Илья Крымов - Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

— Аудиенция необходима, — заявил де Наруз.

— Кинжал, плащ и сумку долой, а на шею надеть ошейник из керберита. Но сначала пусть предъявит документ.

Услышав страшное слово, Тобиус не дрогнул, удержался. Татуировка на левой ладони мягко засветилась, и плотный конверт, укутанный защитными чарами, оказался в сжатых пальцах. Еще некоторое время статуи "рассматривали" его, после чего голос сообщил, что печати в порядке и проверка закончилась.

— Это необходимая мера. — Де Наруз держался настороженно, сжимая в руке тонкий ошейник, набранный из керберитовых сегментов. — Я бы предложил браслет, но мы отказались от них в пользу ошейников, когда получавший аудиенцию волшебник просто отрубил себе руку, чтобы использовать чары против экселлента.

— У него что, было оружие?

— Да, шпага, инкрустированная золотом и бриллиантами, которую он должен был преподнести как дар.

— В таком случае ошейник оправдан — голову себе не отрубишь даже топором.

Возможно, капитан гвардии ожидал большего сопротивления — все-таки лишение доступа к Дару все маги воспринимали с крайней тревогой, а потому когда Тобиус приподнял свой седой "хвост", немного промедлил. Все же холодный металл коснулся кожи, замок щелкнул, и по телу магистра прокатилась волна слабости. Он покачнулся, но устоял, жестом отказавшись от помощи.

— Вы мужественный человек, мэтр, — задумчиво выдал де Наруз. — Многие достойные волшебники впадали в панику.

— Меня лишали магии так часто, что я уже немного привык. Это как временно терять зрение, слух… руки и ноги. Поначалу ужасно страшно, но поскольку они всегда возвращаются, начинаешь переносить все легче.

— Хм. Проходите в следующую дверь — и помните, что если с головы экселлента…

— Не надо мне угрожать, монсеньор. — Стылые глаза мага едва заметно вспыхнули злыми углями. — Я этого не терплю.

Пройдя к двери, он по привычке протянул правую руку, но омертвевшие бронзовые пальцы лишь звонко стукнули по ручке. Пришлось зажимать конверт подмышкой и открывать дверь левой.

В просторном кабинете собралась коллекция самой дорогой мебели, в том числе королевский письменный стол из красной древесины кадоракара, украшенный золотыми ангелочками, сжимавшими в пухлых пальчиках сферы целебного для глаз магического света. Из золоченых рам взирали предки рода Зельцбургов, под потолком висела хрустальная люстра, окруженная искусной лепниной, а под ногами лежал драгоценный ковер.

Тобиус сделал несколько шагов, утопая по щиколотку в мягком ворсе, осмотрелся, но не заметил ни единой живой души. Тогда его привлекла вторая дверь, изящная и застекленная, выходившая на крохотную веранду закрытого сада. Он также был пуст, если не считать большого златошерстного кота, дремавшего в одном из плетеных кресел.

Вернувшись в кабинет, Тобиус, не понимавший, что ему теперь делать, стал более внимательно разглядывать интерьер. Особо взгляд задержать было не на чем, по крайней мере тому, кто не питал страсти к предметам роскоши. Однако несколько поразили большие золотые счеты с платиновыми прутьями, на которых сверкали ровные рядки крупных рубинов, сапфиров, бриллиантов и изумрудов. Также любопытной показалась доска для раджамауты, стоявшая на отдельном столике в углу, где на стене висела темно-синяя портьера с вышитым золотом гербом рода Зельцбургов. Серый магистр подумал, что эту игру недаром называли "игрой королей", ибо и Бейерон Карторен, и Радован Карапсуа тоже уделяли ей внимание.

Почувствовав движение за спиной, он быстро развернулся и столкнулся нос к носу с человеком, выходившим из-за высокой ростовой картины, на которой была изображена королева Сельмара, величественная рыжеволосая женщина в роскошном платье. Человек вытирал руки полотенцем, которое выронил, увидев перед собой Тобиуса.

— Ам… эм… аба… аба… Да! М-м, ходил до беломраморного трона, если ты понимаешь! — выдал он, с кряхтением поднимая полотенце. — Великолепная вещь, дружище! Не знаю, как жил без нее все эти годы! То есть знаю, конечно, но лучше бы не знал! Эти гномы просто гении, ха! Так и на чем мы остановились?

— Ваше величество, — Тобиус отступил на несколько шагов и опустился на одно колено, — Я Тобиус Моль, магистр Академии Ривена, исполняющий миссию, порученную королем Радованом Карапсуа. Это его послание вам лично в руки.

Маэкарн Пятый Зельцбург, носивший официальный титул Щедрый, задумчиво посмотрел на протянутый конверт, беззвучно пошевелил губами, после чего громко охнул и выхватил послание. Он бросился к своему столу расшатанной походкой, порылся в бумагах и нашел другой конверт, уже вскрытый.

— Как же я мог забыть? Да, так и есть! Недавно получил личное письмо от молодого Мерата, да! Ты Тобиус из Ривена! Встань, дружище, дай я взгляну на знаменитого тебя!

Тобиус подчинился и сам позволил себе как следует разглядеть Маэкарна Щедрого.

Пожалуй, именно властитель Архаддира являлся тем единственным элементом, который не вписывался в безудержную роскошь кабинета… да и всего Лерьезаля, раз на то пошло. И его несоответствие заключалось не в старом линялом камзоле синего сукна без единой золотой нитки, не в мятых бриджах и чулках, не в удобных растоптанных башмаках, а в самом человеке. Не имея ни одного врожденного уродства, Маэкарн Щедрый все же состоял из отталкивающих внешних черт, которые, идеально сочетаясь, создавали уникально неприятный образ. У него были пристальные близко посаженные блекло-синие глазки, под которыми пухли тяжелые мешки; нос, длинный и тонкий, нависал над губами невероятно острым крючком, щеки висели брылами; испещренная старческими пятнами и вылезшими венами кожа имела сероватый оттенок, под слабым подбородком она сильно отвисала, напоминая морщинистый ком сырого теста; узкий лоб переходил в сверкающую круглую лысину, в то время как на плечи и спину ниспадала густейшая седая грива; шея отсутствовала как таковая, голова просто кривовато сидела на узеньких плечах, одно из которых немного возвышалось относительно другого, а туловище имело форму груши, со впалой грудью и объемистым мягким брюхом; ноги Маэкарна были длинны и тонки настолько, что казалось, вот-вот сломаются под весом тяжелого тела; длиннопалые ладони напоминали жутковатых бледных пауков. Этот человек казался несуразной карикатурой на свой род, и, встреться он кому-то в лесу нагой, его бы приняли за существо совершенно иного вида, но именно его, Маэкарна Зельцбурга, именовали Золотым Королем, самым богатым и влиятельным светским правителем в Доминионе Человека.

— Ты действительно он? Тобиус Моль?

— Это я, экселлент.

— Тот самый?

— Я единственный Тобиус Моль, который мне известен, экселлент.