Борис Миловзоров - Дорога в Эсхатон

— Обалдеть!, — прошептал он.

— Впечатляет?

— Не то слово!

Привратник взял Артёма за руку и они снова оказались на поверхности Земли. Она исходила жаром, повсеместно из трещин вырывался пар, дым, вытекали огненные струйки лавы. Он глянул вверх, звёздное небо заметно двигалось, планета начала вращение. Артём понял, что на его глазах холодное космическое тело превратилось в живую огненную планету. Почему-то именно так он и подумал, и заметил одобрительный кивок привратника.

— Всё верно, Зорко, в живую и огненную.

— Немо, — Артём широко повёл руками, — а где же здесь Гея?

— Везде, — улыбнулся привратник, — она уже давно здесь и следит за ходом перерождений.

— Перерождений?

— И рождений тоже, например, духов четырёх стихий.

— Духи воды, земли, воздуха и огня?!

— Духи четырёх стихий, помогая друг другу, создадут условия для возникновения жизни.

— Немо, ты покажешь мне рождение жизни?, — хрипло от волнения спросил Артём.

— Ишь ты, хитрый какой! И эволюцию разума ему предъяви и рождение жизни! Это самые сокровенные тайны, а ты их так просто хочешь заполучить?

— Ну, Немо…

— Не нуди, что-то увидишь.

Артём широко заулыбался и чтобы спрятать свой восторг, ткнул пальцем вверх к звёздному небосводу, на котором далёкой светлой точкой виднелась Луна.

— А небо-то очистилось! Ой, а Луна как далеко!

— Луна там, где положено!, — проворчал привратник. — Но кое-кому это не понравилось и они решили, что они боги!

— Ты опять про ирийцев?

— Про них. Кто их просил вмешиваться?!

— Немо, Гея ведь их уже наказала.

Они замолчали. Артёма мало затронула реакция привратника, он жадно впитывал в себя окружающее пространство, стремясь всё запомнить, а заодно понять, где же здесь начало разума?

— Везде!, — ответил ему привратник на незаданный вопрос. — Разум просыпается, и уже помогает формировать планету.

— Помогает?!

— А как же! Кто-то же должен следить за тем, чтобы небосвод был очищен от мириад спутников, затем, чтобы заставить планету вращаться и нагреваться.

— А дальше должна быть дифференциация веществ?

— Не сразу, — кивнул Немо, — видишь, разогрев пошёл только в области экватора?

— Вижу!

— То ли ещё будет!

Повинуясь жестам привратника, планета завертелась волчком, её бока покрылись паутиной багряно-алых трещин, из которых выползали яркие языки лавы и тут же застывали. Вместе с лавой из недр вырывались густые клубы пара и дыма. Куски прежней тверди плавились и тонули в огне, а остывшие острова стремительно всплывали ввысь. "В реголите много железа, он тонет", — подумал Артём.

— Правильно, Зорко!, — громко прокричал привратник. — Железо уйдёт вниз, чтобы через полтора миллиарда лет окончательно сформировать ядро планеты.

— Немо, а как же реголит под полюсами?

— Никак, он и сейчас там, вы просто плохо искали, — он схватил Артёма и резко нырнул к Земле, уже покрытую плотным слоем облаков.

Они повисли над огромным куском тёмно-коричневой суши, возвышающимся под самые облака, с которых непрерывно шёл дождь. Вода потоками неслась между угловатых скал и срывалась с обрыва в многокилометровую бездну, прихватывая с собой песок и мелкие камни. Зрелище было невероятно завораживающим, но Немо не дал насладиться невероятным зрелищем и потянул вниз. Здесь уже всё изменилось: не было и следа бушующего огня, остывшая лава простиралась бесконечной равниной, которую серыми зеркалами пятнали озёра воды. На глазах вода всё прибывала и прибывала, захватывая всё новые территории. Через некоторое время равнина скрылась под гладью воды.

— Вот и первичный океан, — раздался из-за спины голос привратника, только пока мелкий очень.

— Немо, — прошептал Артём, глядя на неспокойные воды, — В воде уже есть жизнь?

— В этом кислом растворе, хотел ты сказать?, — хитро улыбнулся привратник. — Конечно, есть! Надо только рассмотреть поближе.

Поверхность воды рванулась навстречу, Артём невольно набрал в грудь воздуха, но Немо хихикнул и ткнул его под ребро: "Дыши спокойно, Зорко" и они нырнули. Здесь было очень мелко, но дно стремительно рванулось вниз и в стороны, превращаясь в бескрайнюю щербатую поверхность, песчинки превращались в глыбы, затем в громадные скалы, между которыми мелькали полупрозрачные разноцветные пятна. Они беспорядочно метались, сталкивались, некоторые слеплялись с соседями, формируя замысловатые фигурки, нити, которые вскоре вновь распадались.

— Немо, это бактерии?

— Нет, Зорко, пока это всевозможные органические соединения, в том числе аминокислоты и нуклеотиды. Видишь, сколь они разнообразны? Ты можешь себе представить, чтобы из всей этой суеты сама собой образовалась живая клетка?

Артём энергично помотал головой.

— Это невозможно!

— Да?! А ваши учёные утверждают, что молния ударила и вдруг раз, и жизнь родилась. Веришь?

— Теперь не верю, — тихо ответил Артём.

— То-то! Смотри, как было.

Среди молекулярной толкотни появились голубоватые пятна света, их становилось всё больше. В какой-то миг они синхронно закружились в невероятном танце, в ходе которого одни молекулы отталкивались, а другие втягивались и вставали на заранее определённое место. На глазах Артёма голубовато-прозрачные пятна росли, уплотнялись, наливались сине-зелеными и жёлто-коричневыми оттенками. Едва родившись, микроорганизмы принимались искать пищу. Одни поглощали вокруг себя неорганические частицы, росли, стремительно делились и бесконечным дождём роняли вниз отходы своей жизнедеятельности. Среди этих микроорганизмов мелькали большие шарики с вертлявыми жгутиками, позволяющими им двигаться, они поглощали органику своих мелких собратьев, иногда прихватывая и живые молодые микроорганизмы.

— Заметь, Зорко, — зазвучал голос привратника в голове Артёма, — чтобы эти искорки жизни не истощили мир, в котором рождены, пришлось создавать одновременно и гетеротрофные организмы и автотрофные. Ты знаешь, о чём я говорю?

— Конечно. Автотрофы потребляют неорганические вещества и превращают их в органику, которой только и могут питаться гетеротрофы.

— И что такое творение даёт?

— Равновесие?

— Правильно, Зорко! Равновесная система это главное условие существования жизни. Стоит нарушить равновесие и всё смещается, чтобы найти новое равновесие, но уже для другой жизни. Ты понимаешь, о чём я?

— Вполне, — мрачно ответил Артём. Только сейчас до конца он понял, сколь уязвимо человечество.

Его мысли уловил привратник и одобрительно закивал.

— И теперь скажи, Зорко, могло ли такое свершаться по воле случая, как утверждают ваши учёные, а не по заданной матрице?

— Я уже говорил: не может!

— То-то!, — довольно констатировал голос Немо. — А что это ты погрустнел опять?