Эрин Боумэн - Заложник

— Бри? Ты уверена, что Клиппер специалист?

Она хмурит лоб.

— Клайтон годами этим занимается, потому его и прозвали Клиппер (Clipper — ножницы), — она злорадно улыбается. — Может, твой шрам не будет таким жутким, как мой.

— Готов? — спрашивает парень.

— Сосчитай до трех, — отвечаю я. — Чтобы я знал, когда ты начнешь.

Клиппер держит что-то, что я не могу видеть, возле моей шеи.

— О’кей, — говорит он. — Поехали. Один… два…

Без предупреждения мою шею пронзает жгучая боль, как от горячего металла. Что-то вгрызается в мышцы, нажим, рывок, и он что-то вытаскивает из меня. Я так громко кричу, что у меня болят уши, и раскусываю ложку пополам.

Клиппер прижимает что-то к моей шее, и боль становится еще сильнее. Я чувствую, как плавится, горит и распухает кожа. Потом он убирает инструмент, и боль становится меньше.

— Ты сказал, что досчитаешь до трех! — ору я на него.

— Извини, — его голос звучит искренне. — Все получается, если пациент расслаблен. Если бы я досчитал до трех, ты бы напрягся, и ничего бы не вышло.

— Верно, — подтверждает Бри. Она улыбается, как будто радуется тому, что я страдаю.

— Посмотри сюда, — говорит Клиппер и протягивает зеркало. — Твой шрам едва заметен.

На шее видна еле заметная бледно-розовая линия. Он прав. Шрам не такой ужасный, как у Бри. Кажется, будто Клиппер резал ее шею столовым ножом.

— Можно, я посмотрю на жучок? — спрашиваю я.

Клиппер подает мне миску. В ней мирно лежит металлическая полоска не длиннее моего большого пальца. Я чувствую себя грязным оттого, что мне вставили что-то без моего ведома.

— Хватит, Клиппер, достаточно, — присоединяется Бри. — Мы не должны ему все объяснять. Я совсем не уверена, что он здесь останется.

— Ты шутишь! — Клиппер бросает жучок в свою сумку. — Я проделал все это только для того, чтобы вы убили этого парня?

— Что? — я тянусь за ножом, который спрятал на щиколотке, но его там нет. И я по-прежнему слаб, чтобы сражаться. Думаю, мне нужно еще воды.

— Мы должны принять меры предосторожности, — говорит Бри, пожимая плечами. — Да и окончательное решение принимаю не я.

— И кто его принимает? — осведомляюсь я.

— Овен.

— Кто это?

— Заткнись, наконец, — она направляет оружие на меня и толкает в плечо.

Я снова поднимаю руки в знак лояльности, и она выталкивает меня из комнаты. Мы проходим несколько узких проходов в скале, не встретив никого. Я обдумываю, не стоит ли напасть на Бри и убежать. Но тогда я буду бегать, пока меня не поймают. Или пока не умру от слабости. Кроме того, я не могу бежать без Блейна.

Мы останавливаемся, и Бри открывает тяжелую дверь.

— Заходи, — приказывает она и машет оружием. — Овен сейчас придет.

Я сдерживаюсь, чтобы не ответить, и вхожу в темную пустую комнату. Вокруг каменные стены, как в камере в Теаме, которую я делил с Бозо, только здесь так не воняет. В свете единственной настенной лампы я едва вижу другой конец комнаты. У стены стоит стул, и я волочу туда мои измученные ноги. Едва я сел, входит мужчина.

— Оставайся там, где сидишь, — говорит он.

Его голос звучит доверительно. Я еще больше оседаю на стуле. Со своего места я могу видеть его только ниже пояса — он носит штаны из грубой ткани и надежные сапоги.

— Бри говорит, что я должен на тебя посмотреть, прежде чем мы от тебя избавимся, — объясняет он. — Объясни-ка, почему?

— Потому что ее совесть не позволяет убить того, кто сдался и поднял руки вверх, — выпаливаю я, все еще глядя на его ноги.

Мужчина произносит что-то нечленораздельное.

— Очень смешно. У бойцов Ордена странное чувство юмора.

Он снимает что-то с плеча и ставит на пол. Похоже на лук. Потом он идет в угол, хватает длинную узкую палку, ставит ее перед собой и кладет на нее что-то вроде ключа. Комната сразу ярко освещается. Он устанавливает свет, чтобы он падал на меня, и я опускаю голову еще ниже.

— Смотри на меня, — приказывает мужчина. Снова его голос кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить. Я держу голову опущенной.

— Я сказал, что ты должен смотреть на меня, — командует он.

Свет слишком яркий, но я медленно поднимаю голову. Зажмурясь, от-крываю сначала один глаз, потом другой. Когда свет падает на мое лицо, он отходит на пару шагов назад.

— Ты…, - начинает он, но замолкает. — Как тебя зовут?

Он говорит как Бри.

— Зачем мне называть себя, если вы меня все равно убьете.

— Возможно, нет.

— Но, может, и да.

— Просто скажи свое имя, мальчик. Пожалуйста.

Он не требует, а, скорее, просит. Как будто для него нет ничего важнее, чем узнать мое имя. Но я так долго скрывал его, что кажется глупым расколоться только потому, что кто-то вежлив.

— Ты Грей или Блейн? — спрашивает он, когда я продолжаю молчать. От этих слов я вздрагиваю и распахиваю глаза, чтобы посмотреть на него. Как он смог выбрать именно эти два имени из всех возможных?

— Ни тот, ни другой, — бросаю я, но знаю, что моя реакция меня выдала.

— Нет, ты точно один из них. Могу поклясться своей жизнью.

— Я не знаю, о чем ты. Почему он не выйдет на свет и не покажет лицо? Трус.

— Конечно, нет. Вы меня никогда не видели, но я знаю о вас.

Сидя напротив мужчины, я чувствую себя неуютно. Когда он подходит ко мне, отклоняюсь на стуле назад, как только могу. В одну секунду темный силуэт превращается в такого знакомого человека, что я не верю своим глазам и думаю, что жажда помутила мой разум. Темные волосы падают на глаза так же, как у меня до того, как их подстригли. Широкие плечи и голубые глаза, как у Блейна.

— Я Овен, — говорит он и протягивает мне руку для приветствия. — Овен Везерсби. А ты…?

— Грей, — говорю я и с трудом поднимаюсь. — Я Грей.

Он прижимает меня к груди и крепко обнимает. — Добро пожаловать домой, Грей, — шепчет он. — Добро пожаловать домой.

Мой отец. Здесь. Он жив.

Через холодный каменный коридор он приводит меня назад в комнату с плетеной кроватью, в которой я очнулся. Когда я засыпаю, его лицо склоняется надо мной.

Меня будто что-то толкает, и я вновь открываю глаза. Бри сидит рядом и проверяет свое оружие. Интересно, она когда-нибудь выпускает его из рук? Ее одежда напоминает мне о Клейсуте: куртка из легкого волчьего меха и толстые хлопковые штаны.

— Как долго я спал? — спрашиваю я и быстро сажусь. Я снова чувствую себя полным сил. Голодным, но сильным.

— Целый день.

Мне кажется, что это было намного дольше.

— Где мой отец?

— Он хочет тебя видеть. Я должна отвести тебе к нему, как только ты проснешься.

— А мой брат?

— Он в больнице. На горе Мученика.

— Разве мы не там?

Она кривит угрюмое лицо.

— Думаешь, я такая дура? Притащила вас обоих в наше логово, прежде чем убедилась, что вы сыновья Овена?