Андрей Чародейкин - Космофлот: Война и миры [СИ]

Факт второй: в межпланетном вакууме энергия луча когерентного излучения практически не рассеивается. Так что мы можем стрелять из лазерных пушек на межзвёздные расстояния. Единственное, что нас ограничивает — это возможности систем наведения. Так что бой в космосе ведётся на расстояниях уверенного радарного контакта.

Расстоянием уверенного радарного контакта считается такое расстояние, которое электромагнитный импульс от вражеского борта до наших сенсоров преодолеет за время, недостаточное противнику для выполнения маневра уклонения. И это расстояние много, много больше, чем расстояние визуального контакты. То есть, вражеский корабль, в который тебе надо стрелять, ты глазами не увидишь.

Маневром уклонения называется такое изменение вектора скорости, которое способно обмануть бортовые системы управления оружием, вычисляющие упреждение. Вы можете быстро переложить вектор тяги, но инерцию никто не отменял, так что Вам понадобится время, что бы вектор скорости вашего аппарата изменился достаточно для выхода из-под огня. Очевидно, что такое расстояние зависит от линейных размеров цели, а так же от её инерционной массы. Выходит, что расстояние уверенного радарного контакта для торпеды на несколько порядков меньше, чем для корабля.

Вацлав почесал затылок, вспоминая фильм. Киношники… э… оставили от реальности очень мало.

Итак, в космическом бою побеждает тот, кто первым попал. А что бы первым попасть, надо что? Нет, первым выстрелить — недостаточно, ибо прежде, чем стрелять, нужно взять верный прицел. А для этого надо знать, во что целиться. Таким образом, важнейшей задачей является обнаружение вражеского флота. И сокрытие своей собственной телеметрии от врага. Мы подошли к роли служб и подсистем военно-технической разведки.

Имейте в виду: в космосе отчаянная пальба из лазерных пушек ничем не напоминает светомузыку на танцплощадке. Потому, что на танцплощадке есть воздух — светятся именно его молекулы, ионизированные лазерным лучом. В космосе лучи боевых лазеров не видно. Ты можешь находиться под интенсивным обстрелом и не догадываться об этом, пока в тебя не попадут. Именно средства радиотехнической разведки позволяют обнаружить факт стрельбы со стороны противника — по тем паразитным излучениям, которые неизбежно рождает орудие при выстреле. Но задача технической разведки в том, что бы обнаружить врага до того, как он начнёт стрелять!

Вацлав скосил глаза на собственные петлицы, и почувствовал, что мундир лейтенанта технической разведки стал ему слишком тяжёл.

Рассмотрим основные средства противодействия обнаружению. Тут у инженеров два пути: можно искать пути уменьшить засветку на радаре противника от нашего корабля, а можно создать множество ложных засветок для радара. И второе куда проще первого. Ложные цели в военно-космическом лексиконе называют «семечками». «Сыпануть семечек».

Типичная «семечка» транслирует на вражеские сканеры интерференционную картинку нашего корабля. Что делает бесполезными попытки разобраться на расстоянии, которая из сотен видимых радарам целей является единственно верной. К слову, обнаружение истинной цели среди ложных, и корректировку её телеметрии для систем наведения называют «засветом».

Это подводит нас к мысли использовать для «засвета» системы технической разведки и корректировки огня, доставляемые к скоплению вражеских целей ракетоносителем. Такие штуки на сленге называют «светляками».

Если уж вести речь о сюрпризах, которые можно доставить к врагу на ракетоносителе, то кроме «светляков», и банальных ядерных фугасов, можно придумать множество интересных фокусов. Например, электромагнитные разрядники, которые выжигают чувствительные сенсоры и входные цепи приёмных трактов. В народе их окрестили «незабудками». Незабудки часто подрывают на половинном удалении от врага, кстати говоря, как раз для вывода из строя электронной начинки вражеских ракет, что бы избавить себя от сюрпризов, вроде тех же «светляков». А как вам идея запустить на ракете поближе к вражескому борту одноразовый газовый лазер с ядерной накачкой? Будет единственный выстрел, зато — почти в упор! Среди прочих начинок для торпед — различные устройства радио-электронной борьбы.

Вацлав остановил запись. Упавшие в голову факты вызывали внутри черепа ударные волны, а те поднимали тучи вопросов и предположений. Всё оказалось совсем не просто, а очень запутано.

То, что показывают в кино — когда маленькие маневренные космические аппараты с крылышками и одним пилотом на борту крутят петли и стреляют друг в друга — называется древним термином «Dog fighting» — «собачьи бои» — это было популярно во времена Первой технической революции, в Первой и Второй мировых войнах. То есть на заре авиации. То есть до изобретения радиолокационных приборов и реактивных авиадвигателей. То есть почти в каменном веке, по нынешним меркам. Понятно, почему оно прижилось в кинематографе — из-за зрелищности. Понятно, почему оно не прижилось в реальности. В реальности, с изобретением радиолокации, бортовых компьютеров, реактивных авиадвигателей, и самонаводящихся ракет бой в небесах быстро превратился в скучное для кинозрителя занятие: вот системы раннего обнаружения обнаруживают воздушную цель за пределами видимости, бортовой запросчик посылает запрос, и система опознавания «свой-чужой» не распознаёт ответ, как «свой». На радаре появляется засветка цели, на приборной панели вспыхивает красная лампочка, работают бортовые радиолокационные системы целеуказания и системы управления оружием. Лётчик принимает решение — очень медленно, по меркам электроники. Затем лётчик — почти целую вечность, если по меркам бортового компьютера считать — откидывает пальцем пластиковый защитный колпачок, и вжимает кнопку «огонь». Умное оружие уносит кусочек смерти за горизонт, а лётчик начинает выполнять маневр ухода из-под ответного огня — нет сомнений, что он воспоследует. В ходе этого маневра вражеская цель теряется из вида радаров. Попал или не попал — лётчик узнает уже на земле, во время разбора полётов — по видеоотчёту боеголовки ракеты, посланному в штаб через спутник системы управления войсками.

Современный космический бой ещё менее зрелищное действо. По сути всё сводится к теории вероятности: угадать среди россыпи целей настоящий корабль. Эта мысль Вацлава заинтересовала. Он подумал, что можно попробовать обобщить динамику телеметрии всех целей, проанализировать отклонения от типичного сценария… использовать теорию распознавания образов! А ещё можно подтянуть теорию хаоса, для интерполяции фазовых траекторий нелинейных и хаотичных динамических систем.