Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

– Не смей! – кричу.

Он снова пихает меня ладонью в лоб, и я падаю на мокрый земляной пол. Ищу хоть какой-нибудь предмет, могущий стать оружием. Слышу, как молодой боярин ругается и пыхтит.

– Ну вот же колода!

У него, кажется, ничего не получается, и он бьет девушку по щекам, чтобы привести в чувство. Я слышу мужские шаги, кто-то еще врывается в баню.

– Боярин! – звучит мелодичный голос Анджея.

– Помоги ее расшевелить, а то не выходит у меня, – бросает Ян, и я пугаюсь: против двоих мне не выдюжить.

Но следом за шляхтичем в бане появляется Зося. Ее голос дрожит от гнева.

– Остановись, Ян, что ты творишь? Мало тебе дворовых девок?

– То девки, а это панночка.

– Так вот чему тебя в университете учили? Сильничать панночек? – наседает на Яна сестра.

– Проваливай, Зоська. Не перечь брату!

– Отец очнется, все ему расскажу.

– А что мне отец!

– Елду прикрой, срамник! – кричит Зося.

– Этот твой, женишок, приволок ее с болота. Ему, значит, можно, а мне – нет? Да никто ее искать не будет. Доложено Казимиру, что никто не спасся, значит, никто. Дохлая она!

– Ах вот как ты заговорил, любитель мертвечины! Побойся Бога, брат!

Видимо, Яна эта фраза останавливает. Он присматривается к Анне.

– Ничего она не мертвая!

Но заминка уже произошла, неистовство похоти отступило.

– Кобель чертов!

– Эх, сестра, сестра! Я же мужчина, мне полагаются слабости.

– Ты даже не знаешь, кто она!

Я еле сдерживаю нервный смех. Как будто для этого важно знать, кто она!

– Я знаю, мерин.

– Как? Как ты сказал?

Я чувствую его дыхание совсем рядом, но произношу как можно громче:

– Она – дочь князя Ивана Холмского, того самого, что бежал от князя Московского в Литву. Это их встречал твой батя с отрядом. По поручению Казимира.

В парильне наступает тишина, и я чувствую, как потеют все участники разговора.

– Анджей! – кричит Ян. – Помоги одеться!

– Я шляхтич, а не холоп! Вели что-нибудь попроще, боярин! – отвечает Анджей ехидно.

Ян одевается сам, разочарованно сопит и бормочет себе под нос:

– Так! Девку в замок! Очнется, решу, что с ней делать.

– Который – замок? – уточняет Одинцовский.

Такое поручению ему явно по душе.

– А если не очнется она? – перебивает Зося визгливо.

– Дречи-Луки. Что значит – не очнется?

– Сорок верст с гаком, до темноты не успеем, – вмешивается шляхтич.

– Хворая она. В беспамятстве, – напоминает боярыня.

А хороша бы Зоська жена мне была, кабы по доброй воле!

Ян в замешательстве, а Зося не унимается:

– Ты что, кобель, совсем безмозглый? Ты последний в округе не понял, что здесь нечисто? Во всех этих смертях, во всем этом ужасе?

– Нечисто? – повторяет боярин.

– Сила нечистая поселилась в здешнем лесу! По ночам никакой твари ночной не слышно, только волки воют. Всем страшно! А волки? Ты можешь знать, что то за волки? – наседает Зося, и я слышу, что она в самом деле напугана.

Я прикусываю губу, чтобы не указать на Анну. Уж она-то видела, что за волки. Ян останавливается передо мной, но ничего не говорит.

Ильиничи и Одинцовский выходят наружу. Ян стремительно, за ним семенит Зося, шляхтич чинно шагает последним. В баню возвращаются бабы, добавляют пара. Я обдаю себя водой из бадьи, обтираюсь, одеваюсь, выхожу следом в предбанник. Анджей, его запах не спутаешь, загораживает выход на двор.

