Антон Ленников - Монолит

— Может, летаргический сон или что-то вроде того? — смело предположил я.

Григорий поморщился

— Какой, к чёрту, летаргический сон?! — мужчина откупорил упаковку с таблетками, но, видимо, передумал и закрыл обратно. — Я занимаюсь медициной почти двадцать пять лет, — Григорий расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, словно она ему жала. — Ладно, допустим, восемь лет назад меня лишили лицензии, но всё равно я способен отличить мертвого человека от живого. — Как ты себя чувствуешь сейчас?

Я прислушался к себе. Тело саднило, но в целом было ничего. Даже голова не болела, только кружилась.

— Нормально. Только есть хочется.

Григорий кивнул, достал из халата ручку и сделал несколько записей в карте.

— Есть какие-нибудь идеи, почему это с тобой произошло? Может, артефакт какой-нибудь новый нашёл?

Я покачал головой:

— Ни малейших артефактов — неудачная ходка вышла. Только «лампочка» была, но её я раздавил, когда с Монолитовцами дрался, чтобы вспышку сделать.

Григорий кивнул. Он, явно, думал о чём-то своём.

— Кстати, что с Семёном и Игорем? — спросил доктор. — Их стоит ждать у меня в клинике?

Я помрачнел и ответил:

— Нет.

Помолчали. Сталкеры погибали часто, но Семён был старожилом.

— Кстати, где мои вещи? — спросил я и встал.

Ноги ещё дрожали. Я дотянуться до бутылки с минералкой, свинтил колпачок и изрядно приложился к тёплой воде. Григорий достал из ящика стола папку.

— Знаешь, что самое обидное? — спросил Григорий, заполняя какие-то бланки.

— Нет… — ответил я, но слова Григория о том, что он не хотел меня спасать, не шли из головы.

— То, что я ничего не задокументировал. Даже фотографий не сделал. Теперь, если отвезти тебя в мой бывший университет, надо мной все только посмеются. Скажут, совсем от таблеток спятил, — я вспомнил, как Инга тянула меня к свету, и развёл руками. Григорий вздохнул. — Если вспомнишь что-то, обязательно расскажи. Ведь ты медицинский феномен. Разве что с Лазарем такое случилось.

Имя показалось мне знакомым, и я уточнил:

— А Лазарь… это кто? Тоже сталкер?

Григорий только рукой махнул.

— Вот талоны в столовую. Тебя покормят, — он протянул два заполненных бланка, — ешь, пей сколько хочешь.

— Пей?

Григорий поморщился.

— Компот! Судя по всему, у тебя должен быть волчий аппетит. Не знаю, что вызвало такие регенерационные способности, но у тебя сейчас определённо дефицит белка и других питательных веществ.

Как ни странно, речь доктора я понимал прекрасно. Вспылили знания из прошлого.

— Медсестра принесёт твой рюкзак и новую одежду. К сожалению, у нас избыток невостребованных вещей. Пациенты погибают и, в отличие от тебя, к жизни не возвращаются. А в этом, — Григорий показал на мою окровавленную куртку, — ты только людей пугаешь.

Я кивнул. В мокрой куртке было холодно.

— И вот ещё что… услуга за услугу… После обеда пройдешь полное медицинское обследование. По полной программе: рентген, анализ крови и так далее, — Григорий ухмыльнулся, — за наш счёт. Может, я смогу понять, что тебя выдернуло с того света.

У каждого, кто сталкивается с обилием стрессов в жизни, есть какой-то привычный способ, чтобы расслабиться. Кто-то напивается до беспамятства, кто-то готовит какие-то особенные сорта кофе, а я любил есть. Больничная столовая разнообразием блюд не отличалась, но по бесплатным талонам, полученным от Григория, я съел целых четыре комплексных обеда, где украинская кухня мирно соседствовала с русской, и выпил всем известный компот из сухофруктов. На меня поглядывали: Свободный не такой уж и большой — слухи разносятся быстро.

Инга сидела напротив. Она сменила не по размеру просторный халат на рубашку и шорты с колготками — ей очень шло. За разговором с Григорием я как-то пропустил момент, когда девушка переоделась. Инга повеселела, но к еде даже не притронулась.

— У тебя что аппетита нет?

Инга поводила ложкой в супе.

— Как-то не хочется…

— Тебе одежду медсестра дала?

Инга кивнула.

— Какая встреча! Палёный!

Рядом уселся крупный мужчина с перевязанной рукой, его звали Дикобраз из-за длинной вечно растрепанной бороды. Несмотря на прозвище, человек он был жизнерадостный и никогда не унывающий. Мы неплохо друг друга знали, но ходить вместе в Зону не доводилось. Дикобраз выхватил из моей тарелки булочку и сказал:

— Слышал… ты помер, — Дикобраз говорил с набитым ртом, — а сам думаю, не может быть, чтобы Палёный помер. Он сам как смерть.

Я не любил, когда меня называли Палёный. Обычно у каждого сталкера есть два прозвища. Первое он придумывает себе сам, обычно это что-то красивое и звучное. Второе прилипает случайно. Палёным меня называли ещё в тюрьме.

— Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, — ответил я и вдруг почувствовал, что мой зверский аппетит исчез так же внезапно, как и появился.

Дикобраз привычным движением похлопал по карману больничной робы и, найдя пачку сигарет, скривился, показывая на стену, где висел выразительный знак «Не курить».

— Григорий откачал? Смотрю, он и лицо тебе подправил, — Дикобраз взял с моей тарелки вторую булку. — И то верно, чего людей пугать.

— Что случилось? — я указал Дикобразу на перебинтованную руку.

— Да ерунда, в «студень» влип, чуть-чуть…

Влипнуть в «студень» не было ерундой, если удавалось избежать ампутации влипшей части тела. Это было большим везением, но все-таки не зря Дикобраза считали оптимистом…

— Пальцы хоть остались? — мне было искренне жаль этого грубоватого, но в общем бесхитростного и хорошего человека.

— Парочка осталась, — и Дикобраз тут же улыбнулся, — стрелять сумею.

С год назад за бутылкой водки Дикобраз, на самом деле его звали Толик, рассказал, что в Зону он подался, чтобы заработать детям на институт. Деньги Толик «поднял» быстро, но из Зоны так и не ушёл, некуда было уходить. Жена его бросила, продала квартиру и уехала в Австралию.

— Ты… это… отпраздновать же надо, ты же, считай, второй раз родился, — Толик пытался жестикулировать загипсованной рукой, и это было немного комично. — А то сидишь тут совсем один.

— Вечером в бар загляну, если получиться, — неопределённо ответил я.

Что-то меня смутило в словах Дикобраза, что-то было в них неправильное. Но к моему столику подошёл один из врачей, протягивая телефонную трубку.

— Вас к телефону.

Трубка была японская и, как ни странно, работала, хотя обычно в Зоне сотовые не берут.

— Воскрес из мёртвых? — в голосе Михаила на том конце провода чувствовалась неподдельная радость.

— Вроде того.

Я махнул Дикобразу, мол, разговор серьёзный, потом поболтаем. Тот кивнул, забрал последнюю булку и пошёл по коридору к палатам.