Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

– Так нельзя, Ап… – пробормотал Пигот-Танго, задумчиво прикасаясь к клавишам ввода финишного протокола. – Мы же не дикари…

– Ты сам себя загнал в ловушку своими трахаными симами! – исказившись от бессильной злости, выпалил его напарник. Пальцы Апракса начали дрожать. Он завертелся на месте, с секунды на секунду ожидая воя полицейских сирен. – Подумать только, он жалеет клириков! Мать твою, Пи, ты хоть представляешь, насколько они богаты?! Насколько жирны благодаря неприкосновенности, которую им обеспечили такие вот мысли?! Храмы и вера в Бога никогда не имели ничего общего друг с другом!

– А как же мораль? Как же устои общества?

Пигот не смотрел на друга, уставившись в логотип ЦЕМТ, словно тот мог ответить на шепот его отчаянных вопросов. Под светящейся эмблемой появился алый транспарант, предупреждающий, что правонарушение против Едимультво карается официальным проклятием, отречением от церкви и общества, а также забвением и дополнительными болевыми ощущениями во время посмертной дефрагментации сознания…

– Как человек сможет жить, если никто не подскажет ему, что такое хорошо, а что – нет? Мне кажется, мы совершаем ошибку!..

– Вводи этот затраханный протокол! – уже в полный голос завопил Апракс-Сигма. – Трус! Несчастный трус, мы же почти внутри!

Пальцы Пигота-Танго вновь дрогнули, скрючились хищным пауком. Он подался вперед, телом заслоняя от напарника дисплей портативного компьютера; прикоснулся к сенсорам наладонника. А в следующее мгновение воздух над заброшенным мостом наполнился сиренами и воем реактивных турбин.

– Сука! – выдохнул Ап, бросая терминал и шарахаясь прочь. – Беги!

И первым рванулся к краю. Длинным отчаянным прыжком, в котором крылось желание жить и оставаться свободным. Оттолкнулся от бортика акведука, едва не зацепился за кромку металлической перфорированной фермы, но все же рухнул в бездну, сразу активируя скоростной парашют.

Два полицейских пера – компактные бронированные машины, целиком состоящие из сопел, подвижных многоспектральных окуляров и вороненых телескопических стволов, – мгновенно последовали за ним. И тут же, к ужасу оледеневшего Пигота, открыли огонь…

Ночь над Галактиополисом прошили трассирующие пулеметные очереди.

Сам Пигот-Танго отпрянул от высоченной иссиня-черной мачты, пробитой грузовой машиной. Выронил бесценный наладонник, не в силах поверить в то, что же они с сообщником натворили. И побежал – заячьими зигзагами, держась под прикрытием колонн и других коммуникационных вышек.

Он ждал, когда полиция начнет угрожать и требовать остановки. Ждал, когда ему громогласно зачитают обвинения и заставят встать на колени… Вместо этого вслед парню понеслись еще три пунктирные линии, разрывными пулями прогрызавшие термитные норы в бетонированной шкуре монорельсового моста.

Пигота зацепило, когда он уже был готов к прыжку и активации дуомолекулярного крыла, способного спрятать его от радаров, унести прочь и укрыть в чащобе небоскребов. Пуля вскрыла левое бедро, словно горячий нож взрезает кусок подтаявшего масла. Боль, ударившая через бок в шею и затылок, была невыносимой настолько, что он взвыл и камнем рухнул на край акведука.

Захрипел. Пополз, не оставляя попыток перевалить израненное тело в пропасть, но над взломщиком уже кружились обтекаемые перья-перехватчики. Последними мыслями молодого преступника были размышления о том, что каноничность человеческих грехов устанавливают сами люди…

…К лицу доктора приклеилась отрепетированная улыбка из смеси вежливого отстранения и дозированного соучастия.

Окруженный коконом голографических экранов, он поднялся с рабочего места и неспешно приблизился к блестящей капсуле; еще раз сверился с полупрозрачными дисплеями, парящими вокруг него по трем орбитам. С шипением вскрыл глянцевую белую люльку «Установки благочестия» и склонился над ребенком. Бережно снял с крохотной головки подпружиненный обруч, отлепил датчики от висков.

Малыш все еще спал, недовольно хмурясь, сжимая кулачки и вяло суча ножками. При этом показатели жизнедеятельности, выводимые на борт яйцевидной камеры, сообщали, что физическое состояние в полной норме.

– Почему он расстроен? – спросил отец, задумчиво потирая гладкий подбородок. – Если верить машине, сейчас ему не должно сниться ни дикого, ни пси-модельного…

– Полагаю, это эхо глубинных переживаний, – мягко успокоил заботливого родителя доктор, упаковывая обруч в плоский экранированный футляр. – Но оснований для волнений нет.

– Все прошло успешно? – хрипло поинтересовалась молодая мать, весь сеанс нервно переплетавшая бледные пальцы. – Вы довольны результатом?

– Все прошло успешно, – все тем же гипнотическим голосом признал оператор. – Синхронизация всех слоев симуляции выглядит безупречно. Переходы тоже, детализация с каждым разом чуточку выше. Несмотря на высокое сходство закольцовок, с каждым новым сеансом он все ближе к осознанию. Даже до детального анализа данных я могу отметить, что глубина погружения и соучастия пси-симу повысилась на 0,32 %… Ваш малыш демонстрирует хорошую динамику и совсем скоро станет стопроцентно одаренным…

– А что вы скажете про реакции на тестовые задачи? – Отец ребенка прищурился на дисплеи симуляционной кабины, пытаясь расшифровать хотя бы несколько таинственных символов. – Он делает успехи?

Губы доктора разошлись чуть шире, позволяя резиновой улыбке приобрести капельку человечности и неподдельной заботы. Он взмахом сместил парящие экраны так, чтобы они не загораживали обеспокоенного папашу, и осторожно покачал головой.

– Я уже отмечал, что к ГПОДМЭЦ неприменимы оценочные категории или понятия «успехов», – тактично укорил медик, и лжи в его словах не распознал бы даже самый чуткий детектор. – Данные будут готовы завтра. Еще сутки займет анализ кривых и всплесков. Но обещаю, что к следующему сеансу я обязательно прокомментирую его сегодняшние поступки и мотивации в рамках повторяющихся сюжетов. Однако позволю еще раз указать, что ваш сын находится на верном пути.

Казалось, ответ успокоил отца. Он улыбнулся, глядя на малыша в капсуле с гордостью и теплотой. Супруга, подступившая со спины, нежно прихватила мужа за локоть, и впервые за пару часов на ее лице проступила неуверенная улыбка.

– А чем наш кроха занимался сегодня? – спросила она, косясь на доктора в надежде на хотя бы обрывочный ответ.

Девушка была уверена, что оператор вновь ограничится небрежной отмашкой и предложением дождаться анализа данных. Но сегодня тот снизошел до ответа, пусть и лишь чуть менее туманного, чем ожидалось.

– Решал задачи, конечно, – проговорил он, продолжая отключать капсулу и готовить малыша к окончательному пробуждению. – И получал ответы. Узнавал цену дружбы и горечь этического предательства. Проходил ценные уроки, которых мы с вами в детстве, увы, были лишены…