– Чего тебе надо, пшек? – цежу сквозь зубы.

Прежняя злость на Одинцовского возвращается. Ян – зло, но зло свое, понятное, а этот?

– Может, все-таки с гостями так сразу не стоит? А, княже?

– Ты гость незваный. Проваливай!

Он наверняка сутулится на пороге, в проеме низкой двери, но уходить медлит.

– Вот вы, русские, всегда так. Ведете себя, как псы цепные, а потом удивляетесь, что соседи злятся. За что ты так со мной, князь?

За что? Я окончательно свирепею и бросаю ему в лицо, в пахнущее чабрецом дыхание:

– Нет, ты мне скажи, зачем приперся с ватагой шляхтичей на мою землю? Я что, слепой? Не понимаю, что ты в моей Березухе забыл?

– Ну, перво-наперво, ты слепой. А во-вторых, отвечу тебе, что забыл. Зазвал нас боярин Роман на службу себе, а ватагу собирал Ян.

– И что тебе обещали?

Я споткнулся-таки о посох, поднял его и сердито стиснул обеими руками. Вечно не доищешься, когда нужен!

– Землю обещали, но ты зря горячишься, княже. Я тоже не дурной и смекаю, что никакой тут свободной земли нет. Здесь только твоя земля. Боярская вся распахана, и Ильиничи удавятся, но не отдадут ее. И выходит, обманули нас, пообещали земли при живом хозяине.

Мы выходим на двор. Может, зря я на него взъелся? Вроде ничего оказался этот пшек, за девушку вон заступился. Чувствую, как шляхтич нервно ходит взад-вперед, шаги его не слышны даже мне.

– Не по-божески это, князь.

Подытожил, надо же!

– Ух, какой ты! Но живешь же? С крестьянами разговоры ведешь.

– Я, как и ты, княже, младший сын своей матери. Ты-то понимаешь меня. Ни тебе, ни мне наследства не могло прибыть. Тебе вот пришло.

– К черту такое наследство! Тебе ведомо, как я стал князем? И как ослепили меня?

– Извини, не хотел… – спохватывается Одинцовский.

Виноватый голос его скрипит колодезным воротом.

– Зачем дружиться со мной хочешь, шляхтич? – спрашиваю напрямик.

– Да не хочу я твою веску получать через твою смерть! Чего тут непонятного?

– Мою смерть?

– Как в воде колодезной это видно. Казимир специально не стал домен Дмитрия Друцкого дробить, чтобы Ильиничам он целиком достался.

– Роман внуков хочет.

– И ты ему веришь?!

Одинцовский громко пьет, я тихо думаю. Мы какое-то время молчим, потом Анджей продолжает:

– Да сколько угодно может быть способов. Утонул в болоте, упал с лестницы, отравился грибом… Ты ж незрячий. А Казимиру скажут, что недоглядели. А Казимир-то простит, королю на русской границе верные люди нужны.

– А ты? Дай попить!

– Я хочу служить тебе! – сообщает Одинцовский и протягивает мне ведро. – Хочу чтобы веску, что мне понравилась, ты сам отдал. За службу. За верность.

– А крестьяне? Им-то при батьке моем неплохо жилось, на одном оброке. А ты как их держать станешь? Будто я не знаю, как польские паны своих холопов дерут! Боярин Ильинич – ангел по сравнению с тем, что люди на ярмарках о магнатах говорят.

Анджей, кажется, смотрит, как я пью.

– Ничего вы тут о Польше не знаете, а болтаете много. Я видел, знаю, как пану со своими холопами в мире жить. Когда шляхтич сам с ними в поле выходит. Когда он с ними одну работу делает, когда знает, каким по́том хлеб достается, тогда нет и злобы между ними. Когда все отмерено в меру. И богатство пана, и достаток селян. И с твоими, березухскими, я в поле ходил.

– Чего ты хочешь от меня? – спрашиваю, возвращая ведро.