Антон Ленников - Монолит

— Бегом, — писатель помог мне подняться.

Голова отчаянно кружилась. Очередной поворот упёрся в прозрачную стену застывшего времени, улицу перекрывал «кристалл». Видно было отлично как раз впереди замерла река с такими манящими моторными лодками. Назад потянул меня Мельников, но из-за поворота уже появились Монолитовцы, отрезая нам путь назад.

— Нет, не надо назад.

Я просто пошёл на прозрачную плёнку, ведь время — это очень просто. Если вокруг нас так много миров, разве не может быть таких, где время течёт быстрее или медленнее?

— Я тебя второй раз не откачаю, — очень серьёзно предупредил Мельников. Я только кивнул в ответ и коснулся «кристалла» ладонью.

В этот раз всё было проще, видимо, в прошлый раз я преодолел какой-то очень важный рубеж, критическую черту. Я просто закрыл глаза и очень чётко представил, как оживает замерший речной поток, рыбёшки снова снуют в речной воде, ворона, застывшая в «кристалле», словно комар в янтарной смоле, с облегчением взмахнула крыльями. Когда я открыл глаза, аномалии больше не было, ветер колыхал траву, река неторопливо плыла к пруду-охладителю, моторные лодки покачивались на воде.

Пуля выбила кирпичную крошку совсем рядом с моей головой и я почувствовал острую досаду от того, что хоть и научился гасить аномалии, не могу их создавать. Пара «мясорубок» бы избавили нас от проблемы преследователей, а так пришлось уносить ноги. Лодки стояли, как новенькие, даже мотор завёлся с первого раза. Первые метров сто пули свистели совсем рядом, а от бортов то и дело отлетали щепки. В отличие от остальных аномалий, «кристалл» не спешил восстанавливаться, может в этот раз у меня получилось даже слишком хорошо.

— Сколько осталось на таймере? — перекрывая грохот автоматных очередей, крикнул я писателю.

— Я не замерял, — Мельников веером прошёлся по берегу заставив фигуры на берегу залечь в кустах.

— Две минуты как время вышло, — отозвалась Ирина. Здоровой рукой она подняла омертвевшее запястье левой и показала на часы, поморщилась, видимо боль прорывалась даже через наркотики. — Ни у кого больше морфия в аптечке не осталось?

И в этот момент ракеты ударили. Где-то высоко в облаках раздался протяжный вой и потом город за нами вспыхнул, разлетаясь обломками: гостиница «Полесье», заброшенные улицы — все превратилась в гудящее ревущее пламя, огненный шквал смёл Монолитовцев с берега, но дальше не пошёл, разбившись о водную преграду.

В лицо дохнуло жаром, гарью и запахом палёной плоти, а лодка зашаталась на волнах. В ушах противно запищало. Несколько минут мы плыли в тишине, только доносился гул пламени из горящего квартала. Вокруг лодки всплывала оглушённая рыба. Огромные, больше метра, рыбины вяло всплывали к верху брюхом, вяло подёргиваясь, разевая зубастые пасти.

— Не хотелось бы здесь искупаться, — заметил писатель тыкая веточкой в раскрытую пасть одной из рыбин. Рыба судорожно сжала челюсти и веточка переломилась.

Мотор завелся с третей попытки, когда я уже начал опасаться, что нам придётся грести вручную. Минут сорок мы плыли по каналам к пруду-охладителю, старательно огибая водовороты и причудливые водяные замки, когда вода, нарушая законы гравитации, уходила вверх или в сторону и растекалась в воздухе.

Хотелось есть, но припасов больше не было, да и с боезапасом было не лучше: автомат с одной обоймой, пол-обоймы в автомате, да последняя граната, у Ирины пистолет, и у писателя «Калашников» с пустым рожком. Возвращение без оружия и снаряжения было безумием, идти дальше — было ещё большем безумием. Но никто даже не говорил о возвращении, даже Ирина баюкавшая свою почерневшую мертвую руку. Путь к Монолиту превратился для нас в самоцель. Заветный грааль, кольцо всевластия — коснёшься его и всё станет хорошо. Мне ли не знать, что это не так.

Солнце клонилось к закату, было ещё светло, но речку заволокло туманом, густым как молоко. Сразу стало сложнее ориентироваться, спутники GPS здесь не ловились, а фонарик разгонял вязкую белую мглу всего на пару метров.

— Почему полковник хотел уничтожить Монолит? — ни к кому конкретно не обращаясь спросил писатель, осторожно обрулив торчавший из воды остов армейского вертолёта. С покосившихся ржавых лопастей свисали пучки «ведьминых волос».

— А чего вы хотите от Монолита? Вдохновения?

Писатель отвёл глаза.

— Да не получится, — я почти кричал. — Я уже ходил к Монолиту. Мы все ходили, я, полковник, Михаил. С нашими маленькими желаниями. Виктор хотел дочку спасти, я вернуть жену и свою жизнь… Семницкий… не знаю, счастья для всех.

— Счастья для всех… — грустно улыбнулся писатель.

Я аккуратно достал из пачки последнюю сигарету, попытался раскурить, но куда там, всё отсырело, я сплюнул и выбросил окурок за борт.

— А что мы получили? Виктор стал полковником, а его дочка умерла, я много лет даже имени вспомнить своего не мог, разве что Семницкому досталось что-то полезное, власть, деньги, если только этого он по-настоящему хотел, что вряд ли, с его-то амбициями осчастливить человечество.

Мельников вздохнул.

— Монолит всего лишь зеркало, он лишь показывает что у нас внутри. Глупо бить зеркала, если тебе не по нраву отражение.

— А зачем ты идешь к Монолиту, Кирилл? — прошептала Инга из-за спины, — чего хочешь ты?

Я посмотрел на собственное отражение в воде и с трудом узнал его, ожогов больше не было, волосы отрасли коротким ежиком, из воды на меня смотрел незнакомец из прошлого. Давно забытый незнакомец. Ведь, если подумать, Монолит подарил мне забвение, простую жизнь где были препятствия, которые я мог преодолеть, враги, с которыми я мог справиться. Я могу сколько угодно говорить о том, как ужасно не помнить, кто ты такой, но принесла ли мне вернувшаяся память хоть немного счастья? Или только боль? А чего я хочу сейчас? Снова всё забыть? Я ударил по водному зеркалу рукой, и отражение распалось в водной ряби. Глупо бить зеркала…

— Не знаю.

Мы проплыли под развалинами старого моста, он, словно привидение, вынырнул из молочной дымки тумана. Когда-то крепкое, дорожное полотно теперь свисало пластами асфальта и раскрошившихся бетонных боков.

— Я узнаю этот мост, — сказал я Мельникову у руля лодки. — Ещё километра два и будет пруд охладитель, раньше река Припять и пруд не соединялись напрямую, но сейчас — не знаю. Река разлилась, можно попробовать.

Нам действительно повезло: часть бетонных стен пруда обрушилась и лодка, чиркнув по дну, проплыла в рукотворное озеро.

— Вода не радиоактивна? — обеспокоенно спросил писатель. Я сунул раструб счётчика в прозрачную гладь.

— Не выше обычного фона.

Когда-то эта вода охлаждала реакторы Чернобыльской АЭС, но эти времена остались в прошлом. До берега мы добрались без происшествий, в тот первый раз, когда мы шли к Монолиту, меня тоже поразило это спокойствие на самом последнем отрезке пути.