Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

Новый всплеск. За спиной шум суетливой возни: Ян спешит забрать отца и увести людей из жуткого места. Но я не могу идти с ними, запах не отпускает меня. Тонкий и необычно острый, тянется он дальше. В болото, в самую топь. Подхожу к берегу. Солнце уже высоко, близится полуденная жара. Ни один лист на редких деревьях не шелестит от ветра. А если я ошибаюсь и никого там нет, а манит меня злой морок на погибель лютую? Прислушиваюсь к себе. Нет, не страшно! Быть может, я смогу спасти чью-то жизнь, а если нет, так и своей не жалко. Так или иначе, в мире станет одним калекой меньше. Вглядываюсь незрячими глазами в болото, изо всех сил, до боли в слепых глазах. Изумрудных оттенков нет, и карамелью не пахнет. Нет, это не Адова топь. Это просто болото к северу от замка.

Я ложусь на живот и тщательно принюхиваюсь. Вот запахи болотной воды и засохшей тины и никаких потусторонних примесей. Хорошо. Я протягиваю посох и веду им над поверхностью. Посох цепляет что-то мягкое, я подтягиваю его к себе и обнюхиваю. Пахнет травой и немного цветочной пыльцой. Значит, впереди кочка, чуть меньше длины посоха до нее. Прыгаю на кочку, проскакиваю вперед и падаю в воду. Болото здесь еще мелкое, вода приятно холодит мое потное тело. Я не вылезаю, а изучаю воздух вокруг. Запахи крови и цветов, словно две струйки, переплетаются, втягиваясь в ноздри. Еще одна кочка, и еще одна. Я приноравливаюсь перепрыгивать с кочки на кочку. Расстояние я меряю посохом, им же – глубину и твердость грунта. Конечно, не все так просто. Иногда много времени проходит, прежде чем я учую нужный запах. Расстояние между кочками становится все больше. Меня так и не хватились, вот и хорошо. Все дальше и дальше углубляюсь в болото. Прыгнув на очередную кочку, я налегаю грудью на пару тонких древесных стволов, и они с треском ломаются. Я выламываю их. Движимый смутной идеей, так же поступаю с другими попадающимися под руки деревцами. Авось пригодятся. В голове вертится воспоминание, как Савелий стелил гать. Но он рубил стволы, способные выдержать вес человека. А что собираю я? Хворостины? Собрав с десяток, я бросаю эту затею, но кинуть собранные жерди не решаюсь. Так и несу в охапке, пока не прыгаю на последнюю кочку. Дальше никакими цветами не пахнет. Впереди болотная вода. Стараюсь поймать ноздрями ветер, ищу запах крови, но и его больше нет. Некого здесь спасать, зря сюда шел. Надо возвращаться. Я поворачиваю обратно и вдруг за спиной слышу слабый, совсем слабый голос. Слов не разобрать, но звук повторяется. Тонкий женский голос просит: «Помогите». Я втыкаю посох, шарю по дну. Вот топкий ил, из которого посох приходится выдергивать с усилием, вот еще. Я ищу под илом твердое дно. Почти отчаиваюсь, когда посох упирается, не проваливается дальше. Стаскиваю сапоги и опускаюсь в воду, тону по бедра. Студеная вода освежает, если не обращать внимания на запах тины. Продолжая нащупывать посохом дно, я медленно двигаюсь вперед. Удается сделать несколько шагов. Вода поднимается до груди, опускается до колен и снова поднимается почти до шеи. Прямой отрезок заканчивается. Я нащупываю продолжение тропы, и это означает поворот. Ближе я буду к цели или нет? Громко кричу:

– Ты где?!

В ответ раздается стон. Я решаюсь повернуть. Втыкаю одну из хворостин в ил. Она торчит хрупкой вешкой. Следующий поворот придется искать на голос.

– Держись!

Бреду через болото медленно: теперь я не имею права на ошибку. Шепотом уговариваю себя не спешить. Осторожно, шаг за шагом. Вершок за вершком.

– Где ты? – кричу в вечную темноту вокруг себя.

– Здесь! – слышу слабый ответ.

Близко, гораздо ближе, чем ожидал.

– Говори, где ты! Не могу нащупать дно, как мне подойти к тебе?

– Я у берега, держусь за ветку, топь засасывает, помоги скорее.

Ее голос срывается в хриплый шепот, я не могу разобрать слов.

– Тихо, тихо. Берег – это хорошо, значит, скоро доберусь, – успокаиваю я.

Интересно, это берег чего?

– Ты меня видишь?

– Нет!

В ее голосе слышна паника. Теперь я точно уверен, что она молода. Красива ли? Мне кажется, что да.

Ухожу в сторону, чтобы отыскать тропу до берега. Становится глубже. Прикрытое тонким слоем ила дно уходит вправо и вниз. Слева трясина, я чувствую ее равнодушное молчание.

Когда я выбираюсь на твердую почву, солнце садится и уже не греет. Зубы мои стучат от холода. Посохом долблю яму, чтобы обозначить начало тропы. Так себе метка, но больше у меня ничего нет. Надеюсь, что девушка еще здесь.

– Ты жива? – спрашиваю пустоту и замираю, вслушиваясь.

Ответом мне звучит слабый стон. Бросаюсь к ней, забыв о посохе, но упругие ветки большого куста отбрасывают меня назад.

– Очнись, пожалуйста, как мне протянуть тебе шест?

– Я здесь, – еле слышно отзывается девушка.

Продираюсь сквозь куст, раня босые ноги и оставляя на шипах лоскуты одежды. Протягиваю посох туда, откуда, по моим расчетам, доносился звук. Стараюсь не огреть девушку по голове.

– Не достаю, – шепчет она.

Я пытаю подойти ближе, трещат ломающиеся ветки.

– Осторожно, – пугается она.

В самом деле, так я могу отломить самую важную, ее ветку.

Снова протягиваю посох.

– Двумя руками хватай!

Я слышу глухой тягучий всплеск. В животе холодеет: с таким звуком трясина забирает добычу. Но нет, чувствую, схватилась. Тяжело, гладкий посох скользит в руках. Крепко держит добычу топь, но я не сдаюсь, тяну. Ногтями впиваюсь в разбухшее от воды дерево. Врешь, не возьмешь, отдай, тварь, мое! С тяжким вздохом выпустила трясина легкое тело. Перебираю руками, добираюсь до тонких пальцев, мертвой птичьей хваткой вцепившихся в посох. Ощупываю острые локотки, узкие плечи. Голова девушки болтается безжизненно, но сердце стучит: жива. Ледяной волной накатывает облегчение, перед незрячими глазами плывут яркие оранжево-синие круги. Но нет, я не имею права упасть без чувств! Стаскиваю с себя одежду, выжимаю досуха. Неуклюже раздеваю ее. Боже, до чего холодно ее тело! Неужели умерла? Прикладываю ладонь к губам, чувствую щекотное дыхание. Выжимаю платье. Одеть девушку мне, слепому, не по силам. Я и зрячий бы вряд ли справился, Савелий такому не учил. Костер разжечь нечем, изучать остров в сердце трясины нет сил. Согреть ее своим телом? Комариный звон знаменует закат. Кое-как, не вдевая руки в рукава, я натягиваю на девушку сырое платье, одеваюсь сам. Ложусь рядом с ней прямо на землю. Мы оба после борьбы с болотом – без сил. Обнимаю, прижимаю к себе, чтобы согреть, и проваливаюсь в сон.

Я просыпаюсь от звука кашля. Островок трясется, настолько он невелик. Комары над нами потрудились на славу, мои слепые глаза заплыли от укусов.

– Не смотри на меня, я страшная, – говорит девушка.