Антон Ленников - Монолит

— Господи что это было? — прошептал писатель, и я с радостью заметил, что и слух ко мне постепенно возвращается

— Удильщик, морская звезда переросток, говорили, что это всё ерунда… — я вспомнил, как смеялись над рассказами про Удильщика в лагере, выдумки для идиотов значит?

— Эти щупальца… — его голос дрогнул. — Какая ужасная смерть.

Я подумал, что профессору как раз повезло умереть относительно легко, но промолчал: смерть всегда смерть.

Виктор старательно разгребал камни в том месте, где из под завала выглядывал краешек армированного кейса. Дался ему этот чемодан, что он в нём тащит?

— Что делать теперь будем? — Ирина тяжело привалилась к стене. — Есть курить?

Мельников протянул ей сигарету. Левая рука у неё стала совсем бледная и пульс в ней больше не прощупывался. Моя смелая импровизация в хирургии и так была авантюрой, а травма раненого плеча довершила дело, хорошо хоть кровотечение снова не открылось. Повторить фокус не удастся — инструменты остались на первом этаже туннелей, теперь по большей части не существующем. Ирине как можно скорее нужно в нормальную больницу или хотя бы в цепкие лапы Григория в Свободном. Я криво усмехнулся: девять граммов свинца Ирину ждут в Свободном вместо лечения, как и меня. Михаил предательства не прощает. Мы сверились с картой. К счастью она уцелела, — мы оказались в самой гиблой части туннелей, той, что вела к заброшенному атомному бомбоубежищу. Взрыв и последующий обвал оставил нам только один маршрут на поверхность. Через «Зал Шёпотов». Вспомнился самозваный священник в Свободном, что он там увидел?

— Единственный выход на поверхность — аварийная лестница возле дома культуры «Энергетик» в центре города. Оттуда совсем недалеко до самой АЭС.

— Отлично Кирилл, я знал что ты нас выведешь, — отозвался полковник, с натугой отодвигая очередной камень.

— Мы что? Всё ещё собираемся идти к Монолиту? — изумлёно воскликнул писатель. — Вы что с ума все по сходили? Девушка серьёзно ранена, припасов никаких не осталось, а вы по-прежнему собираетесь идти дальше? — Мельников посмотрел на меня в поисках поддержки, но я молчал.

— Мы должны выбраться на поверхность. Вы сможете вызвать вертолёт?

Виктор наконец вытащил кейс из-под завала, бока у чемодана изрядно помялись, но, видимо, содержимому это не повредило.

В одной руке кейс, в другой дробовик. Бравый полковник Громов, что-то ты темнишь и насчёт вертолётов, и насчёт кейса своего дурацкого.

— Мы дойдём до Монолита, — Виктор запнулся, стёр дорожку подсыхающий крови тянувшуюся от левого уха, помассировал пальцами виски, но продолжил так же твёрдо. — Когда мы дойдём до Монолита, я вызову транспортный вертолёт, он заберет нас и артефакт, Ирина сможет загадать желание, вряд ли кто-нибудь станет оспаривать тот факт, что больше всего сейчас ей хочется поправиться. Вам, Дмитрий, тоже есть, что попросить у высшей силы? Десять бестселлеров? Так у вас и так с деньгами всё в порядке, или может Евангелие нового времени захотелось написать? — Виктор засмеялся, и разбитые губы снова стали сочиться кровью. Писатель отвёл глаза. Что-то неуловимо, но совершенно необратимо сломалось в полковнике Громове. Может быть ещё тогда, когда вернувшись домой, он нашёл только детский гробик и обезумевшую от горя жену.

— А что хотел попросить у монолита Александр? — тихо спросил писатель.

— Учёный? — весёлость Громова исчезла так же внезапно как появилась, — от рака он вылечиться хотел, врачи ему полгода дали. — он снова улыбнулся разбитыми губами. — От рака спасался, от рака и помер, ирония, правда?

— Удильщик не рак, — покачал я головой.

— Ну морская звезда, какая разница, — Громов вытащил из кармана пузырёк с таблетками высыпал изрядную горсть в рот и поморщился, — Горько… В конечном счёте всё сводиться к очень простым вещам. Деньгам, амбициям, страху, — он выразительно посмотрел на меня.

— Намекаешь, что я трус?

— А то нет, — безумие жило в самом молодом украинском полковнике и это безумие сейчас рвалось на свободу, несмотря на всего его усилия. — Ты мог пожелать всё что угодно, и больше всего на свете ты захотел сбежать. Исчезнуть, превратиться в рядового сталкера, в очередного неудачника, что перемывает местное говно в поисках золотого песка. Тебе нравиться такая жизнь, скажи, Кирилл?

— Кто бы говорил, Виктор, может напомнить тебе, что получил ты? У тебя ведь тоже была возможность пожелать чего угодно!

Коротко, без замаха, Виктор ударил меня прикладом дробовика настолько отрывисто и резко, что я даже не успел отреагировать.

— Мне есть, чем расплатиться за ту ошибку! — Громов нависал надо мной.

Теперь возможность улыбаться разбитыми губами появилась у меня.

— Значит, ты ничего не боишься? Пойдешь на все, чтобы достать Монолит?

— Нет, — сухо ответил генерал и протянул мне руку. — Извини, что я тебя ударил.

Кровь уже не шла. Продолжая лежать на спине, я провел по окровавленной нижней губе пальцами, так и есть — уже затянулась. Неведомая сила, которая вытащила меня с того света, по-прежнему была со мной.

— Это очень хорошо, что ты ничего не боишься Вик, — игнорируя протянутую руку, я поднялся с земли и принялся отряхивать комбинезон. — Потому что нам пройдется пройти через «шепчущий зал».

В Зоне существовало три знаменитых легенды. Монолит, он же исполнитель желаний, база «Сфера» и конечно Зал Шёпотов. Нашими стараниями база «Сфера» окончательно вошла в историю. Залом Шёпотов была заброшенная насосная станция на третьем уровне подземных коммуникаций Припяти. Грязь, пыль да ржавые трубы, ничего особенного.

В среднем пройти через зал удавалось половине, остальные навсегда и оставались среди холодных стен.

— И это Зал Шёпотов? — с сомнением протянул писатель, когда насосная станция открылась за поворотом.

— Да, — коротко подтвердил я.

Лучшим доказательством служили человеческие кости в полуистлевшей одежде, замершие у стен. Ещё больше тел лежали внизу в шахте коллектора.

— Ты здесь раньше был? — Виктор внимательно разглядывал комнату, не требовались даже фонарики. В зале работало освещение: люминесцентные лампы слабо теплятся вот уже двадцать лет без всякого электричества.

— Нет, только фотографии видел. Пройти через Зал и остаться при этом в здравом уме удавалось единицам. Ипполит из маньяка-убийцы внезапно ставший истовым христианином — один из наилучших примеров. Как он сказал? Место, где Бог разговаривает с тобой.

— Это обнадеживает, — хмыкнул Виктор, поудобнее перехватывая приклад дробовика.

— Если ты разговариваешь с богом — это молитва, если бог разговаривает с тобой… — принуждённо рассмеялся Мельников.