому… что младенец. Кроме того что ты моложе нас на два десятка оборотов, ты еще и судишь как ребенок. Хочешь обижайся, хочешь нет. Ну и потом, вторая часть ключа у тебя.

Несса задумалась.

С одной стороны, им не за что любить смертных. Всю свою недолгую жизнь девушка сталкивалась с подозрением, неприятием, изоляцией.