Антон Ленников - Монолит

— Уходи отсюда! — крикнул я Мельникову и толкнул его в сторону выхода. Повернулся к Ирине и отшатнулся уходя от удара молотка для отбивных, Вязникова Вероника крепко держала рукоятку. Я почувствовал, что падаю, но в последний момент успел уцепиться за ржавые остатки перил. Ржавый метал резанул по ладоням острой кромкой, хрустнул, но выдержал. Снова мрачное дно коллектора оказалось пугающе близко, стоит сорваться руке и я присоединюсь к мертвецам внизу.

— Чёрта с два! Ты меня туда отправишь, — прорычал я подтягиваясь. Вероника снова замахнулась молотком, но я даже не стал закрываться.

— Тебя просто нет! — сообщил я давно умершей женщине, которой так нужна была награда, назначенная за мою голову безутешным отцом. Молоток вместе с её рукой прошёл через моё тело, не встретив никакой преграды, Вероника потеряла равновесие и с криком полетела вниз. Прах к праху. Ирина была странно тяжёлая и обмякшая, такими тяжёлыми становится покойники не потому, что отлетает душа, просто потому, что мышцы полностью расслабляются. Но Ирина была жива, только взгляд её бессмысленно смотрел в одну точку. Зал Шёпотов умеет убивать по разному: два-три дня неподвижности на холодном полу — это тоже надёжное средство.

Наверное, с час мы только приходили в себя. Раньше всех оправился писатель, видимо, помогла инъекция адреналина. Он тяжело поднялся, потирая грудь, место укола всё ещё болело.

— Что с нами произошло? — сипло спросил он, нашаривая в рюкзаке флягу с спиртным.

— Ментальная атака, — я жевал шоколадный батончик, после противостояния фантомам мучительно хотелось сладкого. — Что ты видел?

Мельников отрицательно покачал головой и неожиданно перешёл на «вы».

— Простите, это очень личное.

Я подумал, хотелось бы мне рассказывать про то что я увидел в Зале, и кивнул.

— Конечно, я понимаю.

Пока Ирина и Виктор приходили в себя, я порылся в вещах Виктора. Бронированный кейс, которым он так дорожил, мне не поддался, я не знал кода для замка. Зато в рюкзаке обнаружились ещё два бруска пластида и детонатор. Когда Виктор пришёл в себя, я как раз заканчивал несложную конструкцию из пластиковой взрывчатки детонатора и несложного механического таймера. Полковник застонал и тяжело поднялся, потирая сломанный нос, кажется, с ударом я перестарался.

— Господи, что это было. Кажется я… — он осёкся и посмотрел на меня, — что ты делаешь?

— То, что нужно было сделать ещё очень давно.

Бомба была готова, я выкрутил таймер на максимум, — на двадцать минут, — и прежде, чем кто-то попытался меня остановить, бросил перекрученный скотчем кулёк к опоре коллектора. Мы помогли всё ещё стонавшей Ирине подняться и пошли к лестнице.

Взрыв прогремел, когда мы уже выбрались на поверхность, раздался глухой удар, почти задушенный тощей земли из люка позади, вырвался фонтан пыли. У Зоны стало одной легендой меньше.

После двенадцати часов под землёй свет солнца неприятно резал глаза. Я и Инга включили светофильтры костюмов, остальным приходилось болезненно щуриться. Затрещал счётчик радиации, больше суток находиться здесь не стоило. Как здесь Монолитовцы умудряются жить годами, непонятно.

Мы выбрались из люка неподалёку от бывшего дома культуры «Энергетик». Когда-то здесь отдыхали люди, плескались в бассейне дети. Сейчас только вспышки «смерть-ламп» подсвечивали пустые стены. Бассейн давно высох, а о былом величии напоминали только ярко-красные буквы, они, казалось, не поддавались времени. Нужно было идти дальше мимо почти достроенного, но так никогда и не заработавшего парка аттракционов с огромным колесом обозрения. Далеко впереди маячил рыжий лес и то, что осталось от станции «Сфера».

Парк аттракционов напоминал фотореалистичную фотографию самого себя. Сходство усиливали птицы, замершие в воздухе, неподвижные ветки деревьев, кое-где среди каруселей и скамеек неподвижно застыли человеческие фигуры.

— Что с ними произошло? — нервно облизав губы, спросил писатель. Последнее время я заметил, что он постоянно и торопливо что-то пишет в маленький блокнот. Собирает материал для будущей книги? Если так-то впечатлений у него предостаточно.

— Это аномалия «кристалл», — я размахнулся и бросил гайку. Первое время она летела как обычно, а потом просто застыла в воздухе, присоединившись к сотням гаек и камешков, которыми отмечали дорогу те, кто шли это дорогой раньше нас. — Замедленное время, что-то вроде временной петли, здесь много этой ерундой накрыто. — Я выразительно показал на Неудачника, первого сталкера, влипшего в «кристалл». За последние пять лет он изрядно продвинулся к колесу обозрения, метра на три-четыре.

— Как в чёрной дыре, — прошептал Мельников и снова принялся чертить в блокноте.

На самом деле гайка продолжает падать, если прийти сюда через год, то гайка заметно сместится к земле, ещё лучше — сделать фотографии, тогда движение станет заметнее. Кто-то даже не поленился по разнице между двумя фотографиями подсчитать скорость времени в кристалле, получилось приблизительно, но всё равно величина впечатляла: почти один к десяти миллионам, минута в «кристалле» равнялась девятнадцати годам в обычном мире. Поэтому идти Неудачнику ещё очень долго, может быть — сто лет, может и больше. Если, конечно, «кристалл» не исчезнет так же внезапно, как и появился.

Парк аттракционов приходилось обходить по пологой дуге, в зоне прямые пути никогда не бывают короткими. Дорога была относительно лёгкой, только кое-где сквозь трещины в асфальте тянулись к свету деревца, аномалии я обходил легко, даже гайки не требовались.

Мы задержались у гостиницы «Полесье», Ирине стало совсем плохо. Я смотрел на пустые окна, говорят, гостиница отлично сохранилась, причём не только само здание, но и внутренняя отделка, вот только ночь здесь стоит почти полренгена в час и новых постояльцев пока ждать не приходилось. В этот момент я очень остро почувствовал опасность. Место ещё как назло прекрасно просматривалось. Я поднял сжатую в кулак руку и группа остановилась, лежавшие гигантским бутербродом, местами искрошившиеся бетонные плиты были единственным пригодным укрытием. Виктору передалось моё беспокойство, и он вскинул дробовик. Из вестибюля «Полесья» вышли двое сталкеров, — вот тебе и заброшенная гостиница. Я аккуратно навёл оптику прицела на одного из них: пустые ничего не выражающие глаза, четкие выверенные движения, как у машины. Монолитовцы. Палец привычно лёг на спусковой крючок, двое Монолитовцев нам не помеха. Но за двумя фанатикам вышли ещё трое, и ещё, и вот уже вся площадь перед зданием была заполнена людьми, двигавшимися странно слажено. Полковник положил руку на ствол, и я согласно кивнул. Лучше переждать. Не знаю, что привело фанатиков в заброшенную гостиницу, но я очень надеялся, что они точно так же уйдут восвояси. Очень осторожно я снял палец с спускового крючка и поманил писателя в сторону заброшенного магазина. Ржавая надпись на входе «Есть холодное пиво» особо не воодушевляла, но, по крайней мере, там можно переждать. Мельников неуклюже облокотился о кирпичную стенку, такая прочная на вид, кладка вдруг легко подалась под рукой писателя. Время на миг застыло и пока старые поросшие мхом кирпичи преодолевали последние сантиметры до земли, я очень отчётливо понял, что ни в каком магазине нам отсидеться не удастся… Я почувствовал, как жар уже привычно растекается от осколка в голове по телу. Время остановилось, кирпичи гулко перекатывались в пыли, на лице у писателя застыло выражение растерянности и испуга. Монолитовцы слаженно повернулись в нашу сторону. Даже в этом замершем замороженном времени они двигались гораздо быстрее обычных людей. Только на Ингу заморозка казалось, не действовала.