Илья Крымов - Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

Из ее глаз потекли слезы, зрение, затуманенное ими, сбилось с карточной пляски, и ее разум прояснился. Тобиус понял это, когда оказался придавлен к перине с ощущением острой стали у себя на горле.

— Кажется, мы это уже проходили, — сказал он, чувствуя, как лезвие повредило кожу.

— Ах ты мерзкий, грязный, подлый, извращенный курвин сын! — кричала женщина, брызжа слюной ему в лицо. — Что ты сделал?! Что ты сделал со мной?!

Распахнулась дверь, и волшебник вскрикнул руку, предостерегая гвардейцев от любых иных действий.

— Оставьте нас!

— Но, господин…

— В лягушку превращу. И не возвращайтесь, если лично не позову.

Они вынужденно повиновались, вышли в коридор и плотно закрыли дверь, оставив свою сестру по оружию сидеть верхом на маге и держать нож у его горла.

— Райла, давай успокоимся…

— Не смей так со мной разговаривать, ты, паршивый кусок собачьего дерьма!

— Или что? Прирежешь меня? Посмотри, царапина уже затянулась, можешь вскрыть мне горло — и произойдет то же самое, все зарастет на твоих глазах, я только крови немного потеряю, а уж от нового удара как-нибудь спасусь. Я боевой маг, пани Балекас, меня нужно нашпиговать сталью, чтобы убить…

— Или нужно просто повредить мозг!

Она размахнулась и ударила, целясь острием туда, где под лентой ткани был глаз, волшебник вслепую перехватил ее руку, второй обхватил талию, выгнулся дугой и перевернулся, подминая мечницу под себя. Целых несколько мгновений он имел полное превосходство и пытался побороть один-единственный порыв — желание получить еще один поцелуй. Да, сломанный нос, откушенные губы или язык — все это будет, но потом, зато на какой-то миг он вновь сольется с ней в поцелуе…

В поглощенном темнотой сознании вспыхнуло воспоминание о том, как он готов был сотворить безумие в Сердцевине Гильдхолла и какой стыд испытал после. Ни одна женщина не стоит того, чтобы мужчина превращался в дурака. Волшебник оттолкнулся и встал, попутно вырвав из ее крепкой ладони кинжал. Тот же самый, с фигурным навершием в виде вороньей головы.

— Убить меня хотела? Живешь страстями. Я ничего не сделал, ты вдруг начала откровенничать, а я просто не нашел нужного момента, чтобы тебя прервать. Не хотел быть грубым.

Он подкинул кинжал, перехватил его за клинок и протянул ей. Хорошо, что это была правая рука, — окажись оружие не в бронзовой хватке, а в плотской, Тобиусу пришлось бы сращивать рассеченную ладонь, когда мечница вырвала оружие из его пальцев. Райла Балекас ураганом ярости выметнулась прочь из покоев и удалилась, изрыгая проклятия на шехверском.

— Ф-ф-фря! — насмешливо выдал Лаухальганда, который и ухом не пошевелил, чтобы помочь волшебнику.

— Да, знаю, что заслужил кровавую улыбку от уха до уха. Но ведь все закончилось так, как надо. Так, как будет лучше для всех. Экспромтом.

Лучше для всех, думал Тобиус, заваливаясь на мятые простыни и ощущая, что где-то внутри какая-то часть его личности громко заявляет, что не лучше, а остальные, более мудрые и сознательные, части стараются игнорировать ее. Он действительно не планировал этого, просто хотел взять карты, позволить ей выбрать одну, перетасовать и позволить найти выбранную вновь. При достаточном количестве угадываний можно было не сомневаться — ведь все известные книги утверждали, что такие, как Райла, в принципе очень везучи. Хотя, услышав историю ее жизни, он мог бы поспорить с этим мнением.

Ворожеи, травницы, знахарки, гадалки, потомки ведьм, не обладающие настоящим магическим даром, лишь более прозорливы, чем простые люди. Гадальные карты в их руках всегда оставались искренни, им были понятны самые малозаметные приметы, из их рук выходили хорошие лекарства для людей и животных. Казалось бы мелочь, но Церковь и феодальная знать всегда преследовали ворожей с тем же упорством, что и ведьм, или даже большим, ведь если ведьм простолюдины боялись, то ворожей — нет. Наоборот, к ворожеям прислушивались, их защищали от костра и виселицы, прятали, ради них хлеборобы и скотники лжесвидетельствовали и подставляли под кнут свои спины, потому что ворожеи были рядом с простонародьем, были готовы помочь советом, который в итоге всегда приносил выгоду, даже если казался бессмыслицей или безумием [31] В агостар месяц 1629 года Этой Эпохи жители десятка деревень Касаманского маркизата в разгар страды покинули вдруг поля и отправились в ближайший лес валить деревья. Услышав об этом, их лорд пришел в ярость и отправил свою дружину, дабы та вернула простолюдинов за работу, чего не произошло, ибо людей оказалось слишком много и они постоянно возвращались на лесоповал. Через три дня в лесу разгорелся большой пожар, и огонь, подгоняемый сильным ветром, двинулся в сторону пахотных наделов, однако, натолкнувшись на широкую просеку, остановился и погиб. Если бы не заблаговременная вырубка, весь следующий год в тех землях властвовал бы голод. Прибывший позднее отряд Инвестигации, ведший поиск и отлов диких волшебников, ворожей и прочих подобных малефикарумов, вследствие упорного молчания местной черни в работе не преуспел. .

Но взявшись за карты и начав их тасовать, маг подумал — а что будет, если он ее загипнотизирует? Сможет ли он сделать это без магии? Нужно ли это ему? Экспромт. Гипноз вдруг удался, и теперь, когда в ее глазах он превратился в мерзкого манипулятора, без спросу овладевшего воспоминаниями из чужой жизни, взаимное напряжение должно было спасть. Тобиусу совсем не нужны были проблемы с Октавианом Риденским, тем более из-за женщины. По такой причине ни один уважающий себя маг не станет конфликтовать с собратом по Дару, но уязвить гордость другого волшебника или же присвоить его собственность — значит нажить себе смертельного врага. Тобиус не желал множить своих врагов, их и так было много, и они были сильны. К тому же у него все еще был вопрос к Октавиану — вопрос, которого никак не получалось задать.

Король желал сыграть свадьбу как можно скорее, но и жертвовать положенным при таком событии размахом не намеревался, а потому грандиозные приготовления, охватившие столицу, стоили ему немалых денег. К работе были привлечены сотни мастеров всеразличных ремесел и тысячи разнорабочих, замок и столицу приводили в порядок, украшали и чистили. В силу вступили новые временные законы, которые ужесточали наказание за такие проступки, как нарушение общественного порядка на улицах и их загрязнение. День свадьбы и следующий день после нее были объявлены праздничными днями во всем Ридене, в связи с чем корона безвозмездно посылала во все крупные города огромные бочки с пивом, элем и вином, дабы все могли произнести здравицы в честь короля и его молодой супруги